Всё его творчество - это реабилитация человека в самом бесчеловечном веке

Интервью с членом попечительского совета СФИ, главой французского издательства «ИМКА-пресс», основным издателем и близким другом Александра Исаевича Солженицына Никитой Алексеевичем Струве

- Никита Алексеевич, поскольку Вы один из тех людей, кто хорошо знал Александра Исаевича, мы хотели бы задать несколько вопросов, связанных не только с историческим значением его фигуры, но и непосредственно с его личностью. Не могли бы Вы рассказать, как Вы познакомились с Александром Исаевичем?

Н.А. Струве: Я получил от него письмо в начале 71-го года, в котором он просил меня заняться изданием «Августа 1914-го», если книга не будет напечатана в «Новом мире», как обещали. Но он сомневался, что это будет возможно. Вот с этого момента началось наше сотрудничество. Затем была историческая для меня просьба напечатать в срочном порядке (буквально за 3-4 месяца) «Архипелаг ГУЛАГ». Это издание определило его высылку из СССР. И затем все время до возвращения свободы в России я был его русским издателем на Западе.

- Каковы Ваши самые сильные впечатления от его произведений и от него самого?

Н.А. Струве: Выделить что-либо трудно. Но, в первую очередь, само собой приходит на ум «Один день Иван Денисовича» и «Матрёнин двор», затем «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», значительная часть его большой эпопеи «Красное колесо». Я очень люблю «Бодался теленок с дубом», и даже недавно изданное его незаконченное произведение, написанное на шарашке, - «Люби революцию». Во всех его художественных произведениях выражены все стороны его миссии, его творчества, его пророчества.

Я общался с ним более 30 лет: он проездом жил в моём доме в Париже, и я часто и подолгу бывал у него в Вермонте, мы часто с ним сотрудничали, работали, спорили и играли в теннис. Я не могу сказать, что я был его другом, потому что я всегда чувствовал его трансцендентность. У меня всегда было чувство, что он намного выше по своему призванию, по своей судьбе. Он мне говорил, что судьбу свою он не построил собственными руками, но был ей послушен. Александр Исаевич всегда считал, что провидение, надмирная сила ведет его. Его, как и Достоевского, отличало «касание мирам иным».

- Какие его человеческие качества Вы хотели бы отметить, что ему, как Вам кажется, помогло добиться того, что он сделал, вот как Вы говорили - овладеть судьбою, и сделать то, что он сделал?

Н.А.Струве: Это были скорее не качества характера, а свойства его личности: глубокое чувство реальности - космической, человеческой, исторической. Одним словом это охарактеризовать трудно. Моя жена сегодня утром сказала, что основное свойство Солженицына - его бесстрашие, невероятная отвага, готовность жертвовать собой - и жизнью, и семьёй - ради правды. Поэтому провидение хранило его во всех его испытаниях: война, ГУЛАГ, рак, преследования, покушение на жизнь, высылка и т.д. Последним его испытанием было долголетие.

Мы часто с ним спорили, мне казалось, что он не всегда был прав в частностях, но зато в основном, в глубинном был прав. Он был свидетелем, глашатаем правды, и, кроме того, основное у него то, что он человек, все его творчество - гимн человеку, который остается человеком во всех обстоятельствах. Гимн тому человеку, каким он хотел его видеть, каким он его видел, каким сам был, при условии, что человек признаёт над собой иной мир, ограничивает себя, не стремится занять первое место, стремится жертвовать собой. Ему самому всегда были тягостны всякие почести, которыми отмечали его.

- Как можно обозначить его основное послание нам?

Н.А.Струве: Оно обозначает весть о человеке. Я бы это видение противопоставил знаменитому изречению М. Горького «Человек - это звучит гордо». У Солженицына «человек» звучит свято, добро, это есть венец творения, но если человек готов на страдания, на самоограничение во всех смыслах. Все его творчество - это реабилитация человека в самом бесчеловечном веке.

- Кем был Александр Исаевич для мировой общественности?

Н.А.Струве: Я не могу говорить за весь мир, я могу говорить за Францию. Во Франции Солженицын был прочитан глубоко и широко, там он был весь издан по-русски и по-французски, гораздо шире, чем в других странах. Тут произошло некоторое отрезвление интеллигенции, что привело к избавлению от разных иллюзий левизны. Он повлиял не только политически, но и духовно. Мне многие читатели говорили, что после прочтения «Ракового корпуса» у них изменилась жизнь. Я считаю, что «Архипелаг ГУЛАГ» рисует картину полной бесчеловечности, но всё же человек там светится. Мне кажется, что Солженицын - самое крупное литературно-духовно-политическое явление во второй половине XX века.

- В «Русском Зарубежье» планируются ли какие-то мероприятия к 90-летию Александра Исаевича?

Н.А.Струве: Сейчас готовится коллоквиум в Париже - в январе месяце, а в Москве планируется в декабре. Но теперь он будет в память Александра Исаевича.

С уходом Солженицына и Аверинцева для нас окончательно завершился XX век. Интервью с ректором Свято-Филаретовского института свящ. Георгием Кочетковым

Он - один из благороднейших людей России последнего столетия. Интервью со свящ. Иоанном Приваловым 

В память Александра Солженицына  

КИФА №10(84) август 2008 года