Крест в Химкинском лесу
Этим летом малое православное Благовещенское братство прожило вместе с детьми неделю рядом со станцией Катуар Савёловской железной дороги. Так мы неминуемо оказались в створе темы Дмитлага. Многие станции этого направления несут память о событиях 80-90-летней давности. Сами их названия, такие, как Трудовая, Каналстрой, Соревнование и др., впрямую говорят о строительстве канала. Катуар тоже был одной из командировок Дмитлага – от Хлебникова до Дмитрова заключённые превращали железную дорогу из однопутной в двупутную – для нужд стройки. Для многих история канала им. Москвы впервые раскрылась во всём своём трагическом объёме. Мы к этой теме готовились долго и заранее, и в отпущенную нам неделю смотрели фильмы, побывали в Дмитрове и на Икшинском шлюзе. На катере с прекрасным экскурсоводом Игорем Кувырковым (сотрудником Долгопрудненского историко-художественного музея, членом Долгопрудненского и Химкинского городских обществ краеведов) прошли по Глубокой выемке – это 12 километров канала от Клязьминского, Икшинского водохранилища до Химкинского, особенно трудного, т. к. нужно было прорезать высокую гряду холмов, чтобы вода самотёком могла пройти к Москве. От него же узнали о существовании нескольких захоронений в Химкинском лесу. На одном из них было решено поставить памятный крест. Илья Чахая, 16лет: Мне казалось, что канал «Москва-Волга» – это обычная стройка своего времени. Вот Беломорканал – это то, что строили заключённые, там было много жертв. А оказалось, что канал, который проложен по Москве, который мы часто видим, водохранилища, в которых купаемся, – такое же место ужасного труда заключённых. Это для меня открытие... История этого захоронения такова: в 1933 году в деревне Ивакино (ныне район Химок) в бывшем Рахмановском поместье была устроена больница – один из трёх сангородков канала им. Москвы. Немногие в ней выживали, и в итоге в этих местах стали хоронить умерших лагерников. Рядом оказались колхозные поля. Колхозники возмутились, и кладбище перенесли под деревню Терехово (ныне элитный поселок). Так как это был 1934 год, и уже вышел закон о регламенте захоронений, то кладбище несколько обустроили: прокопали по периметру рвы, а после войны засадили хвойными деревьями. Этот лес и по сей день стоит без подлеска, а на местах отдельных захоронений растёт отличная от остальной трава. Предположительно здесь лежат около 500 человек. Но на современных картах это кладбище не увидеть. Для ребят-подростков это оказалось настоящим и непростым делом – отыскать в лесу участок размером примерно 150 на 360 метров с явными следами захоронений в 70 на 150 метров. Несколько дней до экспедиции они изготовляли крест и табличку к нему с надписью: «ЗДЕСЬ ЗАХОРОНЕНЫ
УЗНИКИ ДМИТЛАГА.
1932-1937
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ!» * * * Об установке креста мы попросили рассказать её участников. Илья: Вошли в лес, искали, как говорил Игорь Кувырков, прямые рвы. Сперва нашли овраг, но он явно природного происхождения, извилист. Нашли место пересечения двух прямых рвов, которые отделяли траву тёмно-зелёного цвета. Выбрали место для креста на небольшом возвышении, сзади красивая берёза и много света. Ольга Волкина: Как только мы вошли в этот лес, по внутреннему трепету и напряжению я почувствовала, поняла, что нас ждут. И это знание, пока мы ходили по лесу, смотрели на купины трав, отличающиеся от остальной растительности вокруг, понимая, что вот это – места захоронений, выбирали место для установки креста, оно не уходило, а всё более укреплялось. Светлана Фомушкина: Место траура. Люди умерли не своей смертью, вдали от родных, дома. Их не оплакали. Это важно не забывать. Мы, и подростки, и взрослые, с утра до четырёх часов дня не ели, не пили, и не хотелось... Константин Матвейшин: Крест преобразил пространство. Он стал центром света и силы. Крест раздвинул место скорби и стал лучом света Преображения. Когда несли крест, несли орудие страдания и на место страданий. Пели «Святой Боже»... Когда установили крест, он стал символом Победы и Преображения. И это почувствовали все, и дети, и взрослые. Как-то внутренне выпрямились и умолкли в благоговении перед совершающимся. Натела Яковлева: По возвращении навалилась усталость. Пришлось отменить запланированную встречу. Вспомнили об условиях, в которых жили узники. Официальный рабочий день 10 часов (на самом деле работали гораздо больше). Выходной раз в 10 дней. Скудная еда. Работа по пояс в воде (воспоминания местных жителей). Образ ада на Глубокой выемке: работа ночью, лязг техники, яркие прожекторы. Борис Заболотский: Установка этого памятного креста на месте захоронения узников Дмитлага встала для меня в ряд акций запечатления памяти о жертвах репрессий на нашей земле. Подобных мест, молчаливо хранящих эту память, очень много, и мы, живущие, проходим мимо таких мест и мимо этих людей. Так сложилось в нашей жизни, что мы смирились с тем, что и о нас скоро забудут. Но о человеке нельзя забывать, иначе мы и при жизни не будем замечать друг друга. И потому подобные памятные знаки так важны: и для тех, кто упокоен, и для живых. Крест, как воспоминание о жертвенной любви Иисуса Христа и Его победы над смертью, напоминает всем, что жизнь со смертью на земле не кончается, а в Нём имеет свое продолжение. Мы молились о тех, кто лежит в этом лесу. Благодарили Бога за то, что Он доверил нам эти дела памяти и милосердия. Было ясно, что это начало ещё одного Божьего дела на нашей многострадальной земле, это путь. Только нельзя становиться теплохладными, нужно продолжать сердечно входить в эту память и в это служение. Память – категория духовная и важная для нас и для тех, о ком мы помним. И в нашей памяти, как и в памяти Божьей, их жизни продолжаются.  Игорь Кувырков, сооснователь исследовательской группы «Москва-Волга», много лет рассказывает тем, кто готов его выслушать, трагическую историю создания канала
Москвичи ходят по костям узников Дмитлага Канал имени Москвы – это рукотворная река, протекающая на севере и западе столицы. В солнечную погоду канал радует глаз своей чистой голубой водой, по которой скользят белые пароходы. Но если углубиться в его историю, то вдруг начинаешь ловить себя на том, что каждый раз пытаешься как бы сквозь толщу воды увидеть тех, чьи кости лежат на дне, – бесчисленных его строителей, из которых практически никого не осталось в живых... 16 июля 1931 года пленумом ЦК ВКП(б) было принято решение о строительстве одного из крупнейших в мире гидротехнических сооружений – канала, соединяющего Волгу с Москвой. Москва задыхалась без воды. Ей с учётом производственных нужд требовалось в три раза больше воды, чем в неё поступало. В 1932 году строительство канала передали в ведение ОГПУ. 14 сентября для строительства канала был создан Дмитлаг, и в него начали прибывать по этапу заключённые. Административно Дмитлаг располагался на севере Московской области в городе Дмитров (фактически – по всему протяжению канала и в других местах строительства). Просуществовал он до 31 января 1938 года. В лагобъединение входило 240 лагерей. Варлам Шаламов писал: «Самый большой списочный состав лагерей был не на Колыме, не на Воркуте и не на БАМЛАГе. Самый многочисленный был Дмитлаг, Москанал с центром в городе Дмитрове... – один миллион двести тысяч человек. Это – в 1933 году, и большей цифры заключённых не было». Игорь Кувырков оценил число заключённых, прошедших через стройку канала, в 600-700 тысяч человек. В московской части канала, как и на протяжении всех его 128 км, не признано и не увековечено ни одной могилы погибших строителей Дмитлага. Есть места явных захоронений, о которых рассказывали бывшие участники строительства, помнят местные жители, но ни одно из них не прошло официального оформления и меморизации. Документы Дмитлага утрачены. В 1941 году при подходе немцев к Дмитрову лагерный архив срочно эвакуировали. Существует акт списания гигантского объёма документов, погибшего под Рыбинском от немецкой бомбардировки. Установить точные места всех захоронений сейчас практически невозможно. Живых свидетелей не осталось. Официальная цифра жертв Дмитлага – 22482 человека. Однако это только смерти, зафиксированные в больницах Сангородков, а те появились лишь в конце 1933 года. Самые же массовые жертвы были как раз в начале стройки, но они нигде не учтены. В первый год главной рабсилой (официальный гулаговский термин) были пригнанные жители Средней Азии, вовсе не приспособленные ни к климату, ни к условиям жизни – они практически все умерли. Людей закапывали где придётся – под ногами, в отвалах земли. Предъявленная цифра жертв также не учитывает смерть от расстрелов – в лагере нередки были случаи побегов. * * * Московские массовые захоронения находятся там, где больше всего погибало зэков: вокруг шлюзов канала «Москва-Волга». Это район нынешнего Никольского тупика (дамба через речку Химку у 7-го шлюза), бывшая деревня Щукино, располагавшаяся на месте нынешнего жилищного комплекса «Алые паруса» у 8-го шлюза. Известны места захоронений в парке «Покровское-Глебово», между 7-м и 8-м шлюзами, на берегу речки Химки. Мало кому известные захоронения расположены в Нижних Мнёвниках, у 9-го шлюза (за нынешним рестораном «Ермак», Нижние Мнёвники, д. 41, к. 1).  Узники Дмитлага
Есть свидетельства строителей, прокладывавших две новые нитки тоннелей Волоколамского шоссе под каналом между 7-м и 8-м шлюзами и строивших транспортную развязку на пересечении улицы Свободы и Волоколамского шоссе. Они сталкивались и с огромными рвами, внавалку заполненными скелетами (при строительстве опор эстакады), и с замурованными в основание канала трупами (при строительстве новых тоннелей под каналом). На строительстве 10-го шлюза, в Перерве, было два отдельных лагеря: один – для священников, другой – для «шпионов», в основном сотрудников Коминтерна. Хоронили зэков на нынешней Коломенской набережной, у верхних ворот 10-го шлюза. Впрочем, погибающих было так много, что все окрестные рвы в Коломенском были заняты трупами. Речники рассказывают, что после каждого весеннего водосброса скелеты зэков можно увидеть на обнажающихся склонах парка «Коломенское». Текст: Татьяна Авилова. Фото: Татьяна Авилова, Ольга Шарапова Кифа № 11 (243), ноябрь 2018 года |
