Вопрос остаётся открытым

Уже много лет мы никак не можем ответить на вопросы: какую Россию мы хотим построить? чьи мы наследники? где наши корни? к какому небу протягиваем свои ветви, какого неба хотим достичь?..

Н.Д. Солженицына и Д.С. Гасак

В этом мы в очередной раз убедились, когда наша редакция взялась Великим постом читать «Бодался телёнок с дубом». Для кого-то из нас эта книга стала откровением о значительности личности помощника и спутницы автора, Наталии Дмитриевны Солженицыной, а меня поразила словами о необходимости живой связи со своей землёй и её историей, ответственности за то, чтобы освобождение не стало «новым потрошеньем вну­тренностей её, сама она хоть пропади» - и о трагическом недостатке этих качеств в демократическом движении. Об этом тогда, сорок лет назад, вправе был сказать только тот, кто находился не вне этого движения и не в меньшей опасности, чем те, кого он упрекал...

В феврале этого года Наталия Дмитриевна Солже­ницына встретилась с православным братством «Сретение». Эта встреча стала совместным раз­мышлением о нашей стране, её истории и будущем, о том, что сегодня нужно ей больше всего.

* * *

Дед Наталии Дмитриевны погиб в ГУЛАГе, отец - в первые месяцы Отечественной войны. После школы, в 1956-м, она поступила на механико-математический факультет МГУ. По окончании работала на кафедре у знаменитого академика Колмогорова, который был не только её научным руководителем, но и разделял её интерес к живописи, самиздату, поэзии. Ему она носила подпольного Солженицына, ещё не будучи сама знакома с автором.

Наталия Дмитриевна и на встречу принесла произ­ведения Солженицына. Когда Сергей Смирнов, зам. ди­ректора института «Центр развития» при Высшей школе экономики, рассказал о своих молодых сотрудниках, которых никак не может убедить прочитать «Архипе­лаг ГУЛАГ» (один из них: «Да просто я не интересуюсь историей»), она протянула Сергею диск, на котором Сер­гей Гармаш читает сокращённую версию «Архипелага»:

- Возьмите, если Ваш сотрудник не может читать, пусть послушает.

Для тех, кто собрался 9 февраля в загородном доме Культурно-просветительского центра «Преображение», произведения Солженицына - не просто история. Это боль о том, что до сих пор трагедия России в ХХ веке так и не осознана до конца, адекватно не названа, а значит, её последствия не могут быть исправлены.

Главным делом жизни Солженицын считал напи­сание «Красного Колеса», от которого он отвлекался в силу обстоятельств жизни: «Один день Ивана Дени­совича», «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус»... Но никогда его не отпускал главный вопрос: что привело Россию к катастрофе, в какой момент был совершён роковой поворот?

Наталия Дмитриевна рассказывает о том, как много Александру Исаевичу пришлось открыть, пока он писал эти десять томов. Он обращался к документам, мемуа­рам (Наталия Дмитриевна посоветовала почитать о тех временах воспоминания Фёдора Степуна и Василия Маклакова, работы историка Сергея Мельгунова) и постепенно обнаруживал истоки крушения всё глуб­же и глубже в истории: 1905-й, 1880-е, 1860-е годы... В каждом времени был свой нерв. 1916 год, канун револю­ции, поражал накалом напряжения и ненависти между властью и обществом - без возможности какого бы то ни было компромисса.

- Нам нужно ответить на основные вопросы: кто мы, куда идём, каков был хребет нашей страны, пере­шибленный революцией? Мало доносить до людей боль от топора, вонзившегося в ствол нашей истории, - надо понять, что мы хотим сделать, как врачевать. Ещё Чехов говорил, что у русских людей есть великий дар мыслить и веровать, но в конкретных действиях им присуща бла­годушная лень и трагическая неспособность к самоор­ганизации. Мы критикуем, хотим изменить настоящее, но к будущему всерьёз не готовимся, не думаем наперёд, как будет устроена жизнь нашей страны - и материаль­ная, и духовная.

До революции были земства - органы местного самоуправления. И хоть государство не допустило выс­шего и низшего (всероссийского и волостного) земства, но на уровне уездов и губерний оно было. У нас же сегод­ня нет главного признака демократии: народ не может управлять своей жизнью, а из центра всем управить в такой огромной стране невозможно. Нам нужна демо­кратия малых пространств, при которой избиратели безошибочно смогут выбрать известных им порядочных людей, уж во всяком случае тех, кто не украдёт.

По мнению Наталии Дмитриевны, спасение об­разования сейчас становится задачей государственной безопасности. России очень нужны просветительские и образовательные проекты. Участники встречи благо­дарили Наталию Дмитриевну за те усилия, которые она сама к этому прикладывает, прежде всего за то, что с её помощью в программу школьных экзаменов вернули сочинения: теперь школьникам придётся не просто показывать знание определённых произведений, но и уметь аргументировать свою позицию, анализировать прочитанное. А Владимир Лавренов, директор филиала РГГУ в Твери, передал ей благодарность за это от груп­пы взрослых людей, которые готовятся сознательно и ответственно вступать в Церковь.

Главный редактор газеты «Кифа» Александра Ко­лымагина поделилась тем, как больно читать последние главы «Красного Колеса», приходится их откладывать и вновь возвращаться через какое-то время: насколько же больнее было его писать?

- Вы правы. Читать «Красное Колесо» - дело не­лёгкое, зато душестроительное. Да ведь без боли вообще ничего не сделаешь - даже камни таскать физически больно. А если не испытывать душевную боль, когда видишь тупость, косность, неблагородство, - шанса на победу не будет. Побеждает только тот, кто готов взять на себя боль. И в церкви сейчас тоже много боли.

Наталия Дмитриевна с благодарностью отозвалась об инициативе Преображенского братства читать вслух в разных городах России 30 октября имена репресси­рованных советской властью: «Хочется поклониться каждому из тех, кто стоит на морозе и не уходит, читая эти имена. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это превратилось в ритуал, не наполненный подлинным смыслом. Сейчас ещё прохожие, которые к вам при­соединяются, знают о своих пострадавших дедах или прадедах, а через двадцать лет такого личного касания, изнутри своей семьи, в народе уже не останется».

Перед собой Наталия Дмитриевна видит несколь­ко задач. В первую очередь - исполнить завещание Александра Исаевича об издании всех его произведений в последней редакции: пока вышло 18 томов из 30. Она продолжает руководить фондом Солженицына, который помогает бывшим репрессированным - «пенсионерам от "Архипелага"». Судьба многих из них сложилась печально: после 10-15-20 лет лагерей они не обзавелись семьей, не реализовались в профессии, часто не имеют средств на лекарства, а иногда и на нормальную еду. Не­давно Наталии Дмитриевне пришлось возглавить Совет при Министерстве образования и науки по вопросам возвращения сочинения как итогового экзамена в вы­пускных классах.

По мнению отца Георгия Кочеткова, всё это близко тому, чем живёт Преображенское братство, духовным попечителем которого он является:

«Местное самоуправление, о котором Вы говорите, на привычном для нас языке означает общинные на­чала, только не в церковном, а в общественном смысле. Община может быть не только церковной - она может быть сельскохозяйственной, семейной, профессиональ­ной - самой разной. Но главное - чтобы в обществе существовало это общинное и братское начало. Люди должны относиться с полным уважением к свободе другого человека, к его достоинству, к чести. Именно это разрушалось в ХХ веке. И если мы хотим, чтобы наша страна не превратилась в набор непонятных террито­рий с непонятным населением с рабской психологией и жизнью, нам в стране и церкви надо восстанавливать именно общинное и братское начало. Ведь оно дано нам Самим Христом и Его апостолами, и его можно при­нести всем людям. В нашем братстве мы стараемся по мере сил воплощать его в своей жизни и делиться им с другими».

В течение вечера звучали самые разные вопросы: какого покаяния нам не хватило в 1990-е? Какой исто­рический пример ответственности общества за страну вдохновляет саму Наталию Дмитриевну? Как ей удава­лось преодолевать страхи за близких, за детей, поступая в жизни так, как она поступала?

Наталия Дмитриевна отвечала просто, говорила о важности личного примера, который всегда убеждает гораздо лучше любых слов, о том, что люди сами со­бираются вокруг убедительного действия, хотя послед­нее время потребность в слове, которое может что-то менять, в обществе нарастает:

«Каяться нужно не только за то, что совершил, но и за то, что жил равнодушно к происходившему во­круг. Мы многое потеряли за ХХ век, и наибольший урон претерпело именно качество человека. Сегодня нет понятия репутации, чести, какого-то благоволения, широкодушия, какое было у людей друг к другу. Как изгнать эту порчу? Атмосфера у нас заряжена отрица­тельной энергией, настроем на халяву и иждивенче­ство. Уж если не к братству, то хотя бы к добрососедству хотелось бы прийти. Об этом много говорил и Солже­ницын: гораздо важнее экономического и юридического состояния страны - духовная атмосфера в обществе. Без возвращения в обычай братского и нравственного отношения друг к другу нам ничего не выстроить».

Анастасия Наконечная

Фото: Александр Волков

Из статьи А.И. Солженицына «Как нам обустроить Россию?»

...За три четверти века так выбедняли мы, заскверне­ли, так устали, так отчаялись, что у многих опускаются руки, и уже кажется: только вмешательство Неба может нас спасти.

Но не посылается Чудо тем, кто не силится ему на­встречу.

И судьба наших детей, и наша воля к жизни, и наше тысячелетнее прошлое, и дух ваших предков, перелив­шийся же как-то в нас, - помогут найти силы преодолеть и это, и это всё.

* * *

Сегодня у нас горячо обсуждается: какое государ­ственное устройство нам отныне подходит, а какое нет, - а этим, мол, всё и решится. ...Конечно, какая-то опреде­лённая политическая форма постепенно будет нами принята, - по нашей полной политической неопытности скорей всего не сразу удачная, не сразу наиболее при­способленная к потребностям именно нашей страны. Надо искать свой путь. Сейчас у нас самовнушение, что нам никакого собственного пути искать не надо, ни над чем задумываться, - а только поскорей перенять, «как делается на Западе». Но на Западе делается - ещё ой как по-разному! У каждой страны своя традиция.

...А скажем и так: государственное устройство - вто­ростепеннее самого воздуха человеческих отношений. При людском благородстве - допустим любой добропо­рядочный строй, при людском озлоблении и шкурни­честве - невыносима и самая разливистая демократия. Если в самих людях нет справедливости и честности - то это проявится при любом строе.

Политическая жизнь - совсем не главный вид жизни человека, политика - совсем не желанное занятие для большинства. Чем размашистей идёт в стране политиче­ская жизнь - тем более утрачивается душевная. Поли­тика не должна поглощать духовные силы и творческий досуг народа. Кроме прав человек нуждается отстоять и душу, освободить её для жизни ума и чувств.

* * *

...Источник силы или бессилия общества - духовный уровень жизни, а уже потом - уровень промышленно­сти. Одна рыночная экономика и даже всеобщее изо­билие - не могут быть венцом человечества. Чистота общественных отношений - основней, чем уровень изо­билия. Если в нации иссякли духовные силы - никакое наилучшее государственное устройство и никакое про­мышленное развитие не спасет её от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит. Среди всех возможных свобод - на первое место всё равно выйдет свобода бессовест­ности: её-то не запретишь, не предусмотришь никакими законами. Чистая атмосфера общества, увы, не может быть создана юридическими законами.

...Разрушение наших ДУШ за три четверти столе­тия - вот что самое страшное.

* * *

...Только тогда Церковь поможет нам в обществен­ном оздоровлении, когда найдёт в себе силы полно­стью освободиться от ига государства и восстановить ту живую связь с общенародным чувством, какая так ярко светилась даже и в разгаре Семнадцатого года при выборах митрополитов Тихона и Вениамина, при со­зыве Церковного Собора. Явить бы и теперь, по завету Христа, пример бесстрашия - и не только к государству, но и к обществу, и к жгучим бедам дня, и к себе самой. Воскресительные движения и тут, как во всей остальной жизни, ожидаются - и уже начались - снизу, от рядового священства, от сплочённых приходов, от самоотвержен­ных прихожан.

* * *

Размеренный выход из полосы наших несчастий, который Россия сумеет или не сумеет теперь осуще­ствить, - трудней, чем было встряхнуться от татарского ига: тогда не был сокрушён самый хребет народа, и не была подорвана в нём христианская вера.

В 1754 году, при Елизавете, Пётр Иванович Шувалов предложил такой удивительный - Проект сбережения народа.

Вот чудак?

А ведь - вот где государственная мудрость.

Июль 1990

----------------

* В авторской редакции заголовок заканчивался вопросом, но в печатном варианте вопрос был снят, и чаще всего сейчас название цитируется без него.

КИФА № 5 (191), апрель 2015 года