Мы должны уметь проверять себя

Интервью с основателем и духовным попечителем Преображенского содружества братств свящ. Георгием Кочетковым

Центральная тема этого номера - размышления о проблемах, связанных с воплощением в жизни Церкви такого Ее качества, как соборность. В истории и в нашей сегодняшней церковной жизни на самых разных уровнях можно видеть и подлинное стремление к живому единству, к той власти Любви, о которой говорил в своих произведениях прот. Николай Афанасьев - и искажающее и унижающее эту жизнь стремление к власти и самоутверждению. Будем надеяться, что открытый разговор об этом внесет свою малую лепту в то, чтобы глубокое и подлинное росло в нашей общей жизни, а все укорененное в мире сем, все внешнее, пустое из этой жизни постепенно уходило.

Сошествие Святого Духа на апостолов. Иконописец сестра Иоанна Рейтлингер. 1981

О. Георгий: Единство есть плод Духа и дар Духа, так же как и духовный Мир. И если мы не бережём мир и единство, то в нас не будет любви, в нас не будет благодати. Действительно, сейчас церковь переживает тяжёлые времена, когда расколы повсюду - не в том смысле, что все организуют свои секты, а в том, что люди мало заботятся об этом единстве и мало его берегут. Очень многие люди нецелостны внутри самих себя, они сами внутри себя расколоты. Потом расколы идут в ближайшем кругу друзей, родных, в семьях, в приходах, в общинах, в братствах. Даже в советские времена, перед лицом большой внешней опасности, и то, я помню, те немногочисленные кружки людей, которые собирались вместе и имели смелость что-то вместе обсуждать и что-то вместе могли делать во благо церкви, во благо веры, характеризовались огромным количеством противоречий и расколов. И это было знамением времени, знамением оскудения духа, неумения терпеть и приносить духовные плоды. Апостол Павел говорит: «Вы душевные, если между вами есть ссоры, распри, разделения, расколы. Вы ещё не духовные, вам нужно ещё питаться духовным молоком, а не твёрдой пищей». Не будем забывать этих слов.

«Кифа»: Немного странно слышать это про советское время, потому что многие о нём вспоминают как о времени, когда люди перед лицом общей опасности являли гораздо большее единство, чем сейчас. Впрочем, может быть, сейчас проблема ещё глубже, чем тогда?

О. Георгий: Сейчас проблемы, безусловно, стали ещё более острыми, потому что церковь получила внешнюю силу - и материальную, и административную, она вступила в новый союз с силами государства и общества, она вступила в фазу уверенности в себе, желания властвовать, господствовать, что само по себе не может не вести к разделениям и расколам. Если люди в церкви не заинтересованы друг в друге, если они не берегут друг друга, если им всё равно, сколько человек придёт на богослужение и вообще придут ли они, если люди с лёгкостью необыкновенной выгоняют людей из храма или отлучают от церковного общения только из-за своих корыстных целей или по соображениям собственных амбиций, тогда о чём же еще можно говорить? Я специально привёл пример из советского времени, чтобы подчеркнуть, что даже тогда, перед лицом внешней опасности, люди во многих случаях не могли соблюсти единство и найти общий язык. Так что говорить о дне сегодняшнем?

«Кифа»: Очень часто ситуация разделения возникает тогда, когда теряется единство духа. Не связаны ли проблемы единства с ослаблением в церкви дара различения духов? Ведь сегодня люди очень часто не принимают подлинного пророчества, или, наоборот, идут за всевозможными лжепророками, и возникают как масштабные движения типа ИННщиков и почитателей Распутина и Ивана Грозного, так и небольшие группы почитателей того или иного младостарца. Получается, что, с одной стороны, нельзя пренебрегать тем, что пророческий дух никогда не умолкает в Церкви, что нужно, как говорит, скажем, отец Василий Михок, искать людей, имеющих дар различения духов. С другой же стороны, нужно хранить сугубую трезвенность и осторожность, чтобы не увлечься совсем непророчественным духом или не принять за него те или иные душевные качества - скажем, душевную мягкость, способность вовремя посмотреть в глаза, погладить по руке, утешить, или интеллектуальные дары - способность хорошо продумывать какие-то вещи, долго и красиво говорить, приводя к месту те или иные цитаты, скажем, из Хайдеггера и Булгакова, или, в зависимости от церковных вкусов, из Игнатия Брянчанинова и Ивана Ильина. Как же достигать возможности видеть эту разницу - и лично, и всем вместе? Как говорить об этих болезненных вещах так, чтобы правда не замалчивалась и неправда не разрасталась, и одновременно так, чтобы не оскорбить, не обидеть, не оттолкнуть от церкви тех, кто мог бы послужить ей своими добрыми и достойными дарами, пусть и не имеющими ничего общего с тем пророческим духом, за который они по ошибке эти дары приняли?

О. Георгий: Это большая проблема. Различение духов, как и само пророчество, с одной стороны, подобно царственному священству народа Божьего, принадлежит всем. С другой стороны, не все могут сказать, что это их главное личное служение. Дух пророческий в истинной Церкви никогда не оскудевает, но вот личных носителей этого духа всегда становилось всё меньше и меньше, особенно с введением в церковь принципа права, то есть буквально с середины II века, и с началом константиновской эпохи. Даже такое благое намерение, как введение с середины II века в христианской церкви иерархии, оказалось в результате связанным с уничижением пророческих духов. Не случайно всё предшествующее время называют харизматическим временем, а всё последующее - институциональным. Это упрощение, но за ним всё-таки стоит и что-то реальное. Мы очень хорошо знаем, как часто люди злоупотребляли пророческим духом в ту или иную сторону. Некоторые боятся открыть рот и сказать слово со властью, даже имея внутренний позыв, даже имея внутреннее откровение - им кажется, что они будут претендовать на что-то слишком большое, им никто не поверит, и поэтому надо молчать. И некоторые люди с удивительно тонким духовным чутьём, к сожалению, нередко молчат, молчат там, где молчать нельзя, где, действительно, молчанием предаётся Бог (к сожалению, сейчас этой фразой часто злоупотребляют, её используют совсем не в церковном контексте, и, во всяком случае, не в церковной практике). Но ведь есть и другая крайность - когда люди, чувствуя в себе позыв что-то сказать, что-то сделать, начинают это делать не сообразуясь с велением Божиим, с благодатью, а значит, с церковной традицией, с тем, как церковь воспринимает их движения, не сообразуются с плодами, действительно легко настаивают на своём, проявляя гордость, несмирение, идут часто ради этого даже на расколы. Иногда при этом они высказывают свои мнения в некой форме пророчества, т.е. не особо заботясь о доказательности и убедительности этих мнений, часто, действительно, используя лишь какие-то, может быть и хорошие, душевные, умственные или чувственные свои свойства, или волевую энергию, но не духовный опыт. Люди часто уверены в себе как в пророках.

«Кифа»: Бывает, что они уверены не столько в себе, сколько друг в друге и уверяют друг друга в наличии этих на самом деле не принадлежащих им даров.

О. Георгий: Такие люди всегда создают какой-то круг почитателей, какой-то круг, который друг другу безоглядно верит, не имея возможности этого проверить и не желая слушать мнение Церкви или голос Божий. Действительно, в наше кризисное время отсутствия великих церковных примеров христианской жизни, отсутствия великих личностных харизм, даров, отсутствия доверия друг ко другу, в наше время безличностности и отсутствия соборности очень легко возникают такого рода тромбы в теле церкви. Очень часто люди высказываются и даже не хотят знать ответа, не хотят даже ждать ответа, не хотят смотреть по плодам. Или встречаясь с чем-то, как им кажется, недолжным, не желают отвечать, потому что говорят: это бесполезно, мы слишком разные, мы слишком противоположные, т.е. идут на разрыв, на всё тот же раскол. Грех разделил человечество - будем помнить об этом. Дух пророческий, настоящий пророческий дух исцеляет и никогда не губит. Христос говорит: из того, кого Ты Мне дал, Я не погубил никого, кроме сына погибели. Но сын погибели себя проявил и проявил себя однозначно, и Христос не говорил этих слов до того, пока он себя не проявил, даже по отношению к предателю, которого Он заведомо знал как предателя.

Так что надо быть очень осторожным с этими вещами. Вообще человек не должен о себе говорить как о пророке. Пусть Церковь скажет, что ты пророк, пусть народ Божий признает тебя пророком, но не просто круг твоих почитателей, людей, очень любящих тебя, уважающих тебя, очень доверяющих тебе. Пусть тебя признают другие люди, какие-то широкие церковные круги и люди, действительно святые. Дух пророчества всегда связан с благодатью, всегда связан с любовью. Откровение связано с познанием. Если ты ошибаешься в познании, ты не можешь претендовать на безошибочность откровения. Даже если у тебя есть какие-то проблески настоящего пророчества, не думай, что ты всегда безошибочен и каждое твоё слово - пророчество, что любое твоё мнение должно быть признано всеми. Неумение уважать свободу другого человека - страшный грех. Оно редко встречается, это умение, в наше время, но это принципиально важно для всех нас. Надо и любить человека, и уважать его свободу. Надо понимать, что между людьми могут и должны быть разномыслия во всём, кроме главного. В главном мы всегда в единстве, во второстепенном мы допускаем любое многообразие и противоречие, но во всём должна быть любовь. Вот это мне кажется очень важным. Если бы в нашей церкви была бы возможность дышать Святому Духу свободно, т.е. так, как должно, то церковь давно бы возродилась, даже за те небольшие годы, которые прошли со времён начала новой церковной эпохи, за последние 15 лет. Мы должны были бы думать о том, как духовная свобода являет себя в Церкви. Пророчество - это плод духовной свободы и это стимул духовной свободы. Пророчество не существует без любви, без истины, без духа - подлинное пророчество. Мы должны уметь проверять себя, мы должны уметь проверять и пророков. Пасть может любой, даже тот, кто, может быть, и был истинным пророком прежде. Так же как любой может потерять веру, потерять любовь, потерять надежду, потерять дух. Мы должны понимать, что в духовной жизни магизма и автоматизма нет и быть не должно. Особенно это важно в неформальных отношениях, скажем, в общинах или в братствах. Ведь общины и братства отличаются от устоявшихся исторических институциональных церковных форм, основанных на праве и на внешнем иерархическом устройстве, тем, что они как раз обращаются к истине духа, и поэтому они должны быть особенно внимательны к тому, чтобы эта истина не была повреждена, чтобы этот дух не был подменён духом чуждым. Внешних гарантий здесь нет. Это именно тот случай, о котором Бердяев говорил, что христианство гарантий не даёт.

«Кифа»: Нужно сказать, что многие из тех предостережений, которые прозвучали сейчас от Вас, наши оппоненты обращали ко всему нашему движению и к Вам лично. Под градом таких обвинений приходится всё время перепроверять себя. Как я уже говорила, для меня доказательством подлинности того, что мы делаем, было то, что Вы никогда не пренебрегали церковным единством. Если же вернуться к тому, о чём Вы сейчас говорили, то я могу свидетельствовать и о том, что я всегда испытывала как член братства Ваше уважение к свободе человека, к свободе Ваших духовных детей. Но, тем не менее, в сознании многих людей остается эта груда обвинений против нас в некоторых претензиях, в некоторой амбициозности, в некоторой провокации на раскол, и очень многие в церкви этим обвинениям верят.

О. Георгий: Это очень понятно, потому что люди судят по себе, они не могут себе представить, что может быть по-другому. Я видел, с какой уверенностью люди приписывают нам, скажем, тоталитарный дух, некий гуруизм, или, наоборот, элитизм и многие другие измы потому только, что они не представляют себе, как могут существовать вместе тысячи людей без противоречий, без давления, без жёсткой организации. Даже наши друзья говорили, объясняя себе, почему мы существуем до сих пор, что у нас, видимо, гениальные организационные способности. Что же говорить про оппонентов, которые изначально что-то не восприняли - допустим, изначально услышали что-то не так или поняли что-то неверно!

У людей часто нет опыта того, о чём они говорят. И это очень опасно. Лучше молчать, на мой взгляд, чем говорить о том, чего не знаешь. В духовной жизни, в церковной жизни это особенно важно. Надо всегда иметь достаточное смирение, чтобы не брать на себя больше, чем тебе даёт Господь. Но кто может другому человеку подсказать, что ему дано Господом, а что - его гордыней или обстоятельствами? В этом и проблема, в этом и беда.

«Кифа»: Наверное, можно, тем не менее, дать какие-то критерии, по которым человек сам бы мог об этом судить.

О. Георгий: Конечно. Но это требует, во-первых, взаимного духовного доверия, духовной расположенности и какой-то духовной силы. Ведь многие люди критикуют других не только от неопытности, не только от незнания, но ещё и от бессилия. Они уверены, что если у них нет ни на что сил, то значит, и у всех нет. И когда кто-то говорит в духе и силе, это значит, что его слова, его утверждения, его жизнь, его действия неистинны, и их надо отвергать с порога. Вот в чём беда. Я думаю, что это касается как раз главной сути этого вопроса - откуда рождаются наши оппоненты. Далеко не всегда от злонамеренности и ангажированности. Я думаю, что часто вот от такого рода бессилия и от отсутствия опыта. А ведь не хочется признаваться в этом, особенно перед лицом других людей. Хочется себя показать деятелем православным. Я давно заметил, что так же как контрмиссия есть качество, которое принадлежит часто людям совершенно нецерковным, совершенно миссионерски неодарённым, мягко скажем, точно так же и в делах, подобных нашему, присутствует именно этот момент. Кое-кому из наших оппонентов могли бы сказать: «А что ты делаешь в церкви? Почему ты бездельничаешь, почему ты не служишь Богу?» А вот когда они активно гонят тех, кто что-то делает (и при этом неизбежно в чем-то ошибается), создаётся впечатление, что как раз именно они-то, эти критики, и служат, а все остальные неизвестно чем занимаются. Ведь почти никто из них не пришёл и не спросил: «А что вы делаете? А почему вы это делаете так, а не иначе?» Ведь все основные наши оппоненты никогда ни со мной, ни с кем из серьёзных ответственных людей нашего движения или нашего Института не разговаривали, никогда ничего не выясняли. Я часто спрашивал себя: почему? Ведь это даже нарушение канона. Нельзя на пресвитера возводить обвинения хотя бы без двух свидетелей. Но это делается с необыкновенной лёгкостью и пресвитерами, и епископами, и мирянами - кем угодно.

«Кифа»: Может быть, открытый, откровенный разговор помогает решить и другие проблемы церковного единства, о которых мы говорили прежде? Наверное, в случае, когда или в большом или в малом масштабе человек сталкивается с опытом увлечения ложным пророческим духом или псевдопророческим духом (когда за него принимается что-то душевное), нужно спокойно это выяснять, приходить, разговаривать с людьми? Но как можно разговаривать, если человек в такой ситуации часто закрывается и не принимает никакого разговора?

О. Георгий: Это очень трудно, но я уверен, что можно. Я уверен, что любой человек на этот разговор может пойти, только надо найти тон, надо найти момент. Надо найти людей, которых этот человек готов слушать. Да, такие люди обычно не всех слушают, и в этом главная трудность - не любой может им что-то сказать. У них уже есть определённое «табу» на отношения с теми или иными людьми. К сожалению, это так. Но надо находить других людей, другие способы, другие выражения, какие-то другие возможности. И разговаривать с этими людьми можно. Другое дело, что не надо рассчитывать на очень быстрый успех. Важно знать, что такого рода духовные болезни быстро не лечатся, они, к сожалению, имеют довольно глубокие корни. И всякая претензия на пророчество без подлинного пророчества - это обычно следствие довольно тяжёлой и довольно длительной духовной болезни. Это не появляется из ничего и как бы вдруг. Часто это связано и с определёнными психологическими комплексами, с определёнными взаимоотношениями, даже с определённым воспитанием и характером, связано с приоритетами жизни, связано с тем, с кем человек привык общаться, кому доверять, а кому нет и т.д. Это очень большой комплекс вопросов. Но с людьми надо говорить и надо им противостоять. Не надо их бояться. Но ни в коем случае не надо что-то делать и оглядываясь на них - вот, мол, они осудят. Если мы, скажем, начнём оглядываться на наших оппонентов, то мы должны будем сразу лечь в гроб, покрыться крышкой и на этом сказать «конец».

«Кифа»: Очень важно при этом, на мой взгляд, не поддаваться духу разделения и хранить какое-то мирное устроение. Ведь можно быть несвободным, не только оглядываясь на кого-то, но и делая всё по принципу: «Ах, они считают так, а мы сделаем ровно наоборот».

О. Георгий: Безусловно. Это очень важно. Когда я говорил, что не надо оглядываться, я имел в виду и то, и другое. И то, что некоторые люди подделываются под таких псевдопророков, лишь бы не оказаться под обстрелом их критики, и то, что кто-то стремится делать все наоборот. Очень легко войти в такое оппонирование, и тогда будет тот же дух, только с другим знаком.

«Кифа»: «Единство духа в союзе мира» - это глубоко внутреннее качество общей жизни в Церкви. Однако очень часто возникает соблазн достигать этого единства во многом внешними способами, в частности, через унификацию формы и т.д.

О. Георгий: Конечно, люди часто начинают с внешнего. Легко начинать с внешнего, но этому надо противостоять.

«Кифа»: Как же идти к внутреннему единству?

О. Георгий: Очень просто - вспомнить принцип «начинай с себя». Сначала сам покажи пример, и тогда поймёшь, что от внешнего в большинстве случаев к внутреннему не придёшь. Да, есть случаи, когда это возможно, но в большинстве случаев - нет.

«Кифа»: Как же всё-таки добиваться подлинности общей жизни?

О. Георгий: Я думаю, путь здесь только один: нужно согласовывать приоритеты, начинать с вещей бесспорных. Я думаю, их всегда можно найти, если человек, с которым мы общаемся, верующий, если он хоть как-то церковен. Если человек ценит, скажем, духовный порядок, или традицию, или историю - в этом с ним всегда можно солидаризироваться, можно начать разговор в том ключе, в котором он ему понятен и приемлем. Не надо начинать сразу с вещей трудно согласуемых, не надо лезть на рожон, как говорится. Хотя иногда бывает и так, что нужно говорить открыто и обличать, я этого тоже не исключаю. Я не могу сказать, что такого совсем не может быть, но только это крайний случай, и надо всегда помнить, что это всегда большой риск, и он должен быть очень внутренне оправдан. Нельзя это делать по любому поводу, по любому вопросу. Иногда надо и обличать, но обличать всегда надо с любовью. При этом важно уметь различать, где можно с человеком не соглашаться и даже на это не обращать внимания, потому что это не принципиально, а где надо об этом говорить, потому что это важно. И никогда не нужно быть против человека, всегда надо быть за него, даже если он ошибается, и ты с ним не согласен.

Беседовала Александра КОЛЫМАГИНА

КИФА №4 (62) март 2007 года