Как не превратиться в дракона

О судьбе религиоведения, которое возникло в 1980-е как глоток свежего воздуха после научно-атеистического подхода, размышляет доктор социологических наук профессор СПбГУ Е.А. Островская

Елена Александровна, сейчас в религиоведческой среде довольно активно обсуждается идея признания Высшей аттестационной комиссией теологии как науки. И хотя решение явно половинчатое, потому что в список специальностей теологию ввели, но при этом соискателям будут присуждаться степени кандидатов исторических, философских или педагогических наук, это решение оспаривается. Как Вам кажется, является ли этот спор просто частным случаем того спора, который ведется довольно давно: нужно ли, возможно ли сосуществование религиоведения и теологии и насколько они подменяют друг друга?

По моему глубокому убеждению, необходимо дать площадку и теологии, и религиоведению. Мой первый тезис: это, безусловно, две различные науки. Да, если под объектом подразумеваются религиозные доктрины, мировоззренческие системы, концепции, в этом смысле объект у этих дисциплин общий. Но предметное, проблемное поле у них разное. Значительным образом отличается и методология интерпретации текстов и проч.

Возникшие наконец-то дискуссии отечественных ученых и религиозных деятелей о возможности введения теологии в круг социогуманитарных наук, о перспективах учреждения теологических факультетов в вузах – с одной стороны, уже огромное достижение, если учитывать наше советское и постсоветское прошлое (из которого, как мне кажется, мы уже вышли в некое новое состояние). И сегодняшние проблемы, в том числе взаимные нападки теологов и религиоведов, – это наследие даже не советское, а постсоветское.

Когда религиоведение было введено в 1980-е годы, никто не задавался вопросом, частью чего оно является. Это проблемная область философского дискурса? Можно понимать религиоведение как философию религии? Вот здесь религиоведам есть о чем поспорить с теологами, потому что все-таки философия религии исторически отпочковалась когда-то от теологии. Или мы понимаем его как часть исторической науки, как историю религии? Тогда у него свое проблемное поле, не имеющее отношения к теологии. Если же религиоведение по-прежнему позиционирует себя как меганауку, которая объединяет психологию религии, социологию религии, антропологию религии, феноменологию религии и так далее, тогда непонятно, а зачем нужна теология – впрочем, как и все остальные дисциплины. Ведь точно так же можно поставить вопрос, а зачем нужна социология религии, если она отрасль религиоведения? Какое у нее может быть автономное поле исследования? Так глубоко ошибочное определение религиоведения как мегадисциплины, некой комплексной науки, отраслями которой являются другие дисциплины, приводит к тому, что религиоведение в вузах давит и теологию, и социологию религии.

Повторюсь, теология и религиоведение – это две науки со своими собственными проблемными полями, на мой взгляд, не пересекающимися.

Мой второй тезис: нужно посмотреть, как исторически складывалось преподавание и изучение теологии. Почему по всему миру в университетах были и есть теологические факультеты со своим программами, со своим набором преподавателей? Туда приглашают преподавать профессиональных философов, социологов, историков религии, востоковедов. До революции в Санкт-Петербургском университете была межфакультетская кафедра богословия, и в этом смысле тоже вопросов никаких не было. Однако в современных условиях реанимация прежнего опыта представляется неоправданной, новое время требует новых подходов и решений.

И мой третий тезис состоит в том, что есть некоторая проблема, которая обсуждается меньше всего: как теология сама себя понимает внутри университета? Куда выпускники этого факультета пойдут, кто их потенциальный работодатель? Они пойдут в соответствующую религиозную организацию? Если посмотреть на опыт западных стран, то мы обнаружим, что в начале ХХ века там появилась дисциплина, которая получила название «церковной социологии». У нас сейчас, около века спустя, она тоже начинает формироваться. Различные религиозные учреждения предпочитают обучить социологии человека из своей среды. Это может быть священник, это может быть мирянин. Речь идет о будущем специалисте, который знает, куда он вернется после учебы в университете- в свою религиозную организацию, он там будет проводить социологические исследования по темам, релевантным потребностям его организации. Тогда, имея полное социологическое образование, человек верующий работает в своей конфессии, хотя это и рождает определенные трудности. Церковная социология – это очень интересный феномен, имеющий право на существование.

К сожалению, часто приходится слышать разнообразные опасения, например, что вопрос введения теологии будет решаться не в рамках методологии науки.

Сейчас санкт-петербургские религиоведы, насколько я отслеживаю дискуссию с введением теологии в список ВАК, обсуждают вопрос создания богословского факультета в СПбГУ. И в этой дискуссии выявляется набор страхов, я бы сказала, неких фантомов.

Первый фантом: христианская теология вытеснит религиоведение, вытеснит науку. На мой взгляд, этот страх – наследие бывшего научно-атеистического подхода. Мне представляется, что ключ к пониманию этой ситуации лежит в нашем идеологическом прошлом и условиях существования науки. 70 лет господствовала марксистская научная парадигма, наука существовала в ситуации монопарадигмальности. В течение последних 30 лет мы обнаруживаем себя в ситуации мультипарадигмальности. Необходимо учитывать, что религиоведение, появившееся в университетской науке 1980- 1990-х годов, было глотком свежего воздуха на фоне научно-атеистического подхода, целью которого было доказательство того, что «религия – это опиум для народа» (к слову, это вырванная из контекста цитата, которую ошибочно отождествляют с подходом К. Маркса к религии). Только вот вопрос, во что сегодня потихоньку превратилось религиоведение? Чем увенчалось его победоносное шествие по этапам рутинизации? Не превратилось ли оно само в дракона?

И еще хочется узнать ответ на вопрос, кому удобен этот фантомный страх, что все будет узурпировано, например, Русской православной церковью? Все время нескончаемый поток претензий в адрес православия: «Вы им только позвольте, и они тут все под себя возьмут...» И вот эту аргументацию показывают как научную! Мне кажется, что это совершенно ложный путь. Факультеты теологии имеют право на существование.

А что Вы думаете о перспективе, о которой мы думаем на факультете религиоведения СФИ: магистратура по религиоведению с профилем по социологии религии? Ведь сейчас в России, на мой взгляд, просто нет социологии религии как научной специальности, как отдельной отрасли науки. Есть разрозненные исследователи в светских вузах.

Это очень хорошо, просто надо иметь в виду вот что. У нас сейчас усиливается влияние на социологию религии со стороны тех, кто изучает православие. С кем из них ни поговоришь, центральная тема – «воцерковление», «религиозность», «членство», а содержание при этом только православное, ну, и изредка католическое. Но «воцерковленность» – это не социологический термин. Да, у нас есть социологи, которые его ввели – В. Чеснокова и Ю. Синелина. И эта тенденция усиливается. Если так будет продолжаться, шансов у социологии религии будет все меньше.

Социологию религии невозможно преподать ни с позиций атеистического, ни с позиций религиозного мировоззрения. Эта дисциплина требует от преподавателя дистанцирования от опыта личной веры или неверия. Но есть и социологи, которые считают, что человек должен быть верующим, и только тогда он имеет право на изучение религии. Я эту позицию совершенно не разделяю, наоборот, мне представляется, что если ты человек верующий, твоя вера может тебе очень сильно препятствовать. Вера – это измерение не профессиональное, а индивидуальное, глубоко интимное, не публичное. В своей частной жизни любой из нас может быть верующим или не-верующим. Однако проведение исследования с позиций веры едва ли может быть определено как социологическое. Как социолог ты же изучаешь, «как это устроено», ты не изучаешь, как это живет в аспекте веры. И какие-то моменты ты не видишь, не можешь проверить, потому что ты часть этой общины, вовлечен психологически, эмоционально и морально.

Кроме того, необходимо держать в фокусе внимания, что социология религии – это субдисциплина социологии, черпающая из нее теории, концептуальный аппарат, методы и техники полевых исследований. На практике это предполагает, что будущий социолог религии может не познакомиться с какими-либо тонкостями теологических концептов, но теорию и практику социологии знать обязан. В противном случае мы никогда не вырвемся из плена крылатых марксистских формулировок – пресловутого отождествления религии с институтом, причем институтом церкви.

Для того чтобы социология религии имела шанс на будущее, необходимо профессиональное социологическое обучение, а не поверхностное освоение одного-двух методов эмпирических исследований. Вот религиоведов и правда можно постажировать в методах полевых исследований. А для подготовки социолога религии нужно комплексное обучение современной социологической теории и методологии. Тогда открытие магистратуры, о которой вы говорите, мне представляется оправданным.

30 ноября 2015 г.
Беседовала декан факультета религиоведения М. В. Шилкина

Кифа № 5 (205), февраль 2016 года