В бесконечной дискуссии о богослужебном языке наметился прорыв

В дискуссии о языке многократно вспоминались и отзывы русских архиереев о необходимости церковной реформы (1905-1906 гг.), и решения Поместного собора 1917-1918 гг., и опыт новомучеников и исповедников. На фотографиях слева направо: наиболее определённо выступавшие за перевод богослужения архиепископ Иоанникий (Казанский) и митрополит Агафангел (Преображенский)

«Что бы ни было, а церкви должны переходить на русский язык, и даже явочным порядком».

В начале Великого поста по множеству изданий и интернет-ресурсов разошлась крайне интересная новость, в очередной раз оживившая дискуссию о том, нужен ли в Русской православной церкви перевод богослужения для желающих этого общин. ВЦИОМ по просьбе Свято-Филаретовского института решил проверить отношение тех жителей России, которые считают себя православными, к прозвучавшей в декабре 2019 года инициативе патриарха Кирилла – часть наиболее непонятных чтений в тех приходах, где прихожане к этому готовы, читать на русском языке. О результатах опроса мы подробно рассказывали в прошлом номере, сейчас же напомним только, что поддержали это решение 3/4 опрошенных.

На опрос ВЦИОМа оперативно отреагировал телеканал «Спас»: в программе «Re: акция» прошло две передачи по его итогам. Оживилась и среда соцсетей: мне удалось насчитать не менее четырёх дискуссий с тысячью и более комментариев, связанных с темой возможности русификации богослужения в некоторых приходах. Трудно было не вспомнить при этом проанализированные мной в своё время дискуссии восьмилетней давности на портале «Богослов»¹ и пятилетней давности на портале «Православие и мир»², также набравшие по тысяче комментариев.

Что было 8 и 5 лет назад

Вкратце «внешние» результаты анализа тех давних дискуссий таковы: «равное количество представителей той и другой стороны сохранялось во всё время ведения дискуссии. Более того: к январю, когда осталось всего четыре участника, это были два сторонника перевода и два противника!» (2012 год). «За тысячью комментариев стоит всего по полтора десятка противников и защитников идеи перевода богослужения на русский язык (если быть точнее, то совершенно поровну: 16 зарегистрированных участников «за» и 16 – «против») да ещё десяток случайно забредших для одного-двух комментариев и не определившихся со своей позицией участников. Если судить по количеству комментариев в пользу той или иной позиции, то разделение тоже проходит практически точно поровну. Вот разве что подошедшие в конце дискуссии и с трудом поддающиеся учёту «незарегистрированные гости» показали некоторую динамику в этой привычной статистике: за перевод богослужения около 60 реплик, против – около 20. Три к одному – это уже интереснее. Может быть, в эту сторону мы рано или поздно выберемся из колеи?» (2015 год).

Что осталось прежним

Внутренние характеристики дискуссий, прежде всего содержание аргументов, поражают бесконечной повторяемостью и по отношению друг к другу, и по отношению к высказанным более ста лет назад аргументам предсоборной и соборной дискуссии о языке. Конечно, соотносить нынешнюю дискуссию с обсуждением столетней давности возможно лишь делая поправку на катастрофическое снижение общекультурного и богословского уровня. Уничтожение русской элиты и почти полное физическое уничтожение иерархии Русской церкви к 1939 году и долгое «подконтрольное» её существование с 1943 по 1989 год не могло не привести к тому, что сегодняшняя дискуссия зачастую не может не поражать (прежде всего в репликах сторонников позиции «руки-прочь-от-церковнославянского») грубостью и примитивностью формы. Увы, это повторилось и в дискуссиях 2020 года. Если опустить совсем уж нецензурные комментарии противников какой бы то ни было возможности перевода, то всё равно не редкостью будут такие перлы как (орфография, в том числе написание сообщений одними заглавными буквами, сохранена): «Вы дурак?», «С всяким быдлом не общаюсь», «МНЕ СЕЙЧАС НЕ ДО СУК!»... Нужно сказать, что в комментариях сторонников перевода мне не удалось обнаружить откровенной грубости, разве что редкие ответные «дразнилки» в жанре «ну всё, бота³ переклинило...»

Что изменилось

Четыре «тысячника» этого года появились на самых разных площадках: в фейсбуке председателя Свято-Петровского братства Юлии Балакшиной (Санкт-Петербург) – 1,1 тыс. комментариев, на портале «Православие и мир» (также в фб) – 1,1 тыс. комментариев, в паблике ВКонтакте Тверской епархии по итогам первого эфира «Re: акции» («Разговор с Богом: по-русски или по-церковнославянски?») – 1084 комментария на конец марта (дискуссия ещё теплится) и, наконец, в паблике ВКонтакте самого телеканала «Спас» по итогам второго эфира («Язык святых») – 970 комментариев, дискуссия закрыта модераторами. И то, что предвиделось пять лет назад – изменение соотношения сторонников предоставления возможности желающим общинам служить по переводам и резких противников такой возможности – действительно произошло.

Нужно сказать, что при примерно одинаковом объёме дискуссий число участников с той и другой стороны во Вконтакте было на порядок меньше, чем в фейсбуке, и отчасти напоминало данные пятилетней давности: на паблике Тверской митрополии 19 резких противников возможности перевода против 30 её сторонников, на сайте Спаса – 26 против 30 (и там, и здесь пусть не категорически, не в несколько раз, но тем не менее упорный «паритет» предыдущих лет уверенно сдвинулся в сторону увеличения количества защитников идеи возможности служить где-то и иногда по-русски).

В фейсбуке возможность поставить не просто «лайк», но эмоциональную положительную или отрицательную оценку материалу заметно увеличило количество тех, кто так или иначе отреагировал на исходную статью. Но здесь, думаю, нужно подробнее рассказать о том, на что именно реагировали комментаторы.

Архимандрит Сергий (Савельев)

Хронологически первой из четырёх стала дискуссия в фб Юлии Балакшиной, завязавшаяся под выставленной для обсуждения цитатой из слова исповедника веры архим. Сергия (Савельева): «Необходимость перехода на русский язык настолько очевидна, и уже много лет очевидна, что совершенно непонятно, почему наша высшая церковная иерархия даже и здесь проявляет своё полное пренебрежение к нуждам верующих. Что это такое – косность её или воздействие на неё сил, враждебных церкви? Что бы ни было, а церкви должны переходить на русский язык, и даже явочным порядком, не дожидаясь, когда наши высшие церковные иерархи найдут в себе силы для осуществления этого».

Противники какой бы то ни было возможности перевода, видимо, не очень хорошо знакомые с новейшей историей церкви, обратились к покойному архимандриту с гневными окриками: «Как вы, служитель церкви, можете пытаться превзойти святых Кирилла и Мефодия? Это прелесть...», «Враг Церкви Божией такое заявление способен делать» и просто и лапидарно: «Бред!!!» (это слово в ходе дискуссии звучало от противников перевода девять раз). Кто-то был более милосерден и посоветовал священнослужителю, многие десятилетия предстоявшему Богу у престола и сподобившемуся кончины в алтаре в день празднования Рождества Христова: «Почаще заглядывайте в Храм. Выучите и церковнославянский».

Почему не спросили меня?

Дискуссия на «Правмире» разразилась под новостью об опросе ВЦИОМа. «Какой ещё опрос? Меня никто не спрашивал. А я против!» – таков был лейтмотив некоторых реплик (сторонники возможности перевода порой отвечали устало: «Про социологию погуглите что-нибудь, что ли...»). Нужно сказать, что градус возмущения самим фактом опроса, а также ответами опрошенных был гораздо выше, чем в приведённом мной «нейтральном» варианте, и кое-кто из комментаторов (действительно не знакомых с тем, что такое социология, репрезентативная выборка и пр.) риторически спрашивал: «Кто эти "россияне" которых опрашивали? Какое они имеют отношение к Русской православной церкви?» (Тут же предлагались ответы: буддисты, мусульмане, иудеи. И все опрошенные заочно отправлялись далеко и надолго: «Пусть идут лесом эти россияне, которые ЗА русский язык на богослужении».)

Ещё одно из предположений звучало так: «Три четверти россиян ни разу и в церкви не были...» И здесь неизбежно вставал вопрос, где проходят границы церкви и считаем ли мы её членами тех, кто был крещён и относит себя к православным? Должна ли церковь думать о них и о том, чтобы они появлялись в храме после крещения не раз в год (или раз в жизни – на отпевании), а чаще? И ещё один: является ли упорное нежелание позволить желающим общинам служить на русском языке хоть каким-то признаком воцерковленности? На последний вопрос ответила сама дискуссия: упорно спорящие противники и сторонники перевода неожиданно узнавали друг про друга: что каждый из них с детства в церкви; что оба много лет поют в церковном хоре... Ну и наконец, и с той, и с другой стороны оказывались священнослужители.

«Супер», «возмутительно» и «ха-ха»

Не собирающиеся что бы то ни было писать в комментариях, занятые своими важными (и часто именно церковными) делами люди имеют возможность в фейсбуке выразить своё отношение к материалу, просто выбрав соответствующий значок. К перечисленным мной в заголовке вариантам присоединяются ещё и слеза («сочувствую») и значок «ух ты» – но их (впрочем, как и «ха-ха») очень трудно идентифицировать как уверенную оценку.

Как же распределялись позитивные «лайки» и негативные «антилайки» под фейсбучными «тысячниками»?

В фб Юлии Балакшиной это соотношение, прямо скажем, разительное: 245 «лайков» на 26 «антилайков» – разница в девять с половиной раз! (стоит однако учитывать, что это прежде всего пространство Преображенского братства, в которое входит автор, а братство много лет выступает за возможность перевода богослужения на русский).

В фб «Правмира» распределение под новостью об опросе ВЦИОМа забавным образом почти повторяет его данные (75% согласных с мыслью о возможности перевода против 25% несогласных): 409 «лайков» на 112 «антилайков» – тех, кому новость об опросе понравилась, оказалось в три с половиной раза больше, чем тех, кого она возмутила. Ещё одной забавной подробностью стало то, что реплики противников возможности перевода полностью подтвердили ещё один из результатов опроса: подавляющее большинство людей не знают, на каком языке служат в храмах сегодня. Вот лишь небольшой перечень соответствующих цитат (орфография сохранена, кроме явных опечаток): «ДА ЗДРАВСТВУЕТ СТАРОРУСКИЙ ЯЗЫК», «В чём главное отличие Церковно-Слявянского языка от Русского?», «церковно-словянский язык воспринимается природным образом!!!!», «А мы будем на старо-славянском»...

Нужно сказать, что времени включиться в дискуссию и прокомментировать новость оказалось больше у противников возможности перевода (возможно, они меньше заняты реальными делами и чаще сидят в соцсетях, чем сторонники понимания сути богослужения, а значит, и общей церковной жизни). Но даже с учётом тех, кто что-то написал, а не просто «лайкнул» или «дизлайкнул» исходное сообщение, соотношение уверенно ушло от державшегося много лет паритета 1:1. В первой дискуссии оно станет 3:1, во второй – 1,5:1. Таков сегодня перевес сторонников возможности перевода в соцсетях.

Немного юмора

В неизменной для этих обзоров рубрике хотелось бы поделиться несколькими диалогами, которые иначе остались бы для многих неизвестными (ведь бесконечные ветки обсуждения мало кто читает кроме непосредственных участников дискуссии).

«Александра Колымагина: К слову о всех православных святых. Сегодня мы вспоминаем мч. Никифора, из Антиохии Сирской (ок. 257 г.), сщмчч. Маркелла, еп. Сикелийского, Филагрия, еп. Кипрского, и Панкратия, еп. Тавроменийского (I в.). Вы действительно искренне верите, что они молились на церковнославянском??

Галина Широкожухова: Все молитвы, которые они подарили православию – на старославянском».

«Валентина Рига: В этом и сила православия – сохранение евангельского слога. Непонятным кажется тем, кто ни разу в руки Библию или молитвенник не брал. Когда начинаешь читать, всё понятно и ясно. Интересно, почему только православному священнику доступен Благодатный огонь? Наверно, он на современном русском молится...

Алексей Субочев: Валентина Рига, я вам открою страшную тайну. Даже две.

Во-первых это не священник, а Иерусалимский Патриарх. А во-вторых, он молится не на славянском. А на греческом. ))»

Пусть будет выбор

Главным же итогом мне кажется новая сторона дискуссии – огромное множество предложенных вариантов совмещения церковнославянского и русского богослужения. Вот неполный перечень таких комментариев:

«Я за то, чтобы община сама выбирала язык богослужения. Главное сделать качественный, высокопоэтичный перевод».

«Евангелие и Апостол должны быть на русском языке. Само богослужение на церковнославянском».

«Я сторонник отредактировать славянский текст богослужений суточного круга в сторону большей понятности, а требы перевести полностью».

«За то чтобы были службы и на русском, и на ЦСЯ, и человек мог выбрать».

«На русском только ветхозаветные паремии и чтение Апостола».

«Евангелие понятно и трогает сердце. Псалмы тоже лучше звучат на церковно-славянском. Но Апостол, возможно, кроме Деяний, читать на русском. Что во многих храмах практикуют».

«В принципе, здесь каждый решает за себя сам. Но не за другого. Считаю, идеально совместить 2 варианта. На ранней, скажем, на церковнославянском, на поздней на русском. Почему бы и нет. Все довольны».

«Русский язык за богослужением должен звучать. Хотя бы тайные молитвы за Евхаристией, чтобы священник понимал, и Евангелие, чтобы понимал народ. Но и от церковнославянского отказываться нельзя. Необходимо гармонично употреблять два языка».

«Чтение Писания у нас на русском, а остальное пусть на церковнославянском».

«Замена некоторых слов обязательна – тех, которые в современном русском языке приобрели уже иное значение».

«Церковнославянский в монастырях обязательно, в приходских храмах на выбор общин или церковнославянский или русский».

А ещё – больше стало мирных комментариев, желания услышать другого.

И от тех, кому ближе церковнославянский:

«Мне нравится старославянский, служба красивая, на русском она станет обыкновенной. Но если большинству так понятнее – не в обряде дело, мы не станем "менее православными" при службе на русском», «Я не против, чтобы для тех, кто желает, богослужения проводились и на русском. Хотя для меня о Боге надо на Божественном».

И от тех, кто всей душой ратует за перевод на русский:

«Я уверен, что у тех, которые не боты³ и высказывались в защиту славянского, с сердцем всё нормально, они действительно беспокоятся, переживают. У них ревность о богослужении есть. Немного не по разуму и по знаниям, но ревность добрая. Да и научили их так. Сложно выходила Русская Церковь из разгрома советской эпохи. Да и до сих пор выходит. Ошибок много сделали. Исправлять теперь тяжело всё.

Но это не значит, что руки нужно опускать. Много работы – это хорошо. ))»

Александра Колымагина

Священномученик Анатолий Жураковский, служивший в конце 1920-х, незадолго до ареста, на русском языке

-------------------------------

¹ Интернет-дискуссия на портале «Богослов» закончилась вничью. «Кифа» №1(139), январь 2012 года.

² Бесконечное дежавю. «Кифа» № 7 (193), июнь 2015 года.

³ Термином бот (от слова робот) в интернет-дискуссиях обозначается участник, бездумно, механически (и часто по заказу) продавливающий ту или иную позицию и не вступающий в общение с собеседниками. В пределе это просто программное приложение.

Кифа № 4 (260), апрель 2020 года