Проблемы общения в общине

Доклад выпускницы СФИ Ольги Хегай

Рембрандт Харменс ван Рейн. Христос моет ноги ученикам (Ин. 13:1-17)

Вступление

Задача этого небольшого исследования - выявить некоторые основные моменты, необходимые для полноценного общения в общине, и определить, какие в связи с ними возможны проблемы, опасности, подмены и крайности. Основными источниками для этой работы послужили книга пастора Д. Бонхёффера «Жить вместе» и книга Н.А. Бердяева «Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения». Использовалась также и другая литература, описывающая опыт различных общин, и, конечно, автором учитывался собственный опыт жизни в общине и братстве.

Для начала коротко сформулируем основные тезисы упомянутого произведения Н.А. Бердяева, которые важны для нашей темы. Один из главных вопросов, который поднимает Бердяев, - это проблема становления личности. Личность - это не данность, а заданность: человек не рождается личностью, он становится ею в течение жизни. Исходной точкой этого пути является одиночество. Человек, выйдя из лона родового общества, начинает ощущать свою инородность миру объектов, в котором он существует. С этим миром человек находится в отношении «я» - «оно» и познает его при помощи понятий и категорий, т.е. с помощью объективации. Противопоставление субъекта и объекта, по Бердяеву, -  следствие падшести мира, оно не позволяет приобщиться к сути вещей, к тому, что Кант определял как «вещь в себе», считая эту область закрытой для познания. «Объективация есть отчуждение и разобщение. Объективация есть возникновение «общества» и «общего», вместо «общения» и «общности», «царства кесаря», вместо «царства Божьего»»¹.

Одиночество обнаруживает подлинную реальность «я» человека, чуждую объективированному миру. Человек ищет преодоления этого одиночества, и единственный путь такого преодоления - это общение, т.е. переход от отношения «я» - «оно» к отношению «я» - «ты», в котором рождается третье - «мы». Это же есть путь познания сути вещей, т.е. их бытия, путь познания мира, Бога и человека. Все существующее можно рассматривать либо в плане объективации, т.е. в контексте внешних понятий о внеположенном объекте, либо в плане общения и приобщения.

С этой точки зрения и церковь можно рассматривать или внешне - как институцию, как общество, - или внутренне, как общину. При этом только церковь, как община, может приобщить человека к подлинному бытию или, иначе говоря, к Царству Божьему. «Религия историческая всегда объективируется и социализируется. ... Тогда религия создает не общение, а общество. ... Поэтому религия не последнее, не есть самое откровение, не есть существование человека в Боге. ... Церковь есть объективация и общество. Но Церковь есть также общение и внутреннее существование. В этом трудность проблемы»².

Подобную мысль формулирует о. Александр Шмеман в своих дневниках. Он ставит вопрос: «В чем же реальность Церкви?» Очевидно, что она не сводится к внешним формам - храмам, обрядам, жизни прихода и т.д. «Никакой своей жизни у Церкви нет, - пишет о. Александр, - а если есть, то довольно призрачная. ...На деле Церковь живет Царством Божиим, в этом ее жизнь, действительно собственная, ни к чему в мире не сводимая. Этот опыт Царства Церковь призвана нести миру»³.

Итак, церковь как община возможна тогда, когда человек сделал самостоятельный шаг к Богу. Как пишет Д. Бонхёффер: «Вступает в хождение вслед каждый в одиночку, но в хождении вслед никто не остается одинок. Решившемуся в ответ на слово стать одиноким даруется общность общины. Он снова обретает себя в явном братстве, стократно возмещающем ему потерянное»⁴.

Теперь перейдем к основному содержанию нашей темы и обозначим основные трудности внутренней жизни общины.

1. Смешение душевного и духовного, человеческого и божественного

Одна из главных опасностей в жизни христианской общины состоит в смешении или неразличении божественного и человеческого (т.е. того человеческого, которое идет от мира сего и принадлежит миру сему). Д. Бонхёффер пишет об этом как об опасности «сме­шивания естественного влечения набожного сердца к сообще­ству с духовной реальностью христианского братства» (с. 21)⁵, которое может привести общину к «внутреннему отравлению». Речь идет о действии темных, непросветленных человеческих желаний и стремлений. Это может проявляться по-разному.

В частности, это выражается, например, в том, что члены общины (причем, как правило, это наиболее «серьезные христиане») пытаются построить жизнь на основе своих представлений. Некие усвоенные человеком понятия, пусть и очень правильные, становятся препятствием для его общения с братьями. Такой идеологический подход оказывает на жизнь духовной семьи очень тяжелое воздействие. Бонхёффер пишет: «Тот, кто любит свою мечту больше, чем само христианское единение, станет разрушителем любого христианского сообщества, даже если он лично будет относиться к делу честно, серьезно и с полной отдачей» (с. 22). Избежать этой опасности, судя по всему, невозможно, с ней сталкивается любая община. Это испытание, которое становится определенным этапом на пути становления общины, оно приводит ее членов к серьезному, но благому разочарованию.

«Лишь сообщество, по­знавшее великое разочарование со всеми его безрадостными и скверными явлениями, начинает становиться тем, чем оно должно быть перед Богом, начинает постигать в вере данное ему обетование» (с. 22).

Важно помнить, что община - не идеал. Божественность, святость общины состоит в том, что она - Божий дар, или, как пишет Бонхёффер, «данная свыше реальность» (с. 21), а не в ее полном соответствии идеальным представлениям об общине.

«Христианское братство не является идеалом, который нам было бы необходимо достичь. Оно существует в действи­тельности, оно создано Богом во Христе, и нам дано участво­вать в нем. Чем яснее научимся мы распознавать в Иисусе Христе основу, силу и обетование всего нашего единения, тем спокойнее научимся мы размышлять о нашем единении, мо­литься за него и надеяться на него» (с. 25).

К дару Божьему, коим является духовная семья, невозможно предъявлять претензий, и только Богу дано знать, каково реальное положение вещей в общине. «Кажущееся нам слабым и незначительным перед Богом может быть великим и величественным. Как не да­но христианину постоянно чувствовать пульс своей духовной жизни, так и христианское сообщество подарено нам не для то­го, чтобы мы непрерывно «измеряли его температуру». Чем бла­годарнее мы принимаем ежедневно то, что нам дается, тем уве­реннее и равномернее община день за днем будет расти и уве­личиваться по благоволению Бога» (с. 25).

Община дается Богом, это не наш выбор, а выбор Бога. Для опыта нашего Движения это простой и хорошо известный факт. В 1993 г. о. Георгий Кочетков говорил: «Община не подбирается искусственно по своему составу, а состоит из тех, кого Бог привел: из людей разного возраста, положения, культуры, национальности, иногда разных взглядов, ориентиров, опыта и т.п.». Однако этот факт влечет за собой большую сложность - научиться принимать общину такой, какая она есть. Очень опасно, если человек начинает жаловаться на свою общину. Особенно опасно, когда это начинают делать старшие: «Пастор не должен жа­ловаться на свою общину, даже перед Богом не должен, не гово­ря уже о людях; не для того ему доверена община, чтобы он ста­новился ее обвинителем перед Богом и людьми» (с. 24). Такому человеку Дитрих Бонхёффер рекомендует проверить себя, не идет ли здесь речь о тех его мечтаниях, которые Бог разрушает, и предостерегает его от того, чтобы обвинять общину и ее членов. Он предлагает ему стать ходатаем за своих братьев и благодарить Бога.

Конечно, это относится не только к старшим, но и к любому члену общины. Отвечая на аналогичные жалобы одной из своих прихожанок, о. Сергий Мечёв писал: «Пусть самая последняя из всех семей Господних, но наша. Господь сочетал нас в ней воедино: в ней мы родились духовно, в ней воспитались, в ней купно живем, с ней, не иначе, пойдем и туда, к Богу»⁶.

Поэтому можно сказать, что основой жизни общины является благодарение Бога друг за друга и за дарованный Им совместный путь. «Благодарящий за малое принимает и большое» (с. 23).

2. Критерии различения душевного и духовного

Дитрих Бонхёффер перечисляет некоторые критерии, позволяющие различать духовную реальность от душевной:

«Основа любой «духовной» действительности - ясное от­кровенное Слово Божье в Иисусе Христе. Основой всякой «ду­шевной» действительности являются темные позывы и стрем­ления человеческой души. Основа духовного единения - исти­на, основа душевного единения - желание. Духовное сообщество - это сообще­ство призванных Христом, а душевное сообщество - сообще­ство набожных душ. В духовном сообществе живет светлая лю­бовь братского служения - «агапэ», упорядоченное братское служение, смиренное подчинение брату; в душевном же тлеет темная любовь доброго, но одновременно и злого позыва - «эроса», хаотичное стремление к наслаждению, смиренно-вы­сокомерное подчинение брата собственному желанию» (с. 25).

В духовном сообществе правит Дух, в душевном - психотехника, метод; «там - наивная любовь, помогающая бра­ту; здесь - психологический анализ и конструкция; там - сми­ренное незамысловатое служение брату, а здесь - изучающе-расчетливое обхождение чужого человека» (с. 26). Т.о. в душевном сообществе отношения остаются как бы в горизонтальном плане, не обретая глубины духовного общения.

В душевном сообществе присутствует также тяготение к «непосредственному общению», т.е. к полному слиянию «я» и «ты». Часто имеет место такой феномен, как «душевное обращение» - т.е. неподлинное, совершенное авторитетом, властью другого человека. Оно проявляется тогда, когда нужно всерьез взяться за дело или сделать что-то независимо от того, под чьим влиянием находится человек. Тогда становится очевидно, что «он подвергнут насилию, а вовсе не убежден в данном деле» (с. 27). Используя терминологию Бердяева, можно сказать, что человек в этом общении не раскрывает свое «я», а находится под некоторым очарованием «я» другого, пытается под него стилизоваться, т.е. одевает очередную маску, а, стало быть, глубина его личности остается не раскрытой, или раскрытой не вполне, как и его одиночество остается непреодоленным.

«Душевная любовь любит другого ради него самого, а духовная любовь любит его ради Христа» (с. 28).

Дитрих Бонхёффер указывает на то, что разница между духовной и душевной любовью проявляется в двух ситуациях: «душевная любовь ради истинного сообщества не способна перенести отмену сообщества, ставшего неистин­ным; она неспособна любить врага, причем именно такого, ко­торый серьезно и упрямо ей сопротивляется» (с. 28). Духовная любовь в этих ситуациях рассуждает иначе: «Там, где Христос позволит мне ради любви поддер­живать общение, там я и намерен его поддерживать; а где Его истина ради любви повелит мне отказаться от общения, там я от него и откажусь - вопреки всем протестам моей душевной любви. Поскольку духовная любовь движется не желанием, а служением, потому и любит она врага как брата» (с. 29).

Самостоятельность, зрелость личности человека в общине - один из важных критериев ее внутренней жизни, по которому также можно судить о ее основаниях.

«Душевная любовь растит искусственные оран­жерейные цветы - духовная любовь порождает плоды здоро­вые, произрастающие под открытым небом Божьим под дож­дем, бурей и солнцем по Его благоволению» (с. 31).

Интересно, что, по мнению Дитриха Бонхёффера, в общине опасность смешения душевного и духовного больше, чем в других объединениях людей: в семье, в дружбе, в трудовом коллективе, - поскольку в ней нет внешне обусловленной проверки жизнью. «Нет ничего легче, чем пробудить взвол­нованное общение в немногие дни совместной жизни, и нет ничего более фатального, чем ежедневное братское общение» (с. 32).

Заметим здесь, что такое различение душевного и духовного не подразумевает полного отрицания душевной стороны общинной жизни, которая, конечно, всегда будет. Вопрос всегда в том, что стоит во главе угла. Если наши душевные движения не будут просвещены Духом, то они неизбежно будут обращаться к нам не только своей светлой, но и темной стороной.

Смешению душевного и духовного уделяет много внимания также и Жан Ванье. Причем пишет он об этом столь же подробно и с той же мерой резкости, что и Д. Бонхёффер, хотя можно себе представить, насколько это разные традиции. Он выделяет здесь несколько другой акцент, говоря о невозможности строить общую жизнь на симпатиях и антипатиях.

«Великой опасностью для общины оказывается деление людей на «друзей» и «недругов». Очень быстро люди, похожие друг на друга, объединяются. Человеку доставляет большое удовольствие находиться рядом с тем, кто ему нравится, кто дорожит теми же идеями, таким же образом воспринимает жизнь, обладает таким же чувством юмора. Такие люди подкармливают друг друга; льстят друг другу: «ты удивительный человек», «ты тоже», «мы удивительны, потому что оба хитры, умны». Человеческая дружба может очень быстро превратиться в клуб льстецов, в котором люди могут зациклиться друг на друге; они льстят друг другу, и каждый заставляет другого считать себя умным. Тогда дружба больше не придаёт сил, чтобы двигаться вперёд. ...С ходом времени узы дружбы превращаются в возбуждающую эмоции зависимость, одну из форм рабства. ...

Естественно, что в общине соседствуют как разные формы обоюдного приятия, так и их психологическая несовместимость. Это происходит из-за незрелости чувственной жизни и от тех ещё детских качеств, которые нам неподконтрольны»⁷.

Жан Ванье пишет, что такое преобладание душевного над духовным приводит либо к сектантству, либо к распаду общины. «Община является общиной только в том случае, если большинство членов сознательно решило разорвать эти барьеры и выйти из пелёнок так называемых «дружеских уз», чтобы протянуть руку «врагу». Но это долгий путь. Община не создаётся за один день. На самом деле, она никогда не создаётся вполне! Она постоянно возрастает во всё более великой любви или же рассыпается»⁸.

3. Межличностное общение в общине

Сложность в отношении общения с братом состоит в том же, в чем и в отношении всей общины - принимать другого таким, какой он есть. Это требование свободы, без которой невозможно подлинное общение. Бонхёффер призывает нас освободить брата для Христа. «Так как Христос уже давно воздействовал на моего брата, прежде чем я начал на него воздействовать, поэтому брат и дол­жен быть освобожден для Христа; я же обязан принимать его только таким, какой он уже есть для Христа. В этом смысл заяв­ления, что мы можем принимать другого только через посред­ство Иисуса» (с. 30).

С другой стороны, в церкви, как общине, открывается лучшее о человеке, раскрывается для него путь возрастания личности. Эта интуиция касается не только его самого, но и тех, с кем он пребывает в общении. Бердяев пишет: «Невозможно отрицать интуицию душевной жизни другого «я». Не может быть интуиции другого существа и существования, как объекта, но есть интуиция другого существа и существования, как «я» и как «ты». ...Интуиция душевной жизни другого «я» есть общение с ним»⁹. И далее: «Любовь есть интуиция личности. Эту интуицию нужно иметь и о других и о себе»¹⁰.

То же у Жана Ванье: «Любовь - это желание того, чтобы другой полностью обрёл свою судьбу на путях Божиих и в служении другим; любить - значит желать, чтобы он был верен своему призыву, был свободным от любви к себе самому»¹¹.

Однако и здесь важно помнить об опасности подмены, т.к. душевная любовь, по словам Д. Бонхёффера, тоже «создает свой образ другого, об­раз того, кто он есть, и того, кем он должен стать. Она берет жизнь другого в собственные руки. Духовная же любовь рас­познает истинный образ другого, данный Иисусом Христом» (с. 30). Духовная любовь «будет больше говорить с Христом о брате, чем с бра­том о Христе» (с. 30).

«Вот главное условие существования для любой объеди­ненной жизни христиан: совместно овладеть умением разли­чать разницу между человеческим идеалом и божественной действительностью, между духовным и душевным общением» (с. 31).

4. О призвании общины и передаче опыта общинной жизни

Помимо общего призвания к общению, есть и специфические призвания для разных общин, от которых зависят принципиальные основания их жизни. Отсюда проблема того, что как эти принципы, так и опыт жизни по ним невозможно воспринимать механически. Так, например, Жан Ванье пишет, что «сердце общины - это прощение»¹². Это исходит из специфики их жизни, построенной вокруг умственно отсталых людей. Прощение друг другу немощей и грехов является для них основой общения. Это важный опыт, но в другом контексте его применение возможно только до определенных границ.

Вообще, передача опыта общинной жизни представляет собой некоторую проблему. Всякая настоящая духовная семья - дар Божий, поэтому она должна родиться и обрести свое уникальное лицо.

Д. Бонхёффер так толкует слова ап. Павла из послания к Фессалоникийцам: «О братолюбии же нет нужды писать к вам, ибо вы сами научены Богом любить друг друга... Умоляем же вас, братия, бо­лее преуспевать» (1 Фес 4:9-10). «Обучение братской любви Бог Сам взял в Свои руки; все, что люди здесь могут еще добавить, - это лишь напоминание о божественных наставлениях и пред­упреждение еще лучше их исполнять» (с. 20). В этом смысле секрет рождения общины прост: Бог нас учит любви, нам же нужно по отношению к брату совершать все то, что Бог совершает по отношению к нам: прощать, как Бог прощает, любить, как Бог любит и т.д. Поэтому наша способность любить брата напрямую зависит от того, насколько мы сами принимаем любовь Божию.

В конечном итоге, «не опыт хри­стианского братства, а крепкая и непоколебимая вера в христи­анское братство держит нас вместе» (с. 32). «Мы свя­заны в вере, а не в опыте» (с. 33).

5. Общение и служение

Нередко в общинной жизни приходится сталкиваться с тем, что общение явно и неявно противопоставляется служению. В этом смысле интересно вспомнить слова матери Марии (Скобцовой), которая определяла общую жизнь не только как единомыслие, но и как единодействие¹³. Она не сводила это единодействие только к внешней деятельности - социальной работе и благотворительности, но определяла его как «возможность общения в любви, в котором преодолеваются собственное  равнодушие и маловерие и создаются подлинные духовные христианские ценности»¹⁴. «Главный вопрос для нее: как сделать так, чтобы христианство, обращенное в мир, перестало быть второсортным по сравнению с тем, которое обращено к Богу»¹⁵. Уже приведенные выше цитаты из Дитриха Бонхёффера указывают на то, что недоверчивое отношение к служению и служащим людям - явный признак душевного сообщества. В здоровом духовном сообществе «упорядоченное братское служение» возникает и воспринимается спокойно и естественно. Проблему труда в перспективе экзистенциального общения ставит и Н.А. Бердяев: «Познающий как субъект экзистенциальный неизбежно соединяет в себе мысль и волю, созерцание и труд, теорию и практику»¹⁶.

Противоположная крайность представляет собой объективацию общины, т.е. отказ от глубины общения, спрятанный за внешними формами. Подлинная церковная соборность означает преодоление всякой объективации, всякого внешнего отношения к сообществу. «Существует не только «я», «ты» и «оно», но также и «мы», - говорит Н.А. Бердяев. - «Мы» может превратиться в «оно», и это происходит в процессе социализации, как процессе объективации. Это, например, происходит с соборностью в церкви, как социальном институте. Объективированное «мы» есть социальный коллектив, извне данный всякому «я». Но существует «мы» как внутренняя общность и общение между «я», в котором всякий есть «ты», а не «оно»»¹⁷. Все христианские общины объединяет одно главное призвание - к общению, и в этом то, что Христос называл солью земли и светом для язычников. Но исторически многие общины постепенно утрачивали глубину общения, превращаясь из общин в общества. Н.А. Бердяев с удивлением пишет: «Поразительно, что общежительный монастырь совсем еще не создает настоящую общность и бывает основан на условной символике сообщений»¹⁸. Очевидно, что эта опасность существует не только для монашеских общин.

6. Старшинство

По отношению к старшему также можно выделить две крайности. Одна состоит в тяготении к подчинению, перекладывании на старшего всей ответственности за жизнь общины. Интересен опыт общины о. Сергия Мечева после смерти о. Алексея: «Сначала, по инерции, прихожане храма ожидали, что и при о. Сергии все пойдет так же, как при о. Алексее. Но о. Сергий, не обладавший ни духовным опытом, ни прозорливостью своего отца, очевидно не справлялся с его «наследством». ...Жизнь без батюшки поставила его чад перед необходимостью превращения в подлинную духовную общину-семью, основанную на взаимной любви, большей духовной самостоятельности и ответственности друг за друга и за общину в целом»¹⁹.

Другая крайность состоит в противопоставлении общения и послушания, частичное или полное неприятие старшинства. Здесь проявляется тяготение к демократическому принципу в устройстве общины, стремление выстроить «равные» отношения. В этом случае община теряет измерение подлинной соборности, в которой, по словам Н.А. Бердяева, огромную положительную роль играет человеческое неравенство и должны сочетаться элемент демократический и аристократический.

«Онтологическое неравенство людей определяется не их социальным положением, что есть извращение истинной иерархии, а их реальными человеческими качествами, достоинствами и дарами»²⁰.

Уместно здесь еще раз вспомнить уже неоднократно звучавшие в последнее время слова Д. Бонхёффера о послушании: «Только верящий послушен, и только послушный верит»²¹. Старшего, как и любого брата, нужно уметь принимать таким, какой он есть, его нужно уметь потерпеть. За старших тоже нужно уметь благодарить и ходатайствовать перед Богом.

7. Необходимость универсального церковного измерения

Последнее и, возможно, самое сложное условие полноценной общинной жизни, которое мы здесь выделим, это необходимость универсального церковного измерения. «Совместная жизнь под Словом только там останется здоровой, - пишет Д. Бонхёффер, - где она не будет возносить себя как движение, как ор­ден, как организацию, как объединение набожности; где она понимает себя как часть целой, святой, всеобщей христианской церкви; где она деятельно и со страданием принимает участие в нуждах, борьбе и обетовании всей церкви» (с. 31). Подобно тому, как личность стремится за свои пределы, к встрече с другим, с «ты», так и для общины естественно стремление к расширению общения, которое в пределе охватывает не только всю церковь, но и весь тварный мир. Этим пафосом вселенского масштаба пронизано все писание Нового (а во многом уже и Ветхого) Завета, все православное богослужение и предание²². В этом проявляется подлинная соборность, кафоличность христианского сообщества. Однако исполнение этого условия представляет большую сложность. В нашем Содружестве его осуществлению призван служить принцип оправданности жизни меньшего (общины по отношению к братству, Содружества по отношению ко всей Русской православной церкви) лишь ответственностью за большее, служением большему как единственно возможный (или, во всяком случае, единственный найденный на сегодняшний день) механизм реального осуществления этой кафолической ответственности.

Заключение

Трудности, возникающие в устроении общинной и братской жизни, как мы видим (и как мы знаем из нашего собственного опыта), очень велики. Нахождение некоей «золотой середины» между теми парами крайностей, которых мы касались выше, пожалуй, и есть основная задача и проблема общинной жизни. Но в заключение хотелось бы напомнить и о том, что трудности эти связаны с «противоречивостью жизни одновременно и в Новом Завете, и в мирской истории, т.е. с тем, что ... сама Церковь не от мира сего, но живет она в мире сем». Мы знаем, что возрастание в духовной жизни будет связано с постепенным переносом акцента с освящения жизни на ее преображение, на все большую «устремленность к Царству Божьему в Полноте Его». Эта динамика, как считает о. Георгий Кочетков, «будет свидетельством роста и укрепления в жизни Церкви каждого человека». Отсюда с очевидностью следует, что на каждом новом этапе зрелость христианского сообщества, его верность Христу будет испытываться, и это испытание в первую очередь внутреннее, а не внешнее.

В глубине всех наших проблем стоит тот вопрос, о котором писал о. А. Шмеман: «Можно ли действительно строить церковь, приход - «только» на Христе? Можно ли преодолеть - церковно - эту сращенность церкви с «плотью и кровью»? В этом, в сущности, весь вопрос ...Православия в двадцатом веке. Его «экзамен» на трансцендентную «истинность» и вселенскость. Однако если истина его только о мире («освящение жизни»), то на экзамене этом оно провалится. Если же оно, прежде всего, истина о Царстве Божием («эсхатология»), то тогда оно его выдержит. Ранняя Церковь побеждала только эсхатологической радостью, несомненностью - для себя - опыта Царства Божия, «пришедшего в силе», ощущением, видением «зари таинственного дня». ...Церковь ... - есть таинство Царства»²³.

--------------------

1. Н.А. Бердяев. «Я и мир объектов», с. 256.

2. Там же, с. 261.

3. Протопресв. Александр Шмеман. «Дневники»,  с. 142.

4. Д. Бонхёффер. «Хождение вслед», с. 63.

5. Здесь и далее, везде, где не указано иначе, цитаты из: Д. Бонхёффер «Жить вместе», глава 1 «Сообщество».

6. Сщмч. Сергий Мечёв «Поучимся у Господа и святых отношению к духовной семье», журнал «Православная община» N№52, с. 85.

7. Жан Ванье. «Община - место прощения и праздника», глава I, п. 4.

8. там же.

9. Н.А. Бердяев. «Я и мир объектов», с. 298.

10. там же, с. 376.

11. Жан Ванье. «Община - место прощения и праздника», глава I, п. 3.

12. там же, п. 5.

13. Елизавета Кузьмина-Караваева. Православное дело // Жатва Духа, с. 361.

14. Е.А. Подкопаева. «Религиозно-философское обоснование служения христиан в обществе в первой половине ХХ века (на примере трудов С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева и м. Марии (Скобцовой))», с. 19.

15. Г.И. Беневич. «Религиозно-философское творчество матери Марии» // Жатва Духа, с. 8.

16. Н.А. Бердяев. «Я и мир объектов», с. 273.

17. там же, с. 296.

18. там же, с. 365.

19. Виктор Зайцев «О. Сергий Мечёв и его «покаяльно-богослужебная семья»» // журнал «Православная община» N№52, с. 73.

20. Н.А. Бердяев. «Я и мир объектов», с. 351.

21. Д. Бонхёффер. «Хождение вслед», с. 30.

22. см. доклад архиеп. Анастасиоса (Яннулатоса) на конференции СФИ 2007 г: ««Велика жатва, а работников мало»: миссия в Восточной Европе в православном контексте».

23. Протопресв. Александр Шмеман. «Дневники», с. 141.

КИФА №3(93) февраль 2009 года