Чтобы жертвы были не напрасны...

1 сентября исполнилось 70 лет со дня начала Второй мировой войны. Она продолжалась шесть лет, в ней участвовало более 60 государств, чье общее население составляло более трех четвертей всех жителей Земли. Правда, лишь некоторые из этих стран вели активные военные действия. Другие помогали своим союзникам поставками продовольствия, а многие участвовали в войне лишь номинально.

Среди историков до сих пор идут споры в связи с точной оценкой потерь основных стран-участниц Второй мировой: общее число всех погибших невозможно оценить с точностью большей чем 10 млн человек. Тем не менее бесспорным фактом остается то, что наибольшие потери в войне понесли Советский Союз (20 млн человек - здесь и далее все цифры очень примерные), Германия (8 млн человек), Польша (6 млн человек, включая погибших в концлагерях), Китай (5 млн человек), Япония (более 2 млн), Югославия (1, 5 млн). Англия, Франция, США, Греция, Чехословакия, Италия, Румыния, Венгрия потеряли от полумиллиона до миллиона человек (включая мирное население, которое составляет почти во всех странах, кроме США, большинство погибших).

Неоднократно приходилось слышать, что Церковь прославила мучеников, погибших в лагерях, но так и не сумела по-настоящему усвоить их наследие. Что-то похожее происходит и с памятью о войне. Ежегодно 9 мая во всех церквях служится молебен о погибших воинах; День Победы, можно сказать, внесен в церковный календарь - и все же... Вся наша память «завязана» на День Победы, через все пробивается: «а все-таки мы победили». Сами же люди, погибшие в те годы, часто остаются нам безразличны - если б это было не так, разве лежали бы по лесам и полям нашей родины десятилетиями их непогребенные останки?

Потому так важно для нашей паломнической группы было побывать во Ржеве, где память о войне особенно трагична. Ржевская битва была одной из самых тяжелых и кровопролитных - и самой малоизвестной, поскольку не получилось оправдать эти многотысячные потери победой. Даже взятие города советской армией произошло потому, что немецкие войска в конце концов сами оставили его. А до того город, в сорок первом взятый немцами быстро и почти без разрушений, оказался практически стерт с лица земли нашей же артиллерией при безуспешных попытках отбить его у немцев.

Бои под Ржевом не только унесли жизни тысяч и тысяч солдат, но необратимо изменили сам город. Война докончила то, что не завершила революция, - стерла с лица земли богатый, красивый и уютный купеческий город со множеством храмов. Те из жителей, что не погибли, разбрелись по окрестным селам, чтобы как-то выжить. Из коренных ржевитян в городе осталось менее 300 человек из 50 с лишним тысяч. Так что тот город, который можно видеть сегодня, от старого Ржева сохранил только название.

Поэтому именно во Ржеве особенно остро ощущаешь непарадную, непобедную память о войне. Для довольно многих жителей это - не только прочитанное и слышанное, но живая, личная память. На автобусной остановке мы разговорились с пожилой женщиной и совершенно случайно узнали, что она трехлетней девочкой была в числе тех 250 жителей Ржева, которых немцы, отступая, заперли в старообрядческой церкви. А до того ее мать с тремя детьми оказалась в немецком лагере, поскольку свои же соседи донесли, что они - семья офицера советской армии.

И даже на мемориальном кладбище на стене красуются не привычные всем цифры «1941-1945», но «1941-1943» - именно столько длились бои под Ржевом. Создан этот мемориал сравнительно недавно, когда уже стало невозможно отмалчиваться. В 1990-е годы Германия обратилась с просьбой устроить возле Ржева мемориальное кладбище немецких солдат, после чего оказалось невозможным оставить без такой памяти и солдат советских.

Собственно, мы попали туда практически случайно. Нас знакомила с городом учительница истории Людмила Ивановна Борисова - рассказывала нам и о прошлом, и о настоящем своего города. Планировали мы пойти в краеведческий музей, но он по неизвестным причинам оказался закрыт, и часть вечера «провисала». Тогда-то и родилась идея съездить на мемориал. По дороге Людмила Ивановна призналась, что попала сюда впервые и только благодаря нам - все потому, что рядом захоронены и немецкие солдаты. И рассказала, что так и не может ответить себе - надо ли было разрешать устроить рядом немецкое кладбище? Сама-то она войны не застала, но хорошо помнит рассказы матери об оккупации, о том, как немецкий солдат едва не застрелил бабушку, когда она не давала отобрать свою шубу.

Действительно, оба кладбища расположены практически рядом, разделяет их только невысокая ограда. Прозрачная, почти без стен часовенка с куполом-луковкой над русскими могилами, строгий лютеранский крест - над немецкими. Людмила Ивановна рассказала, что могилы все прибавляются - каждую осень здесь торжественно хоронят останки, найденные поисковыми бригадами, и 60 с лишним лет спустя конца все еще не видно.

Часовенка требовала молитвы. Отыскалась с собой книга с текстом заупокойной ектеньи, а потом откуда-то взялись и свои слова. Молились каждый о том, что считал самым главным в памяти о войне. О единении живых, о покаянии и прощении обид - потому что мертвые, упокоенные здесь, уже не ведают наших разделений, а нас, живых, они продолжают тревожить. И о трезвенности памяти, об избавлении от искажающих истину мифов. О том, чтобы, не разучившись различать добро и зло, уйти от черно-белой логики «хороших» и «плохих», абсолютно правых и целиком виноватых. Невольно вспомнилось, что следующий пункт нашего паломничества - Нилова Пустынь - напоминает о не менее трагических, но совсем иных страницах истории. На территории монастыря в 1939-40 гг. находился лагерь для польских офицеров, взятых в плен во время раздела Польши между Германией и СССР. Это отсюда их увозили на расстрел в Медное, где многим из нас довелось побывать. Об этом прошлом напоминает мемориальная доска у ворот монастыря, но многочисленным паломникам об этом рассказывают вскользь, стараясь поскорее проскочить эту неприятную страницу. И молились мы, конечно, и о том, чтобы наш народ мог покаяться и отречься от позорного прошлого.

Потом перешли на немецкую половину. Русская надпись на камне (немецких никто не мог прочесть по незнанию языка) поразила совпадением с нашими молитвами. «Пусть похороненные здесь найдут свое упокоение и послужат соединяющим звеном для живых». Все естество человека противится мысли о том, что гибель стольких людей могла быть напрасной. Не случайно в свое время А. Галичу не простили его песни о пехоте, которая полегла под Нарвой «без толку, зазря» - причем не простили даже люди, не испытывающие особых иллюзий по отношению к советской власти. Но тут вдруг стало ясным, что имел в виду Галич. Напрасны были жертвы или нет, определяется не только тем, чья армия вступила в город или чей главнокомандующий подписал капитуляцию, но и тем, какой урок извлекли из этого мы, живые. И солдаты Галича полегли напрасно потому, что о них забыли, что по местам сражений гуляет охота - барская забава, а Россия по-прежнему пребывает в беде. Так что и от нас, живущих сегодня, зависит упокоение погибших, смысл и оправдание их гибели.

Ольга Ярошевская

КИФА №12(102) сентябрь 2009 года