Контрмиссия всегда была связана с заботой об утверждении идеологического влияния Интервью с зав. кафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского института Д. Гзгзяном  Первосвященники. Фрагмент фрески Джотто «Иуда получает сребреники»
Д. Гзгзян: Контрмиссия - явление, которое практически всегда было связано с одной заботой - утверждение идеологического влияния. Обычно контрмиссия разворачивается тогда, когда существует или угроза утратить некогда имевшееся идеологическое влияние, или, наоборот, когда сознается необходимость навязать идеологическое влияние, например, этносам, только вовлекаемым в имперский план, которые раньше, естественно, под таким влиянием не находились. В целом, конечно, контрмиссия по существу своему радикальным образом расходится с духом и смыслом христианского Откровения. Контрмиссионер категорически не может быть озабочен донесением Благой вести, поскольку, подчеркиваю, здесь на первом плане утверждение собственного влияния, любой ценой, нередко и откровенно силовыми методами. - Почему о. Шабанов считает возможным дружить с РПЦЗ(Вит)-цами, а живое в РПЦ душит? Д. Гзгзян: Краткий ответ, наверное, мог бы выглядеть так: оттого, что мертвое тянется к мертвому. Та часть РПЦЗ, которая в свое время осталась под омофором покойного митр. Виталия, вновь продемонстрировала отсутствие каких бы то ни было живых тенденций. Но и в нашей церкви достаточно много людей, которые заняты мертворожденным делом - собственным утверждением на идеологической почве. Это занятие при определенных условиях может выглядеть вполне перспективно, иногда даже способно приносить верный доход. Если принять во внимание декларируемые цели, скажем, центра, который возглавляет о. Шабанов, то легко распознать в них одно-единственное намерение - добиться идеологической монополии, пусть в скромных границах тверской епархии. оказаться единственным носителем критериев православности. Это все давно обкатанная модель, выдуманная не сегодня. Она проста, доступна и поэтому часто стихийно воспроизводится. И хотя авторы очередного извода этой модели могут себе в этом отчета не отдавать, речь идет об обычной инквизиторской логике. Единственное ограничение связано с тем, что мы живем в 21 столетии и сейчас публичное аутодафе невозможно, но люди такого темперамента сохранились, к сожалению, и вряд ли когда-то исчезнут. - Каковы причины и цель давления этих сил на вл. Виктора? Д. Гзгзян: Цель этих сил кажется совершенно очевидной. Для того чтобы сохранять за собой положение идеологического центра влияния, надо периодически о себе напоминать по любому поводу. Одновременно надо демонстрировать свою востребованность для сил более могущественных, которые могли бы в удобный момент тебя использовать. Я, честно говоря, не очень уверен, что этот центр способен оказывать давление на тверского архиепископа. Скорее здесь происходит взаимное наложение ряда не зависящих друг от друга тенденций, в результате чего все они резонансно усиливаются. О тверском владыке, вообще о тверской епархии, к сожалению, известно, что там используются откровенно авторитарные методы руководства. Дело в том, что какие-то логические и, соответственно, канонически немотивированные решения и раньше имели место, и, насколько мне помнится, без всякого влияния какого бы то ни было идеологического центра. То есть существует некоторая внутренняя логика жизни тверской епархии сама по себе, которая, безусловно, производна от стиля руководства. С другой стороны, конечно при таких методах руководства, создаются дополнительные возможности спровоцировать спонтанное, неподдающееся логике, но хорошо объяснимое идеологически решение. Этим можно воспользоваться и в определенный момент действительно подсказать какие-то шаги со стороны. Но в таком случае лучше говорить не о давлении, а об умелом использовании слабостей или особенностей руководства. Ведь само по себе решение, если вдуматься, епархиального совета, авторитетного органа, руководящего жизнью немаленькой епархии РПЦ, является вопиющим каноническим нарушением. Фактически людей отлучают от причастия по прихоти епископа. То есть имеет место полный экклезиологический и канонический произвол. Я уже не говорю о непослушании высшему руководству РПЦ, об игнорировании решений Архиерейского собора, который подтвердил правомочность решений Синодальной богословской комиссии о принципиальном соответствии трудов о. Георгия православному вероучению. Кстати, необходимость работы СБК в свое время была вызвана известными нечистоплотными маневрами группы московских священнослужителей, также воспользовавшихся определенными тенденциями своего руководства. То есть в целом история повторяется. Известно, как СБК дезавуировала нашумевшее в свое время решение т.н. «правдолюбовской комиссии». Но судя по тону и содержанию заявления епархиального совета тверской архиепископии, впечатление такое, что люди там чувствуют себя находящимися в полной автономии от Москвы. Получается, что шутка, будто на территории Тверской области появилась автокефальная или, по крайней мере, автономная православная церковь, выглядит явно небезосновательной. - Чем, по Вашему мнению, должен был бы заниматься миссионерский центр в нормальном случае? Д. Гзгзян: У миссионерского центра, если бы он хотел соответствовать смыслу такого названия, непочатый край работы. Он должен был бы изучать историю миссии, причем творчески, пытаясь позаимствовать из этой истории позитивные примеры, которые были бы еще и приложимы к нашей современной ситуации, он должен был бы разрабатывать стратегию и тактику миссионерской деятельности в условиях, когда христианство по всему миру вытесняется в маргинальное положение. Он должен был бы стать еще и образовательным центром, потому что не секрет, что ситуация с наученностью вере, а это не в последнюю очередь влияет на состояние миссии, находится в нашей церкви совсем не на высоте. Я уж не говорю про издательскую деятельность, организацию научно-практических конференций, про обобщение современного опыта, в хорошем смысле экспериментирование, потому что на сегодняшний день мало что всерьез понятно с тем, как успешно осуществлять миссионерскую деятельность в современных условиях. Еще можно упомянуть дифференцированную миссию по социальным слоям, группам, по профессиональным категориям, по каким-то другим параметрам, т.е. работы - море. Вообще-то говоря, человек, берущийся за миссионерскую деятельность, должен испытывать еще и благоговейный страх, да отчасти и обычный человеческий перед тем объемом деятельности, который открывается. Но, увы, шабановский-то центр - миссионерский, увы, только по названию, и потому серьезная, конструктивная деятельность ему не нужна. Но, конечно, это один из примеров контрмиссионерской деятельности, к тому же еще довольно неумело осуществляемый. Я совсем не ратую за развитие умелой контрмиссии, но справедливости ради надо сказать, что если ты хочешь добиваться влияния, то это достигается хитрой и продуманной политикой, а не такими топорными методами, которые характерны для этого центра. Надо сказать, что, вся эта история в тверской архиепископии свидетельствует помимо всего прочего еще о крайней скудости главных ее инициаторов. О духовной скудости тут можно лишний раз не упоминать. Речь идет о скудости ума и о скудости фактического влияния. Это немного похоже на агонию прямолинейного контрмиссионерства. С этой точки зрения интересно будет оценить последствия решений тверского епархиального совета. Мне кажется, что уже совсем скоро ситуация будет отыгрываться назад и интересно, как именно это будет делаться, какое именно оправдание будет найдено. И, соответственно, можно будет понять реальную реакцию, в частности, тверского духовенства на то, что позволил себе епархиальный совет и пресловутый центр. Ведь доподлинно известно, что помимо шабановых там есть честные и совестливые священнослужители. Вопросы задавала Наталья ИГНАТОВИЧ КИФА №5 (63) апрель 2007 года |
