Егоршинское восстание  Попадая в архив, листая старые жёлтые страницы дел, погружаешься в удивительный мир. Тоненькие дела (толстые тома появляются ближе к Большому террору, когда надо было одним делом уничтожить десятки или сотни верующих) содержат подчас удивительные и очень вдохновенные истории борьбы Русской церкви за своё достоинство. Читая, понимаешь, почему так жестоки и массовы были гонения на церковь. Потому что церковь была живой и отчаянно сопротивлялась. В этой рубрике мы будем рассказывать о том, что можно узнать из документов. Первая наша история основана на архивном деле Ф. Р1. Оп. 2. Д. 40413 Государственного архива административных органов Свердловской области.
* * * Посёлок Егоршино Свердловской области и сегодня лишь часть Артёмовского городского округа, который со всеми окрестными посёлками (включая и Егоршино) насчитывает 58 тыс. жителей. Трудно сказать, сколько населения там было в 1930 г. Возможно, что на порядок меньше. В это время в стране идёт активная кампания по закрытию церквей. В Егоршино, как и в других сёлах Урала, схема стандартная. Собирается так называемое общегражданское собрание (его состав и численность зависят от способности местных властей), которое направляет ходатайство в облисполком о необходимости закрытия (передачу под хозяйственные или иные нужды) местного храма. Верующих, разумеется, не спрашивают. В ответ оперативно приходит выписка из постановления облисполкома о том, что «ходатайство общегражданского собрания с. Егоршино в части закрытия местной церкви удовлетворено». В сельсовет вызывается член церковного совета Иван Скутин, которому это постановление торжественно зачитывают и вежливо просят расписаться в том, что решение власти донесено до верующих. Но Иван Скутин отказывается расписаться, «мотивируя тем, что церковь закрывается неправильно». В этот же день члены церковного совета извещают священника Григория Сартакова, который присоединяется к решительному настрою егоршинской общины: «Нужно защищать храм, чтобы его не отобрали, постановление о закрытии храма вынесено неправильно». Далее, как повествует сотрудник следственного отдела Шарин, «в период между днем объявления общине постановления облисполкома и днем ликвидации церкви, т. е. 15/III, верующие под руководством попа Сартакова, монашки Лыжиной и подкулачника Скутина деятельно готовились к выступлению с тем, чтобы не дать закрыть церковь». Священник несколько раз собирает членов церковного совета и всех верующих, призывает: «нужно бороться, защищать храм, который безбожники хотят незаконно закрыть». С точки зрения следствия, это преступление: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву, ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений... с использованием религиозных... предрассудков масс» (УК РСФСР, Статья 58-10). Кроме того, священник Сартаков вообще не нравится следствию. Мало того, что храм собирается защищать, ещё и интервью митрополита Сергия с верующими обсуждает: «...старик стоит одной ногой в могиле, а все-таки врет, т. к. гонение в СССР на религию имеется, священники арестовываются и т. д.». Сухой язык советского следственного делопроизводства не может скрыть заразительного духа решительной борьбы за веру. Сначала Иван Левич Скутин отказывается скрепить своей подписью мнение непонятного «общегражданского собрания». Затем священник Григорий Васильевич Сартаков собирает верующих и объявляет им, по сути, волю Божью - «защищать храм!» Следующей в этой цепи становится Анисья Павловна Лыжина. К сожалению, её монашеское имя нам неизвестно. Но известно, что она собрала верующих женщин и сказала: «нужно пойти защищать церковь и не давать снимать кресты!» С мужчинами беседовал Иван Левич: «нужно церковь отстаивать, т. к. 15/III грабители будут громить церковь». Предполагалось провести ещё одно «общегражданское собрание», но уже силами верующих, на котором и решить судьбу храма. Люди они были, по-видимому, авторитетные, т. к. «когда комиссия с/совета по ликвидации церкви зашла в церковь, то у церкви уже стояла группа женщин... послышались крики "не дадим ломать кресты и передавать имущество с/совету"». К церкви стали сбегаться верующие, которые пытались пробиться внутрь церкви; милиционера, препятствовавшего это сделать, стаскивали несколько раз с паперти. Из протокола допроса* Исаковой Вассы Ивановны, 20 лет: «...Женщины говорили, что до тех пор в Церковь Вас не пустим пока не откроете собрание, потом пришли охранники из отряда и стали с крыльца сталкивать, и потом дали выстрелы к верху. Мне церковь надо потому, что я с 8-ми лет пела на клиросе дискантом и любительница жить в церкви, поэтому я против закрытия церкви, а также и не отрекаюсь от Веры в Бога. Больше показать ничего не могу. К сему подписуюсь Исакова». Милиция не испугала Ивана Скутина: «Не бойтесь, бабы, не давайте закрывать церковь... не надо грабителям давать снимать кресты!» Анисья Лыжина его поддерживала: «Церковь нам нужна, мы её не отдадим, её строили на наши деньги, а не на ваши!» Милиция попыталась оттеснить женщин за церковную ограду, но несгибаемая монахиня не подчинилась и, наоборот, пошла в наступление, за ней пошли остальные. Протокол допроса* 16 III 1930 Исаковой Варвары Тимофеевны, 51 года: «...Мы все сгрудились на крылечке и кричали, что не отдадим Церковь, нас стали сталкивать с крыльца, меня начальник Уголрозыска ударил по лицу и сдернул с головы платок... + Неграмотная» Из протокола допроса* 16 III 1930 Бабкиной Христины Иллиноровны, 35 лет: «15 марта мы с соседкой... пошли к церкви, там уже была кучка человек 50, нас стали выгонять из ограды, а мы стали кричать, что нам жалко Церкви и не дадим ее ломать, а они нам отвечают, что мы вас не спросим и нам надо Церковь под клуб. Они нас выталкивают из ограды, а мы не уходим, потом пришли с винтовками красноармейцы из отряда и выстроились на крылечке и выстрелили к верху. Когда было собрание о закрытии церкви, я на нем была и голосовала против закрытия церкви. За закрытие церкви голосовало много, но голоса не стали подсчитывать, а Смирнов Осип б/председатель сказал, что правительство за закрытие церкви, я пойду и ее прикрою, мы спросили куда иконы деваите, они у нас хорошие, он ответил, что Золото и Серебро оборвем и отошлем в центр, а дерево (иконы) тут втопчем, а сторожа вышарим...» Народ пробивался в храм. Протокол допроса* 16 III 1930 Скутиной Веры Капитоновны, 60 лет: «...Когда я пришла к церкви то нас всего собралось человек 23 и не стали им давать снимать кресты с церкви. Публики всего собралось много и все стояли за церковь, потом пришла охрана и стала нас отгонять от церкви и дали залп выстрелов. Меня с крыльца сбросил мужчина высокий ростом черный в кожаной тужурке. Я упала и разбила себе висок...» Решительность народа Божьего уже пошла крещендо: «...хватали стрелков за винтовки и стаскивали с паперти...» Испугавшись, «зам. Пред. С/совета Кожевин вызвал военизированную охрану». А дальше боевик: «...только после произведенных выстрелов толпа отступила от церкви». Протокол допроса* 15 Марта 1930 г. Поторкина Георгия Ильича, командира Егоршинского отряда Вохра: «15 Марта с/г ко мне приехал в отряд из села Егоршино на лошади т. Исаков. Который объяснил следующее: т. командир окажите помощь местным властям которые находятся в угрозе т-е под ударами кучки настроенной толпы против местных властей, я спросил а где они и что делают он ответил По постановлению общего собрания колхозников должна церковь в селе Егоршино быть закрыта куда и пришли представители от сельсовета с представителями от адм. части милиций т. Крекотов и инспектор угро и др. представители переписывать имущество церкви но их начинают бить и пожалуй ежели вы не приидете дело будет плохо я собрался один и поехал с ним на лошади к церкви т-е в село Егоршино и когда подъехали к ней где стояли во дворе церкви женщины и часть мужчин я спросил в чем дело и для чего собрание то мне отвечают женщины пришли антихристы отбирать у нас церковь... а поэтому я вызвал 7 чел. отр. для того чтобы не иметь каких либо плохих последствий и когда пришли стрелки на место т-е к церкви, а в это время женщины звонили в колокола и кричали кто как хотел, в это время мы попросили всех женщин сойти с крыльца церкви взять у них проволоку которая была прицеплена к колоколу, и когда зошли, то женщины набросились как на меня выдернули с крыльца и ударили раза два, но незнаю кем были нанесены удары... а одна женщина схватила палку и кинулась на стрелков и видя это дело стрелки открыли выстрелы вверх а когда я вырвался то была подана команда прикротить огонь к этому времени все было внутри церкви закончено и мы пошли домой т-е в отряд, больше показать ничего немогу». Отбив храм, верующие не намерены были его сдавать: «Вечером женщины остались дежурить у церкви, предварительно устроив совещание...» Конечно, с ними были и Анисья Павловна и Иван Левич, который подбадривал всех: «Мы правду отстаиваем... бояться нам нечего, все равно рано или поздно наша возьмет...» Их, конечно, арестовали: «1930 г. Марта 15 дня Я - ШАРИН сотрудник Секретного Отдела Полномочного Представительства по Уралу, рассмотрев материал на САРТАКОВА Григория Васильевича, ЛЫЖИНУ Анисью Павловну и СКУТИНА Ивана Левича в устройстве массового волнения, на почве закрытия церкви, использовав религиозные чувства верующих, окончившиеся избиением отдельных представителей Соввласти и усматривая в нем наличность признаков преступления, предусмотренного 58/10 ч. II-я... ПОСТАНОВИЛ: приступить по сему материалу к производству расследования». 
Итог для 1930 г. суровый: «Сартаков, Григорий Васильевич, 46 лет, священник, тихоновской ориентации, лишенец, грамотный (4 кл. гимназии), вдовый, не судим, не имущий, виновным себя признал, заявив: "выступление папы Римского считаю правильным, т. к. у нас в СССР существует гонение на религию. Интервью митрополита Сергия считаю ложью". Приговорен к заключению в концлагерь сроком на ДЕСЯТЬ лет. Лыжина, Анисья Павловна, 45 лет, монашка, из крестьян, неграмотная, не судима, одинокая, девица, имеет дом. Приговорена к заключению в концлагерь сроком на ПЯТЬ лет. Скутин Иван Левич, 44 л., подкулачник, холост, неграмотный, не имущий, виновным себя не признал, заявив: "местные власти неправильно раскулачивали, если раскулаченные и имели крепкие хозяйства и применяли наемный труд, то все же они были тружениками..." Приговорен к заключению в концлагерь сроком на ТРИ года». Ксения-Оксана Иванова Продолжение в следующих номерах «Кифы» * В документах сохранена орфография оригинала. КИФА №9(163), июль 2013 года |
