Что такое Приходская община - «малая церковь» или «учреждение при здании храма»

Оборот «благоустроение прихода» взят из языка рубежа ХIХ-ХХ вв. Это хорошие, может быть, чуть устаревшие для нашего уха слова некоторых официальных церковных документов начала ХХ в. Взяты они в название темы потому, что мне не хотелось бы говорить только лишь о приходской реформе.

1. Кризис прихода

Начинать говорить о благоустроении прихода, не сказав ничего о том, что в начале ХХ в. имели в виду под кризисом прихода - странно, поэтому вскользь коснусь и этой темы. Здесь сразу возникает законный вопрос. Храмы в то время открыты по всей России, службы совершаются: всех крестят и отпевают, исполняют требы, в церковь, с разной регулярностью, ходит практически вся страна, государственный календарь соотнесен с церковным, Закон Божий преподают всем. И, тем не менее, и иерархия, и церковное и околоцерковное общество - все говорят о кризисе прихода. Почему?

Вот высказывание будущего патриарха и святителя, тогда архиепископа Североамериканского Тихона: «Нельзя отрицать того, что во многих местах России приходская жизнь идет очень вяло: связь прихода с церковью - слабая, выражающаяся только в отправлении треб и в хождении в церковь по праздникам. Просветительные и благотворительные учреждения в таких местах отсутствуют, голос священника слышится редко, и мало кто с ним считается. Обо всем этом за последнее время написано очень много...»¹ 

Об этом же говорит будущий священномученик митрополит Владимир (Богоявленский): «Основную ячейку церковной жизни должен составлять приход... Но здесь мы должны отметить то печальное явление, что в настоящее время приходская жизнь у нас на Руси проявляется весьма слабо, а во многих местах её и совсем нет. <...> Пастырь не знает даже, где пределы прихода и кто их прихожанин. В этом слове «прихожанин» выражается и вся сущность нынешних отношений пасомых к пастырям. Прихожанином считается только тот, кто приходит в церковь за какой-нибудь требой, и только тогда, когда приходит. А ушел он - вместе с тем перестал быть и прихожанином. Пoшел в другую церковь, к другому священнику, - стал прихожанином другой церкви и другого священника. Не пошел, не ходит ни в какую церковь - перестал быть и чьим-либо прихожанином, а иногда перестал быть даже и христианином. Что может быть печальнее и гибельнее такого положения дела? Когда посмотришь на этот предмет c разных сторон, он всюду представляет только мрачные виды. Дaжe идея духовного пастырства у нас потеряна до такой степени, что в городах и уловить ее трудно. В селах дело обстоит, правда, несколько лучше: там есть еще приход, по крайней мере, как территориальная единица: но и там oн не составляет органического целого, одушевленного живым участием в нуждах церкви и клира; в нем нет дружной и совместной ра6oты...».²  

Надо сказать, что вышеприведённые цитаты не являются какими-либо особенными, чем-либо выбивающимися из общего обсуждения, это достаточно характерные высказывания времени. Я привела именно их только потому, что они принадлежат людям, которые известны в церкви всем.

В качестве причин упадка прихода тогда назывались: «подмена соборного строя церковного управления коллегиальным началом», замкнутость духовенства, превратившегося в сословие чиновников ведомства православного исповедания с «требоисправительным отношением к пастве», «полицейскими обязанностями» и «государственными наградами и отличиями», «разобщенность между духовной иерархией, священством и мирянами», «между приходским священником и паствой», «частые переводы священников из прихода в приход», «отсутствие влияния духовенства на общество», отстранение прихожан от ведения церковно-хозяйственных дел или от участия в избрании клира, необходимость «реорганизации духовно-учебных заведений», дающих образование не в соответствии с призванием к пастырству, «отчуждение между совершителями богослужения и его пассивными слушателями», «непонятность богослужебных текстов для массы простых верующих, а порой и для самих священнослужителей», «сухой колорит проповедей», форма оплаты труда священника, совершение «грубых грехов», «обширность и неравномерность российских епархий», номинальность «просветительной и благотворительной деятельности» и др.

При исследовании вопроса обнаруживается практически единодушное признание церковным обществом упадка приходской жизни и выявляется большой спектр мнений, касающихся пути приходского благоустроения.

2. Пути благоустроения прихода

В предсоборных и соборных церковных документах, публицистике начала ХХ в. можно встретить, главным образом два взгляда, две модели благоустроения прихода. Представители первого взгляда связывали свои надежды на возрождение прихода, в первую очередь, с изменением приходского строя, ориентированного на дарование приходской общине больших прав и свобод. Представители второго видели путь к благоустроению прихода, главным образом, в подготовке ревностных пастырей и проповеди благочестия среди мирян. Однако когда мы говорим о приходе рубежа XIX-ХХ вв., необходимо выделить и ещё один, условно говоря, третий взгляд или, точнее, путь. О нём мы узнаем из других источников. К третьей группе я бы отнесла, в первую очередь, пастырей-праведников рубежа XIX-ХХ вв., которым удалось не только возродить свой собственный приход, но в какой-то мере повлиять на жизнь всей нашей церкви.

Итак, приведем аргументацию первых - т.е. церковного и околоцерковного общества, делающего акцент на реформе церковно-приходского устройства в деле возрождения прихода. Данной позиции придерживались как епископы, клирики и миряне, так и крупные государственные чиновники. Эта группа составляла большинство тогдашнего пишущего и публично говорящего церковного и околоцерковного общества.

Вот цитата, например, из епископа Димитрия (Ковальницкого): «По мнению одних, не нужно никаких реформ в нынешнем приходе, потому что никакие реформы делу не помогут, а требуется только, чтобы пастыри свято исполняли свой пастырский долг, вложили в свою деятель­ность любовь в пасомых, бескорыстие, усердие и пастыр­скую настойчивость во всех своих добрых начинаниях... По мнению других, требуются реформы во всем строе приходской жизни, требуются такие учреждения, которые сплотят приход, <...> предоставят <ему возможности> забот о всех своих нуждах в религиозно-нравственном, просветительном, благотворительном и хозяйственном отношениях. <...> признавая неоспоримое значение авторитета личности пастыря в жизни прихода, полагаем, что пастырь без деятельного участия самого прихода не в состоянии единолично исполнить все требования, предъявляемые к нему современною жизнью...»³ 

Именно эта часть церковного и околоцерковного общества говорила в первую очередь о соборности, и здесь творческая мысль была сосредоточена на поиске механизма реформы. Для многих это и был поиск пути воплощения духа соборности. Сто лет назад предсоборному и соборному большинству этот путь виделся в предоставлении приходской общине прав юридического лица, распоряжения церковными суммами и имуществом, выбора священников и лиц клира, устройства органов приходского управления.⁴ По каждому из этих пунктов мы можем увидеть спектр мнений и прочесть тома полемики как с представителями других взглядов на благоустроение прихода, так и друг с другом.

Одной из самых сильных сторон подхода, акцентирующего необходимость реформы церковно-приходского устройства, несомненно, являлась попытка возрождения каждого православного христианина как члена церковного собрания. Представители этой позиции остро понимали, что Церковь - это не только учащие епископы и пресвитеры. Высказывания представителей этой позиции о реформе имели и свои слабые стороны. Главной из них, наверное, была некоторая идеализация паствы и унифицированный подход, т.е. желание выработать единый устав для всех приходов на необъятных российских просторах, что в результате Собор и сделал (хотя, конечно, не все разделяли эти позиции).

Приведем теперь аргументы представителей второго взгляда, ставящего в деле возрождения прихода акцент на ревностном служении приходских пастырей. «Одушевленная и деятельная приходская жизнь бывает там, - не без основания пишет архиеп. Антоний (Храповицкий), - где есть доб­рый пастырь: тогда постепенно явится и разумная организация, которую, ко­нечно, должна поддерживать и высшая власть; но формальное внедрение та­кой организации при скудости христианского содержания в общине даст очень-очень мало... начать дело с внешней организации - это все равно, что сшить ребенку огромный сюртук и шапку и думать, что он из-за того сделает­ся взрослым человеком...»⁵

Сильной стороной представителей второй позиции являлось осознание необходимости постановки задачи подготовки приходских пастырей и понимание необходимости поиска полноты «религиозно-нравственной жизни прихода» (как это тогда называли), правда, в основном только в аскетическом и этическом ключе. К сожалению, для представителей этой группы часто был характерен клерикальный или охранительно-консервативный настрой.

О представителях третьего пути - не столько об их взглядах, сколько, в первую очередь, об их деятельности - я скажу несколько далее. Их аргументаы нельзя прочесть на страницах прессы или документов комиссий, готовивших Собор.

Ход предсоборной и соборной полемики в вопросе, касающемся благоустроения прихода, сложился так, что центром этой полемики явились дискуссии по вопросам: определения прихода, дарования приходской общине права юридического лица, права распоряжения и заведования церковным имуществом, избрания клира и устройства органов приходского управления.

Дискуссии по этим вопросам очень важны. Это множество документов, и думаю, что ещё придет время для того, чтобы всё это обсудить. Сегодня же я коснусь полемики вокруг определения прихода, поскольку остальные вопросы (юридического лица, или, точнее, лиц в приходе, выборности клира, приходского управления и пр.) в каком-то смысле производны от того, что мы понимаем под приходом. Если сегодня приход - это уже достаточно определенное понятие (для этого можно взять хотя бы сегодняшний приходской устав или приходской устав Собора 1917-18 гг.), то к началу ХХ в. его определение явилось предметом острой дискуссии.

3. Определение прихода и пастыри-праведники начала ХХ в.

Впервые в русском церковном праве понятие «приход» было канонически разработано в приходском Уставе, принятом на Поместном Соборе 1917-18 гг. Не отвлекаясь на юридические тонкости, важно сказать, что в целом было принято такое понимание прихода, какое сложилось ещё приблизительно в XVI в. «естественным образом», а затем уже употреблялось в разговорной речи и официальном языке как само собой разумеющееся. Под приходом понимался церковный территориальный округ и в этом округе - общность людей, которые окормляются, то есть молятся, приобщаются к таинствам и удовлетворяют другие религиозные потребности в одном храме, относящемся к этому территориальному округу. С другой стороны, до конца XV в. отношения священника и его паствы обозначались в источниках не всегда в связи с пределами территориальной общины, а еще и в рамках так называемой «покаяльной семьи» - т.е. людей, регулярно исповедующихся и причащающихся у одного иерея⁶. Вникая в определения прихода, которые были даны в начале ХХ в., можно заметить, что в них нашла отражение борьба между двумя этими реальностями. Наиболее острая предсоборная полемика развернулась между теми, кто пытался определить приход через понятие «малая Церковь» в смысле собрания верующих, и теми, кто основывался при определении прихода на понятиях «от Бога установленное учреждение» или «установление».

С другой стороны, церковное общество задавалось вопросом: в чем понятие «церковное учреждение» противно понятию «церковная община»? Всматриваясь же в различные определения, находили и одинаковые элементы, а именно: храм, клир, мирян и епископа.

Более того: мы можем видеть в дискуссии, как слова «малая Церковь» или «община», или «учреждение» или «основная ячейка церковного общества» из-за того, что термины были «плавающими», наполнялись совершенно разными, подчас противоречивыми, а также непривычными для нас сегодня смыслами. Вот небольшой пример: значительная часть архиереев 1905-06 гг. называла исполнительный орган приходского собрания «приходским попечительством» или «приходским братством». Некоторые из них, например, еп. Христофор (Смирнов), хотели положить в основу возрождения прихода идею братства. Сам приход у них часто назван «приходское братство». При этом основа предлагавшегося ими приходского устройства оставалась той же. А бывало и наоборот - в старых, принятых терминах люди выражали совершенно для своего времени новое.

Отдельно нужно сказать о связи прихода и храма. «Приход» или «приходская община», согласно реалиям начала XX в., в этом смысле ничем не отличающимся от сегодняшних, представляла собой элемент, целиком входящий в церковь-«учреждение». Согласно этой логике приход, приходская община, παροικία без храма-здания - явление немыслимое, и наоборот, храм, здание без прихода, т.е. без людей, без приходской общины, без παροικία, без ἐκκλησία - мыслим без всякого сомнения. В результате приходская община мыслилась вторичной составляющей по отношению к приходскому храму, становилась общиной при здании. В начале XX в. некоторые богословы понимали неестественность такой расстановки акцентов и пытались дать на нее свои ответы. Так, в работе IV отдела Предсоборного Присутствия мы можем найти голоса (в том числе и епископов) в поддержку определения прихода, в котором в качестве необходимого его критерия подчеркнуто отсутствует указание на то, что приход - это объединение христиан при храме⁷. Эта гибкость мысли предсоборной дискуссии не была воспринята большинством Собора 1917-18гг., на котором пытались примирить два взгляда на приход: как на «общину» и «малую Церковь» - и как на «установление» при храме-здании, но так и не примирили.

Возникновение полемики по всем этим вопросам было спровоцировано тем, что к началу ХХ в. последний рубеж и оплот прихода - его «каноническая граница» - начал пропадать. Здесь будет уместно напомнить, что высказывание о высокой религиозности русского народа предреволюционной поры всегда стоит понимать в контексте разговора о традиционной, патриархальной религиозности православных людей с устоявшимся «годовым кругом» и неизбежным акцентом на обрядовой стороне церковности. Оказавшись же вырванными из родной среды, эти люди, как правило, начинали отходить от веры.

За Божественной литургией, совершаемой в Кронштадтском Андреевском соборе св. прав. Иоанном Кронштадтским

Наверное, мы здесь не найдем более яркого (слава Богу, не единственного) примера, чем служение отца Иоанна Кронштадтского, который, почувствовав начало разрушения территориального принципа в приходской жизни, поставил в центр своего пастырского служения Евхаристию. Надо сказать, что сам Устав 1917-18 гг., так же как и Устав, ныне действующий, ни в каком смысле не учитывают этой перемены, и даже запись прихожан в приходскую книгу не в состоянии дать главного ответа на новый вопрос. Тем не менее, «в оправдание» Собора 1917-18 гг. стоит указать на то, что один из пунктов вводной статьи приходского Устава содержит ссылку на 80-е правило VI Вселенского Собора об отлучении от Церкви пропустившего евхаристическое собрание без уважительной причины три воскресенья подряд. Очевидно, здесь мы видим одну из первых робких попыток сблизить мистериальные и канонические границы прихода. Робких потому, что в самом Уставе 1917-18 гг. мы не найдем никакого развития этой мысли, и вопрос о членстве в приходе по-прежнему решен в нем исключительно на основе единой территории.

Часть архиереев в начале ХХ в. обращали внимание церковного общества на проблемы приходского богослужения и богослужебного устава в контексте приходской реформы. Интересно отметить, что эти темы широко обсуждались и после 1905-06 гг., однако уже в отрыве от попытки решения вопроса благоустроения прихода. Таким образом, здесь возможно говорить о некотором повороте самой внутрицерковной дискуссии в ходе предсоборной полемики. И вот здесь-то уместно сказать о третьем пути благоустроения прихода, предложенном пастырями-праведниками начала ХХ в. (о. Алексием Мечёвым, о. Николаем Смирновым, о. Василием Постниковым, о. Валентином Амфитеатровым и множеством других - здесь я перечислила только некоторых московских батюшек), которые в центр своей приходской деятельности поставили созидание того, что мы сегодня называем «молитвенным собранием верных». Они стали объединять людей, ищущих духовной жизни, созидая собрание верных, в первую очередь, в Евхаристии и в других храмовых молитвах и таинствах, а также стали заботиться об общей внебогослужебной жизни своих прихожан. И поскольку храмовая молитва стала молитвой собрания, невозможно было не заботиться о духе и смысле богослужения, т.е. о том, что тогда называлось «уставным богослужением». И если кто-то думает, что, например, в начале деятельности о. Алексия Мечёва над этим, впоследствии всем известным старцем, никто не смеялся, говоря о тех порядках, которые он у себя завел (а завел он «уставное богослужение»), то он очень ошибается. Своих прихожан эти пастыри приглашали в приход как в «свой монастырь», приглашали на единственный и общий путь Жизни, путь ученичества у Христа.

Многие и многие новомученики и исповедники нашей церкви стали развивать, главным образом, именно этот опыт дореволюционных пастырей-праведников. Может быть, и для нашего времени и наших приходов он остается одним из важнейших для возрождения «первичной ячейки церковного общества», говоря синодальным языком.

4. О попечительстве и братстве и об их роли в возрождении приходской жизни

Согласно положению 1864 г. в приходской реальности рубежа XIX-XX вв. существовали приходские попечительства и церковные братства. У их истоков стояли такие выдающиеся фигуры своего времени, как митрополит Иннокентий (Вениаминов) и граф А.Н. Муравьев. Благодаря их инициативе в 1859 г. эти попечительства и возникли. Их деятельность была признана успешной. В 1864 г. положение о попечительствах и братствах было переработано для всей России. Однако если основной целью первых попечительств было вовлечение населения Сибири в приходскую жизнь (по сути дела воцерковление) через возможность более активной занятости в приходе, то положение 1864 г. было нацелено, главным образом, на активизацию деятельности прихожан по поиску средств для причта и приходских церквей. Все архиереи 1905-06 гг. выразили свое недовольство деятельностью современных им попечительств и братств. В Отзывах епархиальных архиереев 1905-06 гг. судьба приходских попечительств 1864 г. затрагивалась очень широко. Среди ответов епископов можно выделить три группы мнений.

Первую группу составили архиереи, считавшие, что так как попечительства и братства 1864 г. устраивались для решения проблем приходской жизни и предложенный проект реформы церковно-приходского устройства также предназначен для этой же цели, то, следовательно, будущий устав делает ненужным существование попечительств и братств, не оправдавших возложенных на них надежд на возрождение прихода.

Вторая и большая часть епископов придерживалась другого мнения. Говоря о восстановлении при­ходской общины с приходским собранием и советом, они признавали в то же время полезным и открытие в приходах попечительств и братств по образцу 1864 г.

Очевидно, большинство архиереев хорошо понимало, что наделение всех прихожан широкими правами по управлению приходом и принятие даже самого лучшего устава к быстрому возрождению приходской общины все равно не приведет. А начинать с чего-то надо, и общины, попечительства или братства могли бы стать таким в хорошем смысле деятельным ядром прихода, которому должен быть присвоен свой статус. Т.е. в глазах архиереев начала прошлого века наибольшее сочувствие получила идея организации прихода как общины, или попечительства, или братства (здесь могут быть разные слова), состоящего при приходской церкви. Однако, что характерно, вопрос о том, как эти общины, попечительства или братства будут соотноситься с органами приходского управления в реформированном приходе, в размышлениях 1905-06 гг. (и не только в них) отсутствует.

К третьей группе относятся, в первую очередь, отзывы митрополита Владимира (Богоявленского) и епископа Стефана (Архангельского). Митрополит Владимир пишет: «Попечительства, равно как и другие свободные религиозно-нравственные союзы и братства, не только не излишни, но на учреждение и развитие их должно быть обращено самое серьезное внимание епархиальной власти и настоятелей церквей»⁸. Схожую свободу суждений мы можем увидеть и в отзыве епископа Могилёвского Стефана. Он пишет: «В тех городских приходах, где преобладает в составе при­хожан элемент текучий (чиновники, заводские рабочие и пр.) и где организо­вать общину на прочных основах отдельного юридического лица будет за­труднительным, общины могут получать характер свободных религиозно-нравственных союзов или братств; причем все права и обязательства общины усвояются и распространяются только на непосредственных участников этих союзов»⁹. 

Согласно их мнениям, приходские попечительства уничтожаются там, где приход возрождается как объединенная на единой территории приходская община. Если же он так и не возрождается, «для большинства же городов и других мест» эти архиереи отдают предпочтение «попечительствам, братствам и другим свободным религиозно-нравственным союзам». Причем эти свободные союзы, по их мнению, не являются учреждениями, находящимися в подчинении у прихода, то есть не являются «учреждениями» при приходском храме.

В рамках планируемой приходской реформы излагались и задачи приходских братств. Главным образом, все писали о таких направлениях работы братств, как миссионерская, благотворительная и просветительная, иногда оставляя за братствами и заботу о храме, причте и пр., а иногда - и не оставляя.

Отец Сергий Мечев с братией и прихожанами храма

Заключение

Выход из кризиса прихода не был найден ни в предсоборных дискуссиях, ни позднее, на Соборе 1917-18 гг. притом, что и большинство иерархов, и Собор видели и констатировали разрушение принципов приходского устройства. Однако эта противоречивость основных решений Собора 1917-18 гг. есть противоречивость неизбежная и жизненная, поскольку, с одной стороны, неминуема «географическая» обоснованность прихода, с другой же - многие приходы к началу ХХ в. уже не имели границ.

От себя могу добавить, что, на мой взгляд, наиболее оправдан так и не услышанный в ходе предсоборной полемики подход к вопросу приходского устройства, высказанный в 1905-07 гг. Тамбовским епископом Иннокентием (Беляевым) и Финляндским архиепископом Сергием (Страгородским). «Нет нужды составлять заранее проекты приходского устройства, - писал, например, епископ Иннокентий (Беляев), - такие проекты должны быть составляемы на местах». Это мнение оставляет возможность каждому епископу вместе со своей приходской общиной, возглавляемой своим пресвитером, принимать устав, который соответствует типу и глубине вживания в Предание составляющих общину членов и внешним условиям жизни как этой приходской общины, так и всей церкви. При составлении приходского Устава 1917-18 гг. такой взгляд не получил поддержки соборного большинства. Собор выработал единый Устав для всех приходов России, в содержании которого, к сожалению, остается много недоработанного и противоречивого. Однако это не умаляет его значение. Почти сто лет спустя он по-прежнему остается в нашей церковной истории светлым маяком, пытавшимся через реформу приходского строя оживить каждого крещеного человека как члена церковного собрания.

Ольга Филиппова, бакалавр богословия,
сотрудник Свято-Филаретовского института

Из доклада «Предсоборные дискуссии и Собор 1917-18 гг.: поиск пути "благоустроения прихода"». Доклад был прочитан в сентябре 2009 г. на одном из семинаров конференции «"Дабы взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной рознью мира сего": общность, общение, община в современном мире»

-----------------------------

1 Тихон (Белавин), архиеп. «Отзывы епархиальных архиереев» (ОЕА). Ч.1. С.534.

2 ОЕА. Ч.3. С.231.

3 ОЕА. Ч.2. С.400-401.

4 Свод отзывов. СПб.,1906.

5 ОЕА. Ч.1. С.131-132.

6 См. Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в России в XVI-XVII вв. М., 2002. С.236-237.

7 См., напр., мнения архиеп. Сергия (Страгородского), еп. Кириона (Садзагелова) / Журналы и протоколы. СПб., 1907. Т.3. С.301.

8 ОЕА. Ч.3. С.235.

9 ОЕА. Ч.1. С.84.

Приводим также небольшую справку о тех архиереях, которые, может быть, менее известны читателям, чем свт. Тихон или сщмч. Владимир.

Димитрий (Ковальницкий), архиепископ Херсонский и Одесский (1839-1913). Член Предсоборного Присутствия и председатель 1-го отдела (о составе Поместного Собора и порядке рассмотрения и решения дел в нем). Председатель Комиссии по реформе духовной академии (1908 г.). Духовный писатель, церковный общественный деятель. Будучи профессором Киевской духовной академии, умел находить таланты у студентов, приучать их к серьезному научному труду и развивать в них любовь к науке и научным изысканиям. В бытность свою ректором академии пожертвовал капитал в 15.000 рублей для издания лучших студенческих работ. Широкая образованность, глубокий ум и самостоятельный, сильный характер (по его словам, он «не любил строить на чужом основании»), сердечность и обаяние стяжали ему большую популярность и высокий авторитет.

Стефан (Архангельский), архиепископ Курский и Обоянский (в начале XX в. епископ Могилёвский) (1861-1914) - духовный писатель. Ученый аскет, он еще на студенческой скамье отличался высокой религиозной настроенностью и особенной ревностью к охранению строго-церковного порядка жизни. Все его душевные интересы преимущественно сосредотачивались на изучении церковной литературы, особенно же творений любимого им русского святителя-проповедника Иннокентия Херсонского. Над переработкой нравственно-христианских поучений этого великого святителя в научную систему православно-христианского нравственного богословия трудился всю свою жизнь. За строгое отношение к духовенству был прозван «лютым». Священный Синод всегда посылал его в качестве ревизора в те епархии, где требовалась строгая ревизия.

Иннокентий (Беляев), архиепископ Карталинский и Кахетинский, Экзарх Грузии (1862-1913). Будучи епископом Тамбовским (начало XX в.), в целях более широкого развития и лучшей постановки миссионерского дела в епархии преобразовал местное Казанско-Богородичное братство для служения на более широких и деятельных началах. По возможности все духовенство было им привлечено к участию в делах миссии. С 1909 г. и до кончины член Св. Синода.

Справка сделана по материалам сайта ortho-rus.ru

КИФА №16(106) декабрь 2009 года