Экскурсия по Лубянке Интервью с Татьяной Авиловой30 октября 1974 года по инициативе узников мордовских и пермских лагерей совместной голодовкой и зажиганием свечей в память о безвинно погибших был впервые отмечен «День политзаключённого». Впоследствии в этот день ежегодно проходили голодовки политзаключённых, а с 1987 года - демонстрации в Москве, Ленинграде, Львове, Тбилиси и других городах. 30 октября 1989 года около 3 тысяч человек со свечами в руках образовали «живую цепь» вокруг здания КГБ СССР. После того, как они отправились оттуда на Пушкинскую площадь с целью проведения митинга, они были разогнаны ОМОНом. С 1991 года этот день памяти жертв политических репрессий отмечается 30 октября официально. По традиции тема нашего последнего октябрьского номера связана с этим памятным днем. * * * - Как у группы энтузиастов, членом которой Вы являетесь, родилась мысль проводить экскурсии по Лубянке? - Как-то так сложилось, что такие места особой памяти, как Медное и Бутово, посещались нами с очень давних пор. А совсем рядом лежала Лубянка - по сути своей квинтэссенция истории репрессий ХХ века в России, вернее, в СССР, и мы ее почему-то обходили стороной. Может быть, потому что там нет могил и памятников? Но есть ведь Соловецкий камень... Лев Разгон писал, что центр этой раковой опухоли в советские времена принято было огибать, не только идя по самой площади, но и в разговорах: это учреждение обычно называли «это» или «оно». Видимо, нужно было преодолеть какую-то внутреннюю преграду, наследие советской эпохи в крови, по крайней мере, старшего поколения. Вокруг Лубянской площади можно выстраивать немало маршрутов, но мы выбрали саму улицу Большую Лубянку, может быть, еще и потому, что это уже и наша история. Я имею в виду историю возникновения и жизни Преображенского содружества. Ведь наш первый храм, вернее, один из первых в Москве, который мы освобождали и восстанавливали после окончания советской эпохи - это храм Сретения иконы Владимирской Божьей Матери бывшего Сретенского монастыря. И там мы соприкоснулись вплотную с историей ХХ века. Нужно сказать, что практически все дома на Большой Лубянке и прилежащих переулках были постепенно заняты тем самым учреждением, имя которого, подобно имени «Сами знаете кого» в популярном романе «Гарри Поттер», не принято было произносить вслух. Начиная со Сретенского монастыря, который, естественно, не избежал участи практически всех монастырей Москвы - в них располагались концлагеря, тюрьмы, расстрельные площадки, - очень уж удобно делать такие дела за толстыми стенами и в глубоких подвальных помещениях. Здесь же размещалось общежитие энкавэдэшников. Как только перестройка домов на этих улицах касается подвалов, как правило, засыпанных строительным мусором, так тут же обнаруживаются человеческие кости и простреленные черепа. Когда в начале 1990-х мы освобождали алтарь Сретенского храма от мусора, то под оторвавшейся доской пола тоже нашли косточки, которые и захоронили на территории монастыря. На этом месте стоит деревянный крест, недалеко от входа по левой стороне. - Что именно вы показываете во время экскурсии? - Наша экскурсия имеет название: «История одной улицы: крестный путь или тупик?»  Палачи...
Система взаимного доносительства, предательства порождали тотальный страх, который убивал в людях веру и полностью их разобщал. Вера в Бога подменялась верой в технический прогресс, жизнь людей обесценивалась, они становились придатками государственной машины, чьи интересы ставились превыше всего. И что-то существенное происходило с самим человеком. Выдающий философ Мераб Мамардашвили называет это явление антропологической катастрофой. Наиболее ярко она проступает в самом, наверное, страшном месте в Москве - Варсонофьевском переулке. Именно здесь находились гаражи НКВД, КГБ (а теперь располагаются гаражи ФСБ), именно здесь было «гнездо» «черных воронов», каждый день разлетавшихся по всей Москве, делавших свое черное дело и возвращавшихся сюда отмываться от невинной крови людей. И здесь работали «заплечных дел мастера», которые имели на своем счету до 10000 лично убитых человек, и даже поднявшись по административной лестнице, уходили с нее, надевали фартук и шли на любимую «низовую работу»! И для меня лично остается загадкой именно в плане антропологии, что должно произойти с человеком, чтобы он стал палачом и сделал убийство себе подобных своим призванием. Когда я экскурсионной группе показываю фото этих людей, то вначале кажется, что ничего особенного - лица не самые приятные, но обычные, один и вовсе как заштатный бухгалтер. Но когда наш разговор переключается на судьбы тех людей, которые не просто не поддались расчеловечению, а смогли пронести свое достоинство и вдохновить им других людей, остались верными Богу, себе и показываю фотографии священников, расстрелянных недалеко от этого переулка в так называемом «корабле смерти», то, конечно, отличие лиц этих людей от лиц их палачей просто поразительно! В них «жительствует Жизнь». Это новомученики ХХ века, которые своим словом, поступками являли силу другого рода.  ... и жертвы
С.С. Аверинцев писал, что важнейшим показателем жизни христианской является сопротивление злу, распаду. История Лубянки, это, конечно, и история такого сопротивления, несоглашательства со злом, и без этих примеров история улицы, страны не просто не полная, а немыслимая по своей тяжести, погребающая человека, особенно если он вот так впрямую не сталкивался с ней раньше. С тем временем, когда распахнулись двери архивов и правда стала выходить наружу, мы соприкасаемся в нашей экскурсии уже на Лубянской площади и смотрим фотодокументы о «свержении» памятника Дзержинскому, видим многотысячные митинги, ликующие лица людей. Они заполняли площади и улицы, и, несмотря на такую запруженность, не было ни криков, ни раздражения - это было настоящее Божье дело, явление свободы. И кто в те дни не выходил на улицы или, как наша молодежь, еще тогда были детьми, тем кажется, что такое просто невозможно. А ведь было! Люди хотели знать правду, как бы она ни была ужасна. Но для того, чтобы построить новую жизнь на других началах, только узнать её - мало. Нужно было излечить свои умы и сердца, что и является подлинным покаянием. К сожалению, такого покаяния не произошло. Люди, в начале 1990-х в огромном количестве обращающиеся к церкви в поисках смысла и истины, примера покаяния, их в большинстве случаев не находили и в церкви не удерживались. Так что эта задача, но уже в более сложном варианте, от нас, как людей церковных, никуда не ушла. Сегодня от церкви, как и прежде, зависит, как будет осмыслена история России ХХ века, что для нас значит кровь новомучеников и просто невинно погибших миллионов наших сограждан. Будут ли люди жаждать всего настоящего - единства, свободы, творчества в созидании истории и страны, и своего рода? Искать и находить в Христовой Церкви Бога для того, чтобы быть сильнее зла этого мира и противостоять ему? Или, пользуясь внешними благами общества потребления, понимать свободу как вседозволенность, задыхаться в эротизме, ни за что всерьез не нести ответственности? Держаться за ненадежные буйки - достаток, здоровье и тесный круг близких и друзей, держаться за то, что не способно избавлять человека от страхов, унаследованных от старших поколений и неосознанно живущих в печени даже самых молодых людей? То есть будет ли история ХХ века отрезвляющей, призывающей к покаянию и дающей примеры Христовой силы и служения Церкви, которую «не одолеют врата ада», или станет неизбежным тупиком жизни, плывущей «по течению» века сего. И это призыв к каждому человеку сегодня, призыв к единству слова и дела, мысли и совести. - Разговор этот очень непростой. Как реагируют на него люди, есть ли страхи или непонимание, о чем речь? - Именно благодаря тому, что ужасу распада личности, предательству, лжи, на которой строилась вся жизнь в тоталитарном государстве, противостоит сила Христова свидетельства, пример высокого достоинства и призвания человека, эта экскурсия не ввергает людей в уныние. Хотя для кого-то она оказывается трудной, особенно для людей старшего поколения, большая часть жизни которых осталась в СССР. Интересно, что многие люди как бы впервые для себя открывают эти проблемы и понимают, как они важны для них сегодня. Часто приходится слышать, что только войдя в церковь, они приобщились к такой реальности, как историческая память. Ее раньше как бы не было вовсе. Поэтому наши экскурсии важны не только для церковных людей, но и для тех, кто еще только входит в церковь. И вообще для всех, кто ищет ответы на непростые вопросы. Тема такова, что сама «отбирает» участников. И еще есть категория экскурсантов - дети, начиная с подросткового возраста. Как правило, эта экскурсия - первое их прикосновение к истории своей страны не в глянцевой обложке. Правда, некоторые из них бывали с родителями в Медном, Бутово или попадали в мемориальные места во взрослых паломничествах или детских лагерях - теперь в Содружестве малых братств эта тема стала чаще входить в маршруты летних поездок. Для детей нужен адекватный их возрасту язык. Поэтому мы используем в ходе экскурсии много фотографий, читаем стихи, вместе рассуждаем. Как-то в Варсонофьевском переулке мы встали у дома без всяких опознавательных знаков напротив гаражей, и буквально через пару минут к нам подошли двое и сказали: здесь стоять нельзя. «Почему?» - спросили ребята. И услышали в ответ: разве вы не знаете, что у Родины могут быть свои секреты? Это было яркой иллюстрацией нашего разговора, ребята это хорошо запомнили. Как и табличку на дверях Приемной ФСБ, про которую мы только что прочитали у Льва Разгона: «Болевая точка этой гигантской раковой опухоли была тут. Плакали здесь, в этом доме. На Кузнецком мосту, 24. Здесь помещалась "Приемная". Приемная ОГПУ, НКВД, НКГБ, КГБ... Названия менялись, существо оставалось прежним. И до самого последнего дня, перед тем, как ударить по дому чугунной бабой, висела на нем вывеска "Приемная КГБ" и аккуратное, золотом по черному, на десятилетия, на века сделанное объявление: "Прием граждан круглосуточно"»... Осталась на своём месте и внутренняя тюрьма «Высокого» дома, о которой хвастливо рассказывал дежурный чин, сначала пытаясь запретить нам стоять перед главным входом в Управление. И место посредине площади Лубянки, как будто ожидающее своего прежнего повелителя (проект его возвращения обсуждается почти каждый год в городской Думе). И только Соловецкий камень на этой площади, возле которого всегда лежат цветы и горят свечи, является символом надежды на возрождение человека в России, на преображающую и неумирающую память о всех невинно погибших людях и поломанных судьбах. Это место особой молитвы, которой всегда завершается экскурсия. - Сколько уже было экскурсий и как в целом Вы оцениваете их результат? - Маршрут по улице Лубянке существует уже два года, по нему прошли сотни человек. Никого эта экскурсия не оставляет равнодушным. Спрос на нее растет, и за это благодарение Богу. Но мне думается, что одной Лубянкой не стоит ограничиваться. Есть такие места в Москве, которые тоже требуют сердечного участия, молитвенной памяти о жертвах ХХ века. И мы думаем о нескольких возможных маршрутах и в самом центре Москвы, и, например, на Донском кладбище, где в братских могилах, цинично названных «могилами невостребованных прахов», покоится ссыпанный прах тысяч расстрелянных и сожженных в местном крематории людей, в основном, в годы Большого террора. КИФА №14(136) ноябрь 2011 года |
