Vae victis – горе побеждённым

Этот обзор событий Гражданской войны будет последним. О Крыме и Дальнем Востоке будут рассказывать отдельные статьи в годовщины Русского исхода и эвакуации Приморья

Отступление армии Колчака. Зима 1919-1920 гг.

Зима 1919–1920 года – время стремительного отступления Белого движения на всех фронтах. Исход Гражданской войны с этого времени предрешён. Иногда это отступление становится паническим бегством, и возможно, именно его ужасы будут через полгода одной из причин заблаговременного, за несколько месяцев, тщательного планирования Русского исхода, который навсегда останется образцом спокойствия и достоинства в страшной ситуации поражения.

Восток

В середине ноября 1919 года белыми был оставлен Омск. Это событие считается началом Великого сибирского ледяного похода, закончившегося в марте 1920 года: два легендарных Ледяных похода начинают и фактически заканчивают героическую и трагическую историю Белого движения.

Отступление от Омска было неподготовленным; ни вооружение, ни боевые части, ни те из гражданских, кто не мог остаться, ни больные и раненые не были заблаговременно эвакуированы. Дорог было немного, и главная из них – Транссибирская магистраль – оказалась недоступной для отступающей многотысячной армии. Один из участников похода, 33-летний Фёдор Абрамович Пучков (в июле 1920 – июне 1921 года он будет начальником штаба белой Дальневосточной армии) позже вспоминал: «Будучи фактическими хозяевами дороги, чехи не допускали движения русских эшелонов¹, делая исключение только для поездов Правителя². Все наличные паровозы оказались в их руках; немногие оставшиеся в распоряжении русской администрации отбирались силой, а беженские эшелоны и санитарные поезда оставлялись на пути, по маленьким станциям и разъездам, без воды, топлива и пищи... Все русские эшелоны, оказавшиеся западнее ст. Тайга, где выходили на магистраль многочисленные эшелоны 2-й чешской дивизии, расквартированной в районе Томска, оказались обречёнными на гибель. Особенно трагично было положение санитарных поездов и эшелонов с семьями офицеров и солдат, перевозимых на восток из района Омска, Ново-Николаевска и Барнаула. Огромная масса больных и раненых, неспособных двигаться и совершенно раздетых, замерзала целыми эшелонами. А мимо них спешно проходили части армии, бессильные оказать какую-либо помощь. Потерпев поражение на линии реки Тобола, 2-я и 3-я армии безостановочно отходили на восток, задерживаясь лишь для коротких, изнурительных арьергардных боев». 1 декабря был оставлен Барнаул, 13 декабря – Бийск, 14 декабря – Ново-Николаевск.

Последняя фотография адмирала Колчака. Конец 1919 года

На этом пути безостановочного отступления было несколько наиболее тяжёлых эпизодов. Один из них – начавшийся через месяц с небольшим после отступления из Омска, в середине декабря, проход через Щегловскую тайгу. «Тайга, преграждавшая все пути отхода армий непрерывной стеной, начинается в тундре севернее Томска и тянется до слияния с обширными Алтайскими лесами, – вспоминает Пучков. – Ширина тайги, в границах между рекой Томь на западе и рекой Золотой Катат на востоке, равняется примерно 60-80 верстам. Почти на всём протяжении это девственный лес, сплошь заваленный гигантским валежником, а ко времени подхода армий – покрытый глубоким снегом». Когда войска подошли к тайге, оказалось, что есть две-три поперечных дороги, узкие (в две повозки, но где-то и уже), идущие на протяжении 60-80 км меж двух непрерывных стен леса, и несколько их боковых ответвлений. Лишь кое-где встречались деревни на небольших расчищенных от леса прогалинах. Казалось бы, это было очень удобное место для того, чтобы остановить преследующие Белую армию войска красных: достаточно было быстро пройти через тайгу и оставить войска, преграждающие два-три узких прохода через неё. Но быстро пройти этот путь не удалось. И войска, и огромная масса гражданских, и многочисленные обозы ввалились без всякого порядка многотысячной массой в несколько узких проходов. Современному человеку, ежедневно сталкивающемуся с проблемой пробок, не нужно объяснять подробно, что произошло дальше. Почти без отдыха и без еды, образуя страшные столпотворения в немногочисленных деревнях, вся эта огромная масса людей преодолевала 60-километровый путь четыре дня (часть войск при этом вела тяжёлые арьергардные бои, прикрывая остальных; в этих боях некоторые части погибли полностью). В тайге пришлось оставить множество орудий и повозок; на каких-то стоянках часть из них сжигали, чтобы расчистить путь. В деревнях впервые за всё время отступления оставляли на попечение жителей больных и раненых. Преследуя армию, красные, по их собственным воспоминаниям, ехали по трупам сотен павших коней, а иногда видели даже замёрзших людей, полузанесённых снегом. Тысячи истомлённых, неспособных двигаться коней были брошены вдоль дороги. Белая армия в ходе этого перехода почти полностью потеряла артиллерию (немногочисленные спасённые орудия солдаты выносили на спинах: ни одна повозка не смогла выдержать эту дорогу).

Второй эпизод – путь по реке Кан, когда в начале января два дня почти без сна и без еды повозки и верховые шли по льду реки между высокими скалистыми берегами, рискуя провалиться в промоины над горячими ключами. В этом переходе провалился с конём под лёд генерал-лейтенант В.О. Каппель, назначенный в декабре главнокомандующим белыми войсками в Сибири. Ему пришлось ампутировать отмороженные ноги; через две недели Каппель скончался от воспаления лёгких, и командование перешло к генералу Войцеховскому.

Всё это время армия белых, проходя трёхтысячекилометровый путь, таяла и в беспрерывных арьергардных боях, и оттого, что какие-то части попадали в плен, а кто-то переходил к красным. В находившихся на пути больших городах (прежде всего Красноярске и Иркутске) в эти месяцы происходили эсеровско-меньшевистские восстания под лозунгом «война Гражданской войне». Но вместо примирения достаточно быстро власть просто переходила к большевикам. Ни в начале января Красноярск (находящийся на расстоянии около тысячи километров от Омска), ни в начале февраля Иркутск (находящийся на расстоянии около тысячи километров от Красноярска) белые практически не атаковали и обошли стороной. Во втором случае это было связано с тем, что буквально накануне выхода белых частей к Иркутску, 7 февраля, в городе был без суда расстрелян преданный чехами³ и выданный ими эсерам (а теми – большевикам) Верховный главнокомандующий Белого движения, Верховный правитель России адмирал Колчак. Если бы оставалась надежда спасти его, оставшиеся части немедленно атаковали бы город; но этой надежды больше не было.

Ещё 25 декабря чехословаки силой забрали и угнали два паровоза, тянувшие «золотой эшелон» и поезд Верховного правителя, и попытались разоружить конвой – 500 человек личной охраны адмирала. «Нижнеудинское сидение» продолжалось около двух недель; по воспоминаниям Н.Н. Занкевича, исполнявшего в то время должность начальника штаба адмирала, Колчак планировал спастись (возможно, быстрым маршем уйдя в сторону монгольской границы, до которой было всего 250 километров). Он предложил желающим солдатам Конвоя остаться с ним, тем же, кто этого не желает, предоставил полную свободу действий. На другой день все, за исключением нескольких человек, перешли в город к большевикам, после чего надежды на спасение не осталось. 10 января поезд прибыл в Иркутск. 15 января чешское командование с согласия представителей Антанты выдало Колчака эсеровскому Политцентру.

Остатки Белого движения в Сибири, составлявшие теперь не сотни тысяч, а тысячи (разные источники называют и 5, и 12, и 35 тысяч) в середине февраля перешли по ненадёжному, лишь недавно окончательно вставшему льду озеро Байкал. В Забайкалье на станции Мысовая раненые и больные, женщины и дети в эшелонах, а здоровые своим ходом отправились в Читу (более 600 км от Иркутска). В этом городе в марте 1920 года закончился Великий сибирский ледяной поход. Сражения на Дальнем Востоке продолжались вплоть до осени 1922 года, но они уже никак не могли повлиять на то, что происходило в стране.

Юг

Начиная с декабря 1919 года наступление красных и отступление белых на Юге России продолжилось во многих направлениях. К 16 декабря войска Киевской области (командующий – генерал А.М. Драгомиров) на левом фланге огромного фронта белых под напором 12-й советской армии оставили левый берег Днепра и Киев. В ночь на 3 января 1920 г. войска 10-й и 11-й армий РККА с боями вступили в находившийся на тысячу километров восточнее, на правом фланге белых, Царицын; части Кавказской армии (командующий – генерал-лейтенант В.Л. Покровский, только что сменивший на этом посту генерала Врангеля) стали покидать город, взрывая при этом важные объекты: мосты, водопровод, электростанцию. 10 января белыми был окончательно оставлен находившийся на 400 километров юго-западнее Ростов. В конце января красными были захвачены Херсон и Николаев, 8 февраля – Одесса.

Генерал П.Н. Врангель. 1919 год

Все эти месяцы внутри командования ВСЮР нарастало взаимное напряжение. Генерал Врангель, сменивший по распоряжению главнокомандующего генерала Деникина с начала декабря четыре поста за два месяца и ушедший в конце января в бессрочный отпуск, чувствовал себя глубоко уязвлённым всё более усугублявшимся с каждым новым назначением «вынужденным бездействием». Ещё в ноябре он разослал по руководству ВСЮР письмо, где охарактеризовал состояние переданной ему в декабре Добровольческой армии как катастрофическое, припоминая и систему «самоснабжения», обратившую «войну в средство наживы, а довольствие местными средствами – в грабёж и спекуляцию...», и развращённые этой системой и «примером некоторых из старших начальников» войска, и громадные «тылы», запрудившие все пути, и хаотическую эвакуацию, осложнённую нахлынувшей волной беженцев.

Деникин в своих воспоминаниях возражает на эти обвинения: «К сожалению, все армии (имеются в виду армии, входившие в состав Вооружённых сил Юга России. – Ред.) грешили, и всем есть в чём покаяться. Но глубоко ошибочен был вывод. Армия, которая под ударами почти втрое превосходившего её силами противника в течение двух месяцев на расстоянии 400 вёрст – от Орла до Харькова, потеряв в кровавых боях до 50 процентов своего состава, могла ещё противостоять напору противника, маневрировать, отражать атаки, сама с успехом атаковать – такая армия не умерла...»

Увы, главный спор был по сути не о качестве армии, а о том, кто будет в ней старшим. Возник круг сторонников смены Деникина на Врангеля на посту Верховного главнокомандующего; но отдать командование Деникин не был готов. Ему казалось, что это означало бы уход от ответственности. Страшило его и непонимание Врангелем сложных взаимоотношений между разнородными частями ВСЮР. К концу 1919 года численно самым большим был Донской корпус: казаки составляли 37 тысяч, почти половину 81-тысячной армии. Добровольцы (Добровольческая армия, войска Киевской армии, войска Новороссии и Крыма), насчитывавшие около 30 тысяч, были распределены по разным направлениям обороны: их части действовали на Украине, в том числе прикрывая Крым, и в районе Дона (там их было почти 20 тысяч). Кубанцы, терцы, горские части и астраханские войска составляли все вместе около 10 тысяч. Именно эти части в основном составляли Кавказскую армию, оборонявшую Царицын. Врангель предлагал в ходе отступления отвести Добровольческую армию (переформированную в Добровольческий корпус) и украинские части в Крым. Деникин резко возражал: «Уход Добровольческой армии в Крым вызвал бы неминуемое и немедленное падение донского и всего казачьего фронта, что обрекало бы на страшные бедствия, быть может, на гибель десятки тысяч больных, раненых воинов и семейств военнослужащих, в особенности добровольческих, рассеянных по территории Дона и Северного Кавказа. Никакие стратегические соображения не могли бы оправдать в глазах казачества этого шага, и казаки отнеслись бы к нему как к предательству с нашей стороны».

Дальнейшие события показали, что прав был Врангель – и в своей тревоге о состоянии армии, и в своём плане отхода в Крым. В течение нескольких месяцев, вплоть до марта 1920 года, продолжалось почти безостановочное отступление Вооружённых сил Юга России, которые численно практически не уступали преследующим их красным частям. То, что в войсках оставались те, кто продолжал сражаться героически и подолгу удерживать оставляемые рубежи, не могло изменить общей картины. Дорогу к одному из запланированных пунктов эвакуации – Тамани – не удалось удержать, и к середине марта во втором из пунктов эвакуации, Новороссийске, оказались около 50 тысяч военных и огромное количество ищущих спасения гражданских. Кораблей не хватало⁴, и морем в Крым, Константинополь, Сербию, Каир смогли уехать только 33 тысячи человек. Последние дни перед погрузкой в городе царила паника, а когда в Новороссийск вступили красные, во многих местах происходили страшные сцены кровавых расправ и самоубийств. Многие казаки предпочли перейти на сторону красных и даже порой участвовали в расправах над своими недавними сослуживцами. В происшедшей катастрофе все они винили Деникина.

Так к началу весны 1920 года на Юге России осталась лишь одна территория, не занятая красными: полуостров Крым. В начале апреля Деникин ушёл в отставку и уехал из России, передав командование генерал-лейтенанту Петру Врангелю.

* * *

Здесь неизбежно хочется подвести черту, сделать выводы. Произнести приговор. В эмиграции много лет продолжались споры – почему произошло то, что произошло. Ведь именно в это время, в начале катастрофического отступления Юга и Востока, силы белых и красных армий на каких-то участках фронта были почти равны – а ведь прежде белые побеждали вдвое, втрое численно превосходящего противника.

Да, как говорил Деникин (и о чём вспоминали потом белые офицеры), белым есть в чём себя укорить, есть в чём каяться. Но это не означало неизбежности поражения, не делало их хуже противников. Они жёстко подавляли партизанские выступления – но это не идёт в сравнение с красным террором. Были те, кто грабил население, войска занимались «самоснабжением» – но это невозможно поставить на одну доску с продразвёрсткой. Не было единства среди командования или оно быстро менялось в связи с гибелью командующих – но и у красных существовало множество конфликтов, самый крупный из них между Троцким с одной стороны, Сталиным и Ворошиловым (провалившими летом 1919 года «оборону Царицына») с другой, конфликт, так и не закончившийся вплоть до убийства Троцкого в 1940 году.

Можно вспомнить образовавшийся именно в 1919 году разросшийся тыл, бесконечные обозы, которые белым приходилось увозить с собой (а красным этого делать было не нужно, ведь они находились в центре территории России, тогда как белые – по её краям). Но всё равно это не объясняет того разительного поражения, которое сменило победы лета и осени, происходившие на Юге.

И возникает искушение сказать: это был выбор народа. Это народ выбрал победу красных.

Но если следовать этой логике, то французы, сдавшие Париж, выбрали Гитлера. Римляне – галлов, чей предводитель, торжествуя, сказал им ставшие навеки известными слова: Vae victis – горе побеждённым⁵. Ну а нашим далёким предкам, видимо, три столетия были милее ханы Золотой орды, а не собственные русские князья.

История – это ещё и тайна. Рационального решения её загадок мы не найдём – и никогда не будем знать точного ответа. Но есть возможность обернуться назад без сжигающей душу ненависти, без бесплодного сожаления – но с искренним сердечным сочувствием и покаянием. Покаянием в том, что наши предки, по какую бы сторону фронта они ни сражались, не смогли справиться с бесовским мороком, или поддавшись ему, или не имея силы победить. В том, что мы потеряли хранившееся сотнями лет наследство. В том, что мы сегодня ничего не знаем и не помним – и не хотим, потому что это слишком больно.

Обзор подготовила Александра Колымагина

¹ Чехословацкий корпус, состоявший в основном из пленных чехов и словаков – бывших военнослужащих австро-венгерской армии, выразивших желание участвовать в войне против Германии и Австро-Венгрии, с 15 января 1918 года был формально подчинён французскому командованию. Две его дивизии дислоцировались в то время на территории Украины в ожидании отправки во Францию. С началом германского наступления 1918 года корпус (40–45 тысяч человек) эвакуировался на восток с целью выехать через Владивосток по морю в Западную Европу для продолжения боевых действий на стороне Антанты. Эшелоны с чехословаками оказались разбросаны вдоль Транссибирской магистрали от Пензы до Владивостока. Летом 1918 года корпус принял активное участие в Гражданской войне на стороне белых, но постепенно его отношения с правительством Колчака становились всё более натянутыми и двусмысленными (отчасти потому, что в корпусе были сильны эсеровские настроения, а Колчак осенью 1918 года участвовал в свержении эсеровского белого правительства в Омске). Тем не менее окончательно порывать с чехословаками или выступить против них с помощью военной силы значило бы порвать с Антантой, что правительство Колчака не могло себе позволить.

² Иначе говоря, адмирал Колчак оказался оторванным и от армии, и даже от собственного правительства. Он вёз с собой значительную часть российского золотого запаса, занимавшую 40 вагонов, и судя по дальнейшим событиям, именно этим был интересен для чехов. В январе 1920 года адмирал под давлением представителей Антанты на станции Нижнеудинская под Иркутском передал золотой запас под контроль чехословацкого корпуса. 7 февраля 1920 года (в день расстрела Колчака) представители корпуса передали большевикам 409 миллионов рублей золотом в обмен на гарантии своей беспрепятственной эвакуации из России.

³ Основной причиной предательства чехословаками Колчака, как считается, стали его заявления, сделанные ещё в Омске – что золотой запас, как и награбленные чехословаками за время пребывания в России материальные ценности, являются достоянием России и что он не допустит их вывоза за рубеж. Трагическая развязка была ускорена ставшим известным чехословацкому командованию телеграфным приказом Колчака во Владивосток о проверке всех ценностей и имущества, вывозимых чешскими легионерами.

⁴ Из них 10 были российскими, 15 принадлежали странам союзников.

⁵ В этот момент в воротах города появилось римское войско, которое в завязавшемся сражении победило галлов.

Кифа № 1 (257), январь 2020 года