Конференции эти были очень разными. От масштабных форумов, собиравших почти полтысячи учёных, как конференция в МГУ в конце марта, до камерных встреч, где тему обсуждали «несколько историков и политиков» (как в мэрии Новосибирска), от сугубо отечественных до международных, многоязычных. Так, например, по свидетельству докладчиков, участвовавших в конференции «Религия и Русская революция» в Российской академии народного хозяйства и государственной службы в Москве 26–28 октября, и на заседаниях, и в кулуарах царило настоящее двуязычие: все легко переходили с русского на английский и обратно. Что же говорить о конференциях, прошедших в Йене1, Будапеште, Бонне, Канберре, Лондоне, Париже, Стокгольме, Тромсё2, Афинах и Стамбуле?
Конечно, немыслимо сейчас дать хотя бы краткую характеристику этим многочисленным обсуждениям. Однако из посвящённых конференциям материалов и из немногочисленных личных впечатлений вырисовывается довольно странный образ: во время докладов и обсуждений царило внимание к деталям или, наоборот, пристрастие к масштабным, но идеологизированным схемам. Историки чаще страдали вниманием к подробностям при отстранённости от общей картины – тем более что такой общепринятой картины пока что и не существует. Политики склонялись к схемам самых разных знаков и оттенков – от необольшевистских до ультралиберальных. Конечно, это немного «журналистский» взгляд, поэтому на следующих страницах читатели смогут познакомиться с мнением профессионала; но как бы то ни было, с тем, что единой исторической концепции событий 1917 года в результате всех этих бесконечных конференций пока не сложилось, согласны все.
--------------
1 В Германии.
2 В Норвегии.
Кифа № 14 (232), декабрь 2017 года
