Добродетель послушания и грех человекоугодия  Христос - Добрый Пастырь. IV в.
Чтобы подавить дух и свободу клириков и мирян, не просто лишить прав, но подавить саму волю к свободе, творчеству и активности, вводится принцип, выраженный словом «послушание». Оно воскрешает древнюю традицию, освящено богатым опытом монашеского подвига. Остаётся наполнить слово нужным содержанием, чтобы никто не заметил подмену. Тогда слово станет орудием подавления клириков и господства над стадом Христовым. Что стоит за великим словом, которое определяет меру нашей любви к Богу: «Кто любит Меня, тот соблюдёт слово Мое» (Ин 14:23)? Это слово выражает существенный принцип христианской этики. Каждое дитя принимает его как заповедь матери. Однако нельзя забыть об опасности, сопутствующей всякой добродетели. Есть такая опасность и в послушании. Эту опасность несёт грех человекоугодия. Почтенный протоиерей сообщает ставленнику секрет карьеры: - Священнику следует знать два слова, чтобы жить в любви с архиереем: «простите, святый Владыко» и «благословите, святый Владыко». Молоденький дьякон в Алтаре Собора советует ставленнику: - Главное, почаще прогибайся перед Владыкой. Забот не будет, а хлеб с маслом будет. Главное - вовремя прогнуться. Вспоминается классика: «Мне завещал отец: во-первых, угождать всем людям без изъятья - Хозяину, где доведётся жить, Начальнику, с кем буду я служить, Слуге его, который чистит платье, Швейцару, дворнику, для избежанья зла Собаке дворника, чтоб ласкова была». Так добродетель послушания и грех человекоугодия оказываются рядом: «служить бы рад, прислуживаться тошно». В известной притче о двух послушниках, сажавших капусту, Старец объясняет жизненную задачу инока: «В монастыре нужна не капуста, а послушание». Послушник, выполнивший приказание старца без рассуждения, оказался достойным монашеской жизни. Послушнику, проявившему личную инициативу, в монастыре делать нечего. Можно ли возвести этот принцип в общее правило церковной жизни? Всему своё место. Поставляя пресвитера, епископ предупреждает его об ответственности перед Богом: «прими залог сей, о нем же имаши истязан быти...» и в руки пресвитера влагает часть Тела Христова - Приход, общину. Перед настоятелем храма встают конкретные задачи: построить и содержать храм, организовать хор и штат, создать нравственный и богослужебный климат в приходе. Если епископ согласен с такими задачами, ему придётся поощрять инициативу настоятеля, а не преследовать и наказывать её. Кто принял ответственность, должен быть свободен делать дело. Свободу и ответственность нельзя разделить. Это две стороны одной монеты. Чего требует епископ: капусту или послушание? Нужно выбрать, ибо капуста вверх корешками не растет. Вместо огорода вырастет чертополох. Откровение увещает: «слуги, повинуйтесь господам» (1Петр 2:18); «дети, повинуйтесь своим родителям» (Еф 6:1); «повинуйтесь пастырям» (1Петр 5:5); «повинуйтесь наставникам вашим» (Евр 13:17). Одно из увещаний апостола даёт ключ к смыслу послушания: «жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (Еф 5:22). Послушание инока имеет задачу отсекать своеволие, исполнить волю Божию, а не обеспечить игумену господство: «пасите Божие стадо,... не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду» (1Петр 5:2-3). Христос запретил ученикам господство над человеком: «кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугой» (Мк 10:42-43). Апостолы заповедали: «должно повиноваться Богу больше, нежели человекам» (Деян.5,29). «Подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием» (1Петр 5:5). Эти слова обращены к любому христианину, в том числе к епископу. В основе послушания лежит доверие. Поэтому послушание становится подвигом. Доверие связано с риском. Говоря о послушании, обыкновенно предъявляют условия только послушнику, словно послушание выражает односторонний акт. Первым условием послушания является верность наставника. Он должен быть достоин доверия. Мы доверяем тому, кто не обманет. Мы слушаемся Бога, ибо «Бог верен, и нет неправды в Нем» (1Петр 5:5). Исаак покорно восходит на костёр, доверяя отцу жизнь. Авраам заносит нож над сыном, доверяя Богу. Жертва доверия связывает их золотой цепью в единство с Богом. Самопожертвования нельзя требовать. К нему можно только призывать. Подвиг всегда свободен. Этим подвиг отличается от насилия. Послушание имеет нравственную ценность, пока оно свободно. «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимает её у Меня; но Я Сам отдаю её» (Ин 10:17-18). Послушание бескорыстно и выражает сыновние отношения: «Послушлив быв даже до смерти, смерти же крестной» (Флп 2:8), Он «исполнил волю Отца» (Мф 7:21). Послушание часто смешивают с подчинением и повиновением, имеющими разную природу и выражающими различные социальные и нравственные отношения. Подчинения можно требовать. Высший чин требует подчинения от низших. Это требование не выражает любви и доверия. Эта гражданская обязанность является условием дисциплины и основана на трудовом договоре. Подчинение выводит из области нравственных отношений в область права. Подчинение обязывает исполнять волю шефа. Однако указание чиновника действует в пределах закона. Если приказ нарушает закон, подчинённый может его не выполнить. Евангелие называет «наемниками» работающих за плату. Договор налагает обязанности на обе стороны и каждой стороне предоставляет права. В случае конфликта стороны могут расторгнуть договор и защищать свои права в суде. Психология наемника конструктивна. Он подчиняется и выполняет работу, «как наемник, ожидающий платы» (Иов 7:2). Корысть является стимулом к работе, но не к единству. Во-первых, наемник дистанцируется от хозяина: «я уже недостоин называться сыном твоим; прими меня как одного из твоих наемников» (Лк 15:19). Во-вторых, наемника интересует личная выгода, а не успех общего дела. От добросовестного наемника можно ожидать качественной работы. Нельзя ожидать «верности до смерти» (Откр 2:10). «Пастырь добрый душу свою полагает за овец. А наемник не пастырь, овцы ему не свои. Видит волка идуща и оставляет овец и бежит; и волк расхищает и разгоняет овец. А наемник бежит, потому что наемник, и не заботится об овцах» (Ин 10:11-13). Название «наемник» обидно для епископа и священника. Каждый стремится выглядеть «добрым пастырем». Третью область отношений представляет рабское повиновение. Давно отжившая система оставила поныне глубокий след в человеческой психологии. В системе рабства только господин обладает человеческим достоинством. Рабы живут на положении домашних животных и не обладают достоинством и правами. Отсюда родился термин «повиновение»: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом» (Еф 5:6). «Повиновение» означало, что раб виновен по определению и должен жить в постоянном страхе перед наказанием: «страхом смерти чрез все житие повинны были рабству» (Евр 13:17). Повиновение из страха не имеет нравственной ценности: «враги твои раболепствуют тебе, и ты попираешь их» (Втор 33:29). «Кто кем побеждён, тот тому и раб» (2Петр 2:19). Рабское повиновение унижает достоинство раба и господина. Апостол предостерегает: «не делайтесь рабами человеков» (1Кор 7:15). Великий Инквизитор уверен, что народ подчинится его власти и возведёт Христа на костёр. Он видит во Христе соперника, подобно иудеям, которые «предали Его из зависти» (Мф 27:18). Трагический образ прелата, «оставившего первую любовь свою» (Откр 2:4) и ради власти «принявшего искушение великого духа», утверждает, что претензия владеть человеческой совестью оказывается нечестивой. Три качества подвластности необходимо различить, чтобы понять взаимоотношения епископа с клиром и народом. «Проблема права для Церкви есть, главным образом, проблема церковной иерархии и её взаимоотношений с членами Церкви. Здесь лежит начальная точка, в которой и через которую право стало проникать в церковь» (прот. Николай Афанасьев. «Церковь Духа Святаго», гл.8 «Власть любви», п.6). Христос называет Своих учеников «друзьями» и «сынами Бога» (Гал 2:19-21). А за кого епископ почитает клир и народ? Кто мы епископу: друзья, соратники, дети? - тогда наши отношения имеют нравственный характер. Они строятся на любви, верности и послушании. Если мы «наемники», наши отношения имеют договорной характер права. Тогда епископ имеет права и обязанности по отношению к нам, а мы имеем права и обязанности по отношению к епископу. Наши отношения должен регулировать суд на основе законов. Это подтверждается учреждением церковного суда. Если суда нет, власть епископа не ограничена законом, право не защищает клириков, право определяется не законом, а мнением и волей епископа, чинящего суд и расправу. Такую зависимость приходится признать «рабской». Единство, основанное на порабощении, отвергнуто Богом. Во-первых, как неконструктивное: «не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его» (Ин 15:14). Во-вторых, как временное и случайное: «раб не пребывает в доме вечно» (Ин 8:35). Церковное единство нельзя построить на порабощении властью, силой, страхом, голодом. Рабское повиновение и наемническое подчинение приобретают относительный смысл только как ступени, возводящие к сыновнему послушанию и духовному единению. «Наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинён попечителям и домоправителям до срока, отцом назначенного» (Гал 4:1-2). Подвиг сыновнего послушания как фундамент заложен в Домостроительстве Cына: «Смирил себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2:8). Подлинное единство Христос указал в сыновней любви. «Все водимые Духом Божиим суть сыны Божии. Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, которым взываем: «Авва, Отче!» Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы дети Божии» (Рим 8:14-16). Сыновняя любовь свободна от корысти и страха. Сын совершает дело, порученное отцом, отдаваясь ему до самопожертвования: «жизнь Мою полагаю за овец. Сию заповедь Я получил от Отца Моего» (Ин 10:15,18). Раб обязан «повиноваться» господину, и от наемника естественно требовать «подчинения». Нельзя требовать «послушания» - как нельзя требовать любви, благодарности, милости. Это свободные дары сердца. В общественной жизни России появилось новое понятие - «беспредел». Оно просочилось из уголовного мира и определяет безграничность насилия. Это понятие незаметно просочилось в церковь и пустило корни в епархиальный быт. Устав РПЦ и практика отказались от контроля, ограничивающего злоупотребления исполнительной власти епископа в его вотчине. Взамен соборной жизни в быт епархии вошёл архиерейский «беспредел». Правовой «беспредел», как современная форма рабской зависимости, в одинаковой мере развращает епископа и его клир. Так крепостное право развращало крепостника и крепостных. Требуя служения себе и своим прихотям, епископ порабощает бесправный клир, заставляя повиноваться, льстить и угодничать. Такая власть не имеет основания ни в любви, ни в праве. Она требует рабского повиновения из животного страха. Прот. Павел Адельгейм КИФА №1(107) январь 2010 года |
