С марта 1920 года Белая армия удерживала только Крым и Дальний Восток. После того как 12 октября 1920 года Польша заключила перемирие с РСФСР и красные перебросили войска с польского фронта в район Перекопа, жизнь десятков тысяч людей, остававшихся в Крыму, оказалась под угрозой. По воспоминаниям генерала П.Н. Врангеля, «соотношение сил было не в пользу Русской армии не менее как в три, три с половиной раза». Ещё в октябре погода стала не просто зимней: морозы достигали –15, –20 градусов (в Тавриде, где в это время обычно продолжается лето!). Мороз сковал болотистый солёный Сиваш льдом, и удержать наступление красных на Перекоп стало невозможным.
11 ноября (29 октября по старому стилю) главнокомандующим генералом Врангелем был отдан приказ:
«Русские люди! Оставшаяся одна в борьбе с насильниками, Русская Армия ведёт неравный бой, защищая последний клочок русской земли, где существуют право и правда.
В сознании лежащей на мне ответственности, я обязан заблаговременно предвидеть все случайности.
По моему приказанию уже приступлено к эвакуации и посадке на суда в портах Крыма всех, кто разделял с Армией её крестный путь... Армия прикроет посадку, памятуя, что необходимые для её эвакуации суда также стоят в полной готовности в портах, согласно установленному расписанию. Для выполнения долга перед Армией и населением сделано всё, что в пределах сил человеческих.
Дальнейшие наши пути полны неизвестности.
Другой земли, кроме Крыма, у нас нет. Нет и государственной казны. Откровенно, как всегда, предупреждаю всех о том, что их ожидает.
Да ниспошлёт Господь всем силы и разума одолеть и пережить русское лихолетье».
С 14 по 16 ноября (с 1 по 3 ст. ст.) в портах Крыма (Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии, Керчи) шла погрузка судов. Уезжала армия, уезжали и все те, кто считал невозможным оставаться под властью большевиков. По тоннажу всех имеющихся судов Врангель рассчитывал, что эвакуировать удастся 75 000 человек. На самом деле уехало вдвое больше...
После того, как Крым был занят красными, в его городах начался беспощадный террор. По разным данным, в эти дни от жестоких бессудных расправ погибло от 50 до 80 тысяч человек.
Сегодня на наших страницах о прошлом и будущем России размышляют потомки тех, кто уехал, и тех, кто погиб в те годы. Мы публикуем фрагмент круглого стола «100 лет русскому исходу: время возвращения» и интервью с Л.О. Аккуратовой.
Родители отца были скорее за революцию, но мой дед очень быстро увидел, что революция – совсем не то, что он ожидал. Он отправил свою семью отдыхать в Полтаву и присоединился к ним в 1918 году, добрался до Новороссийска и через Константинополь и Прагу оказался во Франции. Это было в 1926 году.
Мы уже мало что можем сделать для своей родины, и надо сохранить всё, что возможно.
Мой прадед со стороны матери, Владимир Сергеевич Татищев, вместе со всей семьёй в 1918 году переехал в Крым. В нашем архиве хранится кусок рубашки родного брата моей бабушки, Николая Владимировича Татищева, и кусок верёвки, которой большевики связали его перед тем как сбросить с корабля и живым утопить в Чёрном море во время зверских расправ с офицерами в первые месяцы 1918 года2. В 1919 году прадед собрал своих дочерей, невесток и ту прислугу, которая захотела с ними поехать, и вывез их во Францию, арендовав корабль (оставшиеся в живых сыновья и зятья сражались в Белой армии).
Мои родители встретились уже во Франции, где к 1926 году оказались их семьи. И когда они познакомились ближе в движении «Национальный союз нового поколения»3, они решили создать русскую православную семью, в которой теперь четверо детей, девять внуков, девятнадцать правнуков.
У меня есть архивы, и я хотела бы их издать. Часть из них вошла в книгу, которую уральские казаки издали в 150 экземплярах. Это воспоминания отчима моей матери Михаила Ильича Изергина о последнем походе на форт Александровский4. У меня есть в электронной версии и записки моего деда, который был секретарём градоначальника Москвы в 1915–1916 гг.
Старшая в нашей семье сейчас – моя старшая сестра. Она, к счастью, ещё жива, живёт в Швейцарии, и почти весь архив лежит у неё. Но из всех её детей только одна дочь владеет русским языком. Я пытаюсь убедить всех, что весь этот архив надо перевезти в Россию – так же, как мой отец взял всю свою библиотеку и подарил ещё до своей смерти в Тольяттинскую библиотеку, чтобы книги потомков Татищевых, около 4 тысяч книг, были в России. Мы уже мало что можем сделать для своей родины, и надо сохранить всё, что возможно, потому что кто-то из наших потомков может потерять язык, и некоторые из них уже не интересуются Россией, у них совершенно другая жизнь.
Я 16 лет живу в России, из них 12 – фактически нелегалом: чтобы получить российское гражданство, я за эти годы прошла через огонь, воду и медные трубы. И я считаю насущно необходимым, чтобы те, кто остаётся верным России, могли получить российское гражданство без всяких проблем. Нельзя потерять и тех российских граждан, которые недавно уехали, но чувствуют себя русскими. Так же как и тех, кто оказался в бывших республиках Советского Союза. Их надо сейчас защищать. Мы, те, кто вернулся из потомков белой эмиграции, как Сергей Михайлович Самыгин или Лиза Апраксина, – мы сами выбрали приехать в Россию жить. Потомки тех, кто не приехал, вряд ли уже приедут. Но надо спасать тех, кого ещё можно спасти. Это крик души.
Георгий Анатольевич Малько
Георгий Анатольевич Малько: Оба моих деда были в Белом движении. Дед со стороны отца во время Первой мировой войны был капитаном на румынском фронте, потом дроздовцем5. Его довольно серьёзно ранили и ему пришлось выехать с санитарным конвоем через Румынию, а жена его с двухлетним ребёнком (моим отцом) осталась на Украине. Всю семью её родителей (они были землевладельцами под Полтавой) зарезали на глазах моего отца, а он сам выжил, потому что его спрятали в шкаф, и потом он на четвереньках через комнату, где лежали его убитые деды, сумел выскочить и пробраться к матери. Его последнее воспоминание о России – это море крови.
Мой дед со стороны матери закончил Политехнический институт в Петербурге, был государственным чиновником, жена его, моя бабушка, из Раевских. Семьи её сестёр утопили в Латвии на баржах, когда советские войска зашли в Прибалтику перед Второй мировой войной. Остались только мы в живых, потому что ещё в 1920 году дед с семьёй выехал из России через Севастополь с Врангелем. Из Франции дед уехал в Шанхай, где ему предложили кафедру международной экономики, и оставался там до начала коммунистического движения. Тогда он вернулся обратно во Францию, где у него была булочная, и жил тем, что пёк хлеб.
Я работал с детьми и здесь у вас, был в Воронеже, в Омске, в Иркутске, и рассказывал всем о родине, о вере, об истории, и все мы плакали.
Я не переехал в Россию, но всегда старался помогать ей, работая в разных областях агропромышленности, в том числе и ветеринарным врачом. Как вы знаете, до распада Советского Союза птицеводство было огромной машиной. Вот в этом я и работал и старался как-то всё это спасать, зная, что кормить народ уже не было никакого способа (в 1980-х годах, как помните вы все, кто жил в России в то время, это было довольно страшно). И вот с этого времени я часто бывал в России (в РСФСР, а потом в Российской Федерации) в самых разных командировках, разъезжал по всей стране.
7 лет я был секретарём радиостанции «Голос православия»6, был начальником в организации ОРЮР7 ещё до прошлого года. Работал с детьми и здесь у вас, был в Воронеже, в Омске, в Иркутске, и рассказывал всем о родине, о вере, об истории, и все мы плакали. И думали: о, как хорошо, мы чувствуем дух бывшей России, всё это красиво, будем рассказывать дальше.
У меня есть очень близкий друг, он живёт в Париже, а родился в Советском Союзе. Я несколько лет назад начал ему рассказывать о нашей семье, о её истории. И когда я закончил, он сказал: да, это всё было, а что дальше? Я думаю, главный вопрос в этом. Конечно, традиции, русский язык, православие – мы всё это передавали, но больше уже не можем, потомки любых эмигрантов (хотя я эмигрантом себя никогда не чувствовал, я – из изгнанников и повторяю это, и защищаю эту позицию) постепенно это теряют. Хочется домой, но нас не пускают. Мария Владимировна об этом говорила: 12 лет жить как за границей у себя дома – это неуютно. Нам всем, тем, кто Россию ещё любит, кто Россию хочет возродить, нужно искать новые пути, чтобы преодолеть последствия прошедшего страшного столетия. И я считаю, что самое важное сегодня – восстановить историческую правду и провести декоммунизацию. Надо обязательно дойти до корней этих сложных для нас всех проблем. Мы, те, кто очутился изгнанниками, и те, кто остался, – кулаки, которых отправили за Полярный круг, дворяне, которых расстреляли на Лубянке, священники, которые скончались в Соловецких лагерях – мы все вместе один народ. И тем, кто живёт сегодня, надо смотреть вперёд.
--------------------------
1 Полностью встречу можно посмотреть на сайте форума "Имеющие надежду".
2 Напоминаем, что это избиение происходило после установления власти большевиков в Крыму и до того, как полуостров по Брестскому миру отошёл к немцам. Это было ещё до начала Гражданской войны. Во время этих бессудных расправ было убито (иногда после жестоких пыток) по разным оценкам от одной до восьми тысяч человек. Прежде всего это были офицеры, в том числе раненые, находившиеся на излечении в устроенных в Крыму в годы Первой мировой войны госпиталях. – Ред.
3 Национальный союз нового поколения (с 1930 по 1931 год он назывался «Национальным союзом русской молодёжи», а с 1936 года – «Национально-трудовым союзом нового поколения») был молодёжной организацией в среде русской эмиграции. Он объединил самостоятельно возникшие в 1920-е годы группы в Югославии, Болгарии, Франции, Чехословакии, Голландии и на Дальнем востоке. К концу 1930-х годов организация существовала в двух десятках стран и насчитывала не менее двух тысяч человек, которые вступали в неё после строгого отбора. Был установлен и возрастной ценз, существовавший до 1938 года: в организацию принимались лица не старше 1895 года рождения. В отличие от старшего поколения, прежде всего Российского общевоинского союза (РОВС) новопоколенцы воспринимали большевизм не только как физическое завоевание России, но и как идейное завоевание, духовную болезнь: «Борьба за Россию выливается в наше время... в борьбу за душу русского народа. Главным и основным оружием является в ней – новая, зажигающая идея справедливого и праведного устроения жизни». Целью союза, сформулированной ещё в 1931 году, была национальная революция, которая может быть организована лишь силами народа изнутри России, а не извне. Для этого Союз должен был утвердиться на родине, создав сеть подпольных групп. Члены НТСНП готовились к отправке в СССР и проходили соответствующее обучение: как соблюдать конспирацию и хранить тайну, как вести себя на допросе, в тюрьме. Переходы через границу продолжались до 1940 года, однако осуществить их успешно смогли лишь девять человек при нескольких десятках погибших и вернувшихся. В годы войны некоторые из членов организации взаимодействовали с силами коллаборантов, в целом же организация подверглась нацистским репрессиям: её членам вменялась в вину антинемецкая пропаганда, связь с партизанами и неподконтрольность организации, действовавшей как «государство в государстве». Многие из примерно 150 членов НТС, арестованных в 1943-1944 годах, погибли в Бухенвальде, Берген-Бельзене, Дахау, Гросс-Розене, Заксенхаузене и других немецких концлагерях. В послевоенное время основным направлением деятельности НТС стали доставка нелегальной литературы советским гражданам и вывоз за рубеж самиздата. В 1990-е годы представители НТС приезжали в Россию с лекциями, распространяли литературу. В 1996 году организация была зарегистрирована в министерстве юстиции России как общественно-политическое движение. Кандидаты от НТС пытались баллотироваться в Госдуму и местные органы власти, однако почти всегда безуспешно. – Ред.
4 Многотысячная (от 15 до 25 тысяч) Уральская отдельная армия, основу которой составляли уральские и оренбургские казаки, перешла летом 1919 года из подчинения адмиралу Колчаку в подчинение генералу Деникину, надеясь на скорое соединение с наступающими силами ВСЮР. Однако к осени после нескольких успешных летних рейдов она оказалась оторвана и от Белого Юга, и от отступивших далеко в Сибирь войск Восточного фронта. В начале января 1920 года, после падения Гурьева, остатки армии, понесшей огромные потери и в боях, и от сыпного и возвратного тифа, были прижаты к восточному берегу замёрзшего Каспийского моря. Первоначально планировалось переправить войска на Кавказ из Жилой Косы – рыбацкого посёлка на берегу Каспия, однако в связи с тем, что море возле посёлка замёрзло на 30-40 вёрст, это оказалось невозможным, и чтобы не попасть в окружение, пришлось отступать дальше, оставив в Жилой Косе много больных и раненых. Более тысячи вёрст по берегу моря до форта Александровского казаки шли, почти не встречая населённых пунктов, при сильнейшем ветре и сорокаградусном морозе. После двухмесячного похода до форта дошло не более 3 тысяч человек из 15 тысяч, остальные погибли в пути от холода, тифа, голода и во время набегов киргизов. Из форта Александровского остатки армии предполагалось перевезти морем на Северный Кавказ – к Деникину. Однако в порт Петровск на западном берегу Каспия, в связи с отступлением войск Деникина, удалось переправить только раненых, больных и обмороженных. Около 1900 человек остались на восточном берегу Каспия, так как Петровск был вскоре занят красными. 5 апреля 1920 года в форте Александровском высадился десант с кораблей красной Волжско-Каспийской флотилии и предъявил ультиматум о капитуляции, в случае принятия которого всем сдавшимся гарантировалось сохранение жизни. 214 казаков и гражданских лиц во главе с атаманом В.С. Толстовым сумели вырваться из форта и уйти на юг – к границам Ирана. Большинство же казаков, обессилевших в результате тяжёлого похода, приняло ультиматум. Сдавшиеся в плен под большевистские гарантии генералы были вскоре расстреляны, судьба остальных сдавшихся неизвестна.
5 Дроздовцы, «дрозды» - название воинских частей Добровольческой армии (впоследствии Вооружённых сил Юга России и Русской Армии), получивших именное шефство одного из основоположников Белого движения на Юге России – генерал-майора М.Г. Дроздовского (1881–1919). Первоначально дроздовцами называли бойцов Первой Отдельной бригады Русских добровольцев, совершившей 26 февраля (11 марта) 1918 года – 24 апреля (7 мая) 1918 года 1200-вёрстный переход под командованием тогда ещё полковника М.Г. Дроздовского. «Дрозды» на протяжении всей Гражданской войны на российском юге были одним из самых надёжных и боеспособных соединений Добровольческой армии генерала Деникина и Русской армии Врангеля. Отличались высокой организацией, дисциплинированностью, высоким воинским духом и устойчивостью в самых тяжёлых боях, что признавалось даже противниками Белого движения.
6 Радиостанция «Голос Православия», в работе над передачами которой объединялись священники РПЦЗ и Экзархата, вещала из-за границы на русском языке с 1979 года. Первоначально вещание шло из квартиры супругов Поздеевых в Мюнхене, потом радиостанция переехала в Париж. Примечательно, что Поздеевы не стали сами возглавлять религиозную станцию и пригласили в качестве редактора протопресвитера Бориса Бобринского. На «Голосе Православия» выходили программы о сотворении мира, о преподобном Серафиме Саровском, о празднике Сошествия Святого Духа, по истории России (цикл из 13 передач, посвящённых книге Георгия Федотова «Святые Древней Руси», 10 передач о Всероссийском поместном соборе 1917-1918 годов), отдельный цикл по трудам протопресвитера Александра Шмемана. Читалось и толковалось Евангелие, звучали церковные песнопения. В 2000 году при поддержке «Голоса православия» в Санкт-Петербурге по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира начала работать радиостанция «Град Петров».
7 ОРЮР – Организация российских юных разведчиков, скаутская организация, первоначально созданная в конце 1945 года среди русских эмигрантов. Считает себя правопреемницей первых русских скаутских формирований, основанных в России в 1910 году капитаном Олегом Ивановичем Пантюховым в Царском Селе, штабс-ротмистром Григорием Алексеевичем Захарченко в Москве и учителем Василием Григорьевичем Янчевецким в Санкт-Петербурге. С 1990 года существует также на территории России.
Кифа № 10 (266), октябрь 2020 года
Материалы по теме:
Граждане утраченной родины. Интервью с Ларисой Олеговной Аккуратовой, представителем рода Беликовичей
