Благодарю Вас за возможность обратиться к Вам письменно, хотя на заседании епархиального Совета от 23 марта 2006 г., где мне было зачитано Ваше Открытое письмо, ответы были даны. Однако Ваши комментарии моих слов, озвученные Вами там же, Ваша настойчивость в желании «дать оценку», вызвали во мне беспокойство, что дело здесь не в проблеме «отсутствия благословения» на то или иное дело, а совсем в другом. Получив 27 марта 2006 г. благословение архиепископа Тверского и Кашинского Виктора на письменный ответ Вам, уважаемый, отец Александр, я ещё раз просмотрел все, указанные Вами, «канонические ограничения», содержащиеся в Уставе РПЦ, Книге Правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных и святых отец, являющихся фундаментом канонического права Русской Православной Церкви.    

     Рождество Господа Иисуса Христа возвестило славу в вышних Богу, мир на земле и милость человеку. Современный человек обращается в Церковь именно потому, что в ней обретает возвещённую Спасителем любовь и свободу. Читая Евангелие, удивляешься глубокому уважению, с которым Христос относится к человеку, его достоинству и свободе, его нуждам и скорбям. Трудно понять, почему таким резким диссонансом Евангелию звучит Ваше письмо, укоряющее меня не за преступление, не за грех, а за деятельность православного Боголюбского братства города Твери.

     Не усмотрев никакой конкретной вины в «проведении ряда мероприятий», Вы угрожаете «отлучением от церковного общения» и не стесняетесь сообщать публично, что речь идёт о презентации книги известного православного богослова, воспитавшего тысячи и тысячи, благодарных ему, священников и мирян. Очень жалко, что Ваше сегодняшнее восприятие того, что делал о. Александр Шмеман, оказалось в духе Ваших рассуждений десятилетней давности (См.: Православная Тверь, 1995, №2(15). Тогда Вы, молодой священник, «с лёгкостью необыкновенной» осудили работы митрополита Антония Сурожского, о. Александра Меня и о. Александра Шмемана. Вам принадлежат слова: «Да, интеллигенция пришла в Церковь. Простите меня, грешного, - я интеллигенцию не люблю». Прошедшие годы не убедили меня в том, что Вы изменили своё мнение. Как я понял, в епархии именно Вы пытаетесь давать оценки тому или иному явлению в церкви и обществе, и вектор Ваших «аналитических конструкций» пока не совпадает с теми процессами обновления жизни, которые проходят в церкви и обществе. Вы не только хотите дезориентировать владыку и  священство, но и  навязать им своё видение сложнейших проблем. Как можно негативно оценивать деятельность Н.А. Струве – лауреата государственной премии России, много потрудившегося на ниве просвещения нашего Отечества! Как можно негативно подавать епархиальному Совету содержание дневников о. Александра Шмемана, «забыв» о том, что Россия оценила вклад семьи Шмеманов в русскую культуру и науку уже тем, что Президент Российской Федерации В.В. Путин лично вручал в 2004 г. российский паспорт брату почившего о. Александра во Франции! Используя абсолютно не церковный принцип «классификации» различных течений в Церкви Христовой на «правых» и «левых», Вы себя относите к «центру», претендуя на объективность и беспристрастность. Позвольте же Вам напомнить слова апостола Павла, что «нет у тебя извинения, о человек судящий, кто бы ты ни был, ибо судя другого, ты себя осуждаешь; ибо делаешь то же самое ты, судящий» (Рим. 2:1). 

     Вы обвиняете меня в нарушении статей Устава РПЦ. Однако это нарушение не может иметь места там, где не существует структуры, формально зарегистрированной в юрисдикции Тверской епархии. Не знать это Вам, опытному администратору, довольно странно. Если Вас беспокоит проблема «названия и символики» Русской Православной Церкви, то, как понять слова апостола Петра «всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите»? (1 Петр. 2:17). Ежедневно в храме звучит «святого апостола Павла чтение», и на призыв «вонмем» мы слышим: «Братие!». Не со слов ли: «дорогие, братья и сёстры» - начинается всякая проповедь в храме? Нельзя же отказать православным, назвать себя таковыми, как нельзя запретить братьям, называть себя братьями. Братство есть там, где есть братья, где есть братские отношения и формализация (в том числе и правовая) этих отношений, если она лишена духа любви и свободы, может нарушить церковное единство. Вы лучше меня знаете, что единство не может быть принудительным, оно должно сохраняться соборным, а корни, питающие церковное единство – любовь и свобода. Заменять любовь законом, а свободу дисциплиной – это формальное подчинение и опасность замены духовной жизни формальными правилами. Это путь деформации церковного сознания и он выражает наш общий грех, и нашу беду. Грех заключается в оправдании не церковных мотивов и поступков догматической и канонической казуистикой. Вероятно, Вам известен пример разговора большевика Тучкова и митрополита Кирилла (Смирнова), когда Тучков предложил митрополиту Кириллу устранять неугодных советской власти епископов. Митрополит Кирилл признал законным это требование, но оставил за собой право объяснять епископам причину такого решения светских властей. Тучков же требовал, чтобы митрополит Кирилл подбирал для этого канонические основания, а не ссылался на решение советской власти. Митрополит отказался так поступать, и уехал в ссылку. Стоит вспомнить, что на основании канонического буквализма был «осуждён» обновленцами святой патриарх Тихон в 1923 г. не только на лишение сана, но и монашества. 

     Второе «преступление», по Вашему мнению, я совершил, не спросив архиерейской санкции на проведение презентации и выпуск книги по истории братства. «Необходимость испрашивать благословение перед всяким значащим делом – естественная потребность всякого православного человека». Не кажется ли Вам, что Вы «дерзаете корчемствовати истиною», подтасовывая под понятие «благословения», употреблённого в Священном Писании как молитвенный акт, совсем другое понятие - «благословение» в качестве административной санкции исполнительной власти? Что бы не «играть словами», следует различать благодатный смысл слова «благословение» от его дисциплинарного или санкционирующего смысла: «разрешаю - запрещаю». Этой властью нельзя злоупотреблять. Призрак Великого Инквизитора обретает плоть, когда дисциплинарная власть в церкви выходит из установленных границ.

     Ваша ссылка на восьмое правило IV Вселенского Собора является очевидным недоразумением. В каноне речь идёт о «клириках при богадельнях и монастырях», к которым ни я, ни братство не имеем отношения. «А каким образом рассуждая о клириках, правило упомянуло о мирянах?» - обоснованно спрашивает авторитетный канонист Зонара. И сам же объясняет: «клирики не сами по себе осмеливаются бесстыдно восставать против архиереев, ...а по влиянию сильных людей…». Таких-то мирян правило и подвергает отлучению. Обвинять меня в подобных поступках Вы не имеете оснований.

     Кроме того, Вам как филологу, известно какое место занимает контекст. Именно контекст в текстах может быть важнее самого текста, и именно он помогает понять исторические, культурные, правовые и иные условия его появления в таком виде. Если не знать контекста появления того или иного правила или канона, то можно забыть о посещении врачей-евреев, бани (из боязни, что кто-то окажется таковым же), и т.д. Надеюсь, Вы понимаете, о чём идёт речь, уважаемый отец Александр? 

     Наконец, следует помнить, что каноническое мышление имеет свои закономерности, а каноническая практика знает свои коллизии, когда церковная дисциплина оказывается в конфликте с иерархической и христианской совестью. Это происходит тогда, когда святые каноны и правила используются как человеческое своеволие для оправдания далеко не церковных целей. С другой стороны мы знаем, как иногда в истории происходила передача прав и обязанностей в небывалом и немыслимом для канонов порядке, но церковное сознание воспринимало этот необычный порядок как средство сохранения церковного единства и православного бытия. Вспомним переход патриарших прав и обязанностей к митрополиту Петру (Полянскому), который описал в своём письме к митрополиту Сергию (Старгородскому) митрополит Кирилл (Смирнов) в 1928 г. Стоит вспомнить и слова Митрополита Евлогия (Георгиевского), который указывал, что: «в рамках церковных догматов и канонов свобода Церкви есть основная стихия, голос Божий, звучащий в ней: можно ли его связывать, заглушать? Внешняя связанность и подавление этого голоса ведёт к духовному рабству. В церковной жизни появляется боязнь свободы слова, мысли, духовного творчества, наблюдается уклон к фарисейскому законничеству, к культу формы и буквы, - всё это признаки увядшей церковной свободы, рабства». Наконец, «каноническое устройство церковной жизни вовсе не исключает разных форм церковного действования», «из канонической организации церкви хотят нередко сделать то, чем она не была и не может быть - хотят превратить каноны в преграду всякому новому, живому церковному действованию» - говорил о. Сергий Булгаков на Совете братства Святой Софии в марте 1924 г. 

     Вам стоит задуматься. Перед Вами на выбор два пути. Один требует верности Евангелию Царства и Соборной церкви, а другой зовёт предать анафеме каждого, кто не согласен с Вашей корпоративной идеологией.

Владимир ЛАВРЕНОВ