Как дотрагиваются до неба

Слово священника Георгия Кочеткова

 

На миссионерской Открытой встрече. Ноябрь 2015 года, Центральный Дом журналиста

Мы сегодня хотим поднять с вами тему, которая действительно является очень острой, если в неё вдуматься, всмотреться. Когда мы думали об этой встрече, наш первый замысел был очень простым. Нам хотелось просто порадовать наших друзей, знакомых, родных. Но не всегда в нашей жизни есть то, что радует. Мы, конечно, стали думать о том, что же может порадовать всех (особенно когда на встрече так много народу, как сегодня). Мы хотели говорить о том, что в нашей жизни может быть жизнеутверждающим, светлым, действительно радующим, без всяких обиняков, без оглядок назад, без какой-то внутренней раздвоенности. Но пришли к выводам, может быть, несколько неутешительным.

Я полагаю, что современным людям действительно жить непросто – везде. Я не хочу сводить все к трюизму «вообще всегда всем было трудно жить». Тем более, что сейчас еще, слава Богу, никто не умирает с голоду, на улицах, как правило, никого не хватают, в кутузку не сажают, не расстреливают по ближайшим подвалам, нет какой-то разрушительной войны. Вот вроде бы даже не хуже, чем бывало довольно часто, когда люди голодали и испытывали всякого рода трудности, опасности, подвергались террору.

Но даже сейчас, в относительном благополучии, мы не можем забыть то, что было, потому что мы в общем-то не освободились от этого наследия. Совсем недавно, 30 октября, в нашей стране был День поминовения жертв советских репрессий, и это было важно. Но это же не радостное событие. Это нужное для всех нас воспоминание, но всё-таки не отвечающее на вопрос о том, есть ли у нас выход к свету и новой жизни. Может быть, мне в последнее время не слишком везёт, но я нередко встречаюсь с людьми, которые считают, что на нашей земле ничего нельзя изменить к лучшему и с этим надо смириться и как-то приспосабливаться, идя на компромиссы разного рода, внешние и внутренние. Среди молодёжи это часто, как вы знаете, переходит в стремление искать себе другое место жительства, а у людей более старших это переживается несколько по-другому, но тоже не слишком радостно.

Я уже был готов смириться с сознанием, что и народу, и персонально каждому человеку, в котором есть что-то настоящее, в голову приходят очень унылые мысли, иногда даже депрессивные. Но не хочется с этим смиряться, не хочется ставить на этом точку. Неужели нельзя ничего переделать? Попыток, как вы знаете, было много и сейчас они, славу Богу, есть. Есть разного рода люди, в том числе те, кого мы называем людьми свободного действия – волонтеры, которые откликаются, причем часто за пределами личных, собственных интересов на беду, на боль, на страдания или на что-то еще, очень актуальное в жизни.

Это благороднейшие люди нашей страны. Но даже это еще не то, что может «заквасить все тесто», изменить все настроение и состояние наше. Все-таки наша история последнего столетия, начиная с 1917 года, слишком отличается от предыдущей истории России, и как ни пытаются некоторые люди говорить о том, что «это все едино, да, были трудности, но путь был правильный», этим «песням», которые мы много лет слышим с советских времен, доверять нельзя.

Что же делать для того, чтобы жить по-человечески, или скажем прямо, жить по-божески? Ведь человек призван жить по-божески, чтобы быть человеком. Но это не получается, в этом и проблема. Не то, чтобы желания нет, не то, чтобы интереса нет – это всё есть. Но когда мы по совести оцениваем себя и жизнь вокруг нас, то оценка получается не очень удовлетворительной.

Очень трудно в связи с этим говорить о христианстве, потому что представление о христианстве сейчас есть у всех, все что-то уже знают, читали, слышали, имели суждение, но насколько оно качественно, насколько аутентично христианству – это вопрос. Мне, уже далеко не первый год и не первое десятилетие священнику Русской православной церкви, приходится постоянно общаться с самыми разными людьми, из разных слоев, разных возрастов, разных национальностей, культур и т. д. И я могу сказать, что с христианством очень много проблем, и поэтому сейчас уже не надо просто приглашать людей, чтобы поговорить о том, что такое христианство. Я думаю, что действительно каждый мог бы что-то об этом сам рассказать. Не мы должны рассказывать, а, может, мы должны иногда вас слушать, во всяком случае, прислушиваться очень всерьез. Когда иерархия, священство, давно верующие люди не слушают никого, мне кажется, это плохой признак. Это неправильно. Потому что в каждом человеке есть что-то глубинное, что-то от Бога, и каждый человек может вдруг взять и этим воспользоваться. Бердяев когда-то говорил, что человек – носитель образа человеческого и образа Божьего, и в этом его тайна. И, наверное, если мы хотим обрести опыт выхода из нашего очень затруднительного положения (о котором я очень кратко сказал в начале своего слова), то, наверное, нужен какой-то прорыв. Нельзя просто взять и переместиться с места на место, со своего обычного хода вещей перейти на какой-то новый: начать поститься, молиться, читать Писание, святых отцов, встречаться, общаться, причащаться, исповедоваться ит. д.

Мне и хотелось бы сейчас поговорить об этом прорыве. Я, к сожалению, всерьез думаю, что нельзя просто идти, идти и перейти к Свету и к новой жизни; к сожалению, путь наш прерывист, если просто будешь идти – свалишься в пропасть, иногда надо перепрыгнуть, а иногда надо действительно куда-то прорваться. К сожалению, мы редко к этому готовы, мы редко об этом думаем.

Я не говорю, конечно, о каких-то внешних революциях или о реформации, я думаю, вы понимаете, что не в этом счастье. История показала все достоинства и, мягко скажем, недостатки всех этих явлений. Поэтому вряд ли здесь есть какие-нибудь очень убежденные приверженцы реформации и революции. Что же касается эволюционного развития, то современная наша жизнь не дает для этого основания, может быть, просто потому, что у нас не хватает сил или какого-то доверия к жизни, к себе, к другим людям. Или в нас действительно зародилось слишком много негативного, унылого, депрессивного опыта. У нас часто ставят экономику и политику в центр жизни и считают, что все остальное зависит от этого. Но это, как вы знаете, старый традиционный материалистический подход к жизни, и вряд ли он оправдан, хотя многие современные люди остались материалистами, даже забыв все имена классиков этого жанра.

Мне очень бы хотелось, чтобы мы с вами поговорили живым образом, как сейчас принято разговаривать друг с другом, часто даже с незнакомыми людьми. Собираются разные клубы – в Москве их сейчас множество – по разным интересам, но, к сожалению, нет ни одного нормального христианского клуба, где можно было бы об этом поговорить всерьез применительно к себе, к своему опыту, как положительному, так и отрицательному. Мы время от времени устраиваем такие встречи, уже давно, с 1980-х годов. И опыт показывает, что современным людям, если ты их уважаешь, если ты к ним открыт, если они тебе интересны, пусть лично пока незнакомы, стоит предлагать говорить на такие темы. Потому что иначе уныние съест; вот этот тупик – он же тупик, это не фигура речи, это не политический лозунг, это констатация самого печального факта нашей жизни, которую вынуждены признать даже самые оптимистически и радостно настроенные к жизни люди.

И у нас сегодня есть такая возможность. Я, конечно, сильно рисковал, когда начал сегодня говорить о вещах печальных. Обычно начинают наоборот – с хорошего, радостного: давайте повеселимся, вместе пошутим, все посмеются и уже как-то будет легче дышать. Но мне кажется, что можно иначе выйти вот к этому опыту прорыва, опыту духовного созидания. Надо находить выход потому, что нельзя без этого; что же, ложиться и помирать, что ли? Когда человек внутренне умирает, он даже потом, эмигрируя в любую страну мира, какую бы то ни было, не находит там того, что ищет. Я видел таких людей в огромном множестве в самых разных странах мира, и в Америке, и в Италии, и во Франции, в Англии и Германии, в Испании и где хотите.

Я пытаюсь сейчас вглядеться в ваши лица, и мне кажется, что можно попробовать, рискнуть. Если мы найдем с вами выход из этого положения и приблизимся к опыту прорыва еще здесь на земле, не в загробной жизни (а загробная жизнь – это другая вещь, это другая тема, не сегодняшняя наша тема), к тому, как нам не просто индивидуально, но в какой-то хоть степени вместе научиться жить по-Божески и по-человечески в тех условиях, которые есть. Эти условия вряд ли превыше всего. Есть вещи, которые всегда превосходят любые обстоятельства, всё окружающее. И может быть, нам удастся сегодня до них дотронуться, как дотрагиваются до неба, когда человека «прошибает» и осуществляется истинный прорыв.

 

Кифа № 1 (203), январь 2016 года