Бывает ли у людей в наше время глубокий личный духовный опыт?

Из беседы на третьей просветительской Открытой встрече

М.В. Нестеров. Видение отроку Варфоломею. 1890 г.

 

Записка: Как научиться правильно, истинно молиться дома и в храме, не отвлекаясь на происходящее рядом и не улетая в мыслях в сторону?

Михаил Бахадов: Прежде всего, есть общий вопрос, как делать то, что требует вовлечения человека в процесс. Это касается не только молитвы, но и общения с другими людьми и даже решения дифференциального уравнения. Понятно, что для этого есть некий минимум: «отключить» сосредоточенность на телефоне; уйти в спокойное место. Конечно, это не главное. И очень важно понять, зачем мы молимся.

О молитве написано много замечательных книг, и все говорят о том, что она должна быть связана с жизнью человека. Поэтому чаще всего надо начинать с очень простой молитвы своими словами о том, что есть в сердце. Все молитвы святых, которые мы читаем в молитвослове и во время богослужения, – это молитвы разных людей, которые выросли из их жизни. И церковь их взяла и приняла как то, что ей близко. Поэтому, наверное, самое главное – учиться этой молитве, учиться тому, чтобы она была не односторонней. Недостаточно только просить, важно, чтобы была ещё молитва покаянная, когда человек у Бога просит прощения, и молитва благодарственная.

А чтобы это было проще... Можно вернуться к примеру о том, как решать дифференциальные уравнения. Их невозможно решать, пока человек не берёт интегралы. А интегралы нельзя брать, пока ты не берёшь производные... И хотя это то, что требует в первую очередь какого-то рационального осмысления, а молитва требует вовлечения не только головы, но и сердца, всего человека, но и у неё есть какие-то этапы роста.

Священник Георгий Кочетков: Я хотел бы начать не с дифференциальных уравнений, а с более простых вещей: с того, что такое молитва. Потому что я не уверен, что все здесь одинаково понимают это слово. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, какие-то вещи в любом случае важно напомнить.

Духовный опыт – вещь тонкая, и здесь часто бывают и ошибки. А бывают и подлинные мистические вещи, такие, как опыт митрополита Антония, который Вы сейчас упомянули. Это уникальный опыт, мы не можем здесь ни прибавить, ни убавить.

Ведь молитва – это не только обряд, не только необходимость произнести какие-то конкретные формулы. Молитва это всё-таки в первую очередь живое общение с Богом. Да, оно может быть разным. Можно кого-то просить, может друг сказать другу: «Я молю тебя, сделай то-то и то-то». Но молю в смысле «прошу».

Однако молитва может быть не только такой. Это совсем не обязательно прошение. Она действительно может быть благодарственной, и покаянной тоже может быть. Это тоже будет формой общения совершенно неформальной. Хорошо, когда молитва становится неформальной. Меня всегда огорчает, когда в наших православных храмах кто-то читает как пономарь: «бу-бу-бу»; ничего сам не понимает, и другие ничего понять не могут. К сожалению, у многих людей есть некоторая склонность к магическому сознанию: «надо вычитать, не нами положено, давайте не мы будем судить, что хорошо, что плохо». Да, бывает, что что-то «не нами положенное» надо ценить: всё, что есть в опыте человеческом, в опыте церкви. Но всё-таки мы сами тоже должны что-то и знать, и соображать, и иметь какую-то свободу выбора, свободу действия. Но это, может быть, сложный вопрос, и я сейчас не буду говорить об этом подробно.

Михаил: Отец Георгий, благодарю Вас за тот духовный опыт, которым Вы делитесь. Мне это представляется очень редким и ценным. У меня вопрос, для которого мне нужно некоторое время, чтобы задать его корректно, и я буду вынужден трактовать то, что я прочёл в книге про митрополита Антония Сурожского, которую в прошлый раз приобрёл.

Я полагаю, что он не сам по себе стал человеком с такой жизненной позицией. К этому его подготовило его происхождение, семья, отец, мама, бабушка. Он приводит примеры, когда люди, на мой взгляд, явно оказывали существенное воздействие на формирование его личности. И вот в итоге где-то в 1929 году, в возрасте 16 лет он много времени проводил в русских лагерях во Франции. Основная идея, которая объединяла его и людей, которые были к нему близки (я позволяю себе её обобщить), – вернуться в Россию и там знаниями и, если нужно, то и мечом помогать своей стране, своей Родине.

Епископ Сергиевский (в будущем – митрополит Сурожский) Антоний. Конец 1950-х гг.

И потом с ним произошло следующее. Я просто прочитаю, потому что я не смогу это полно и точно пересказать. «Я сидел, читал, и между началом первой и началом третьей глав Евангелия от Марка, которое я читал медленно, потому что язык был непривычный, вдруг почувствовал, что по ту сторону стола, тут, стоит Христос... И это было настолько разительное чувство, что мне пришлось остановиться, перестать читать и посмотреть. Я долго смотрел; я ничего не видел, не слышал, чувствами ничего не ощущал. Но даже когда я смотрел прямо перед собой на то место, где никого не было, у меня было то же самое яркое сознание, что тут стоит Христос, несомненно. Помню, что я тогда откинулся и подумал: если Христос живой стоит тут – значит, это воскресший Христос. Значит, я знаю достоверно и лично, в пределах моего личного, собственного опыта, что Христос воскрес и, значит, всё, что о Нём говорят, – правда».

И в течение следующих десяти лет он уже не собирался ехать в Россию в том или ином виде, идея Родины (я передаю свою трактовку) перестала быть для него основной, по сути дела он стал монахом в миру и потом принял сан, но как бы то ни было, вся следующая его жизнь была посвящена уже религиозному служению, служению Богу. Как я понимаю, он пережил некий мистический опыт, который лишил его необходимости делать самые сложные жизненные выборы. У него возникло, судя по тексту, «достоверное и личное знание» о том, что Христос есть. И это отвечало, наверное, на вопросы всей его последующей жизни.

Чтобы спросить, хочу привести ещё одну жизненную историю. Есть такой Экхарт Толле (может быть, кто-то слышал). К 29 годам он имел за плечами хорошее домашнее образование, много лет депрессии и, в общем-то, его выбор был между суицидом, психиатрической лечебницей и антидепрессантами. Но получилось другое. У него случилось какое-то откровение (это было в 1977 году в Лондоне). Мне трудно это описать, поскольку сам такого персонального опыта не имею. В итоге он сейчас один из самых известных учителей на Западе, и в Москве он собрал целую группу – 5 или 7 тысяч человек к нему пришло, заплатив за это. Я сейчас не хочу касаться его учения, факт тот, что он людям передаёт что-то, что их привлекает, они к нему приходят, они читают его книги. Но я не знаю ни одного случая, чтобы кто-то стал как он. Пути-то он не знает, потому что с ним это случилось по непонятной причине. Тысячи или, может быть, сотни других людей в похожих ситуациях закончили по-другому, кто-то закончил жизнь самоубийством, кто-то в психиатрической больнице, а он как бы вытащил лотерейный билет (это не мои слова).

Мой вопрос заключается в следующем: а в нашей реальной жизни, в городе Москве, случалось такое, чтобы кто-то тоже испытал это? И основной, я бы сказал, критерий – и у Антония Сурожского, и у Экхарта Толле жизнь изменилась кардинально. А сейчас, в нашем мире, здесь, может быть, в этом зале, бывали такие случаи? Можно ли с этими людьми поговорить, как-то коснуться этого непосредственно?

Известный афонский старец Силуан (Антонов), канонизированный святой XX века, советовал одному из миссионеров не обличать тех, к кому он обращается с проповедью, а говорить: «У вас и это, и то хорошо; но в том-то у вас есть ошибка, и её надо справить, и тогда всё будет хорошо». Мне лично очень близка его позиция.

Священник Георгий Кочетков: Я не могу, конечно, говорить за всех присутствующих здесь в зале. У каждого есть какая-то своя духовная тайна, свой опыт, и это очень интересно и важно, этого ни в коем случае не надо выбрасывать из своего сердца. Другое дело, что всё это надо проверять, чтобы не было каких-то «глюков», ошибок, неправильных толкований и т. д. Потому что духовный опыт – вещь тонкая, и здесь часто бывают и ошибки. А бывают и подлинные мистические вещи, такие, как опыт митрополита Антония (Андрея Блума, так звали его ещё до монашества), который Вы сейчас упомянули. Это уникальный опыт, мы не можем здесь ни прибавить, ни убавить, потому что мы при этом не присутствовали и того же самого, что он, не переживали. Про Экхарта Толле говорить не буду, потому что его опыт мне не знаком.

В мистическом опыте при всей его уникальности есть всё-таки что-то общее; но я уже говорил, что сейчас очень много, даже слишком много всякого рода учителей и наставников духовных. К сожалению, церковь не умеет, во-первых, оценить всё это как следует, без некоего идеологического пафоса, во-вторых, об этом рассказать. Даже правильные вещи говорятся таким тоном, что слушать это трудно, а слушаться ещё труднее. Непривлекательно очень это делается, именно идеологично, а такие вещи невозможно делать с идеологическими интонациями, потому что это всё-таки касается каких-то очень глубоких внутренних личных вещей. Даже если человек ошибается, ну пусть он ошибается. Если его опыт неполный, несовершенный, искажённый, а вы претендуете на то, что вы в этом разбираетесь, то, во-первых, покажите это, а во-вторых, нельзя всё-таки чьё-то мнение делать истиной в последней инстанции. Ведь церковь в целом обычно не выносит суждения о том или ином учении. Это делают отдельные богословы, философы или учёные – а их мнения тоже могут быть не безупречны. Поэтому, да, надо быть осторожным по отношению ко всякого рода опыту, особенно тому, который сразу себя называет мистическим опытом. Здесь необыкновенно много подделок, а чаще даже не только подделок. Мне волей-неволей приходится с этим сталкиваться много лет и даже десятилетий. И я скажу, что чаще всего о мистических и аскетических учениях и практиках – восточных, западных, северных и южных, каких бы то ни было – нельзя сказать, что это абсолютное зло и враньё, что это просто какая-то халтура или абсолютная ложь. Как правило, это всё-таки смешение вещей верных и не очень верных, вещей образных, символических и более или менее реальных, а часто бывает и что-то нафантазированное, притянутое за уши и так далее.

Но разбираться в этом трудно. Надо говорить с людьми, надо судить о таких вещах по Евангелию. Что это значит? Сказано: «по плодам их узнаете их». По плодам и надо смотреть, и по духу надо смотреть – это универсальный критерий во всех духовных вещах. По-другому нельзя, одной рациональной сферы или только знания культуры, истории здесь не хватает. Нужно судить по духу и по плодам, и далеко не все люди это могут делать. Это требует очень большой подготовки и, наверное, какого-то особого таланта, который, действительно, есть не у всех. Поэтому нужно с уважением относиться к личному духовному опыту любого человека. Даже если он в чём-то ошибается, всё равно это требует уважения.

Известный афонский старец Силуан (Антонов), канонизированный святой XX века, советовал одному из миссионеров не обличать тех, к кому он обращается с проповедью, а говорить: «У вас и это, и то хорошо; но в том-то у вас есть ошибка, и её надо исправить, и тогда всё будет хорошо». Мне лично очень близка его позиция. Много раз в жизни мне приходилось и до того, как я прочитал эти слова старца, пользоваться таким же методом и мне кажется, что это только созидает, а не разрушает. А когда ты бьёшь человека по лбу за его ошибки, ничего доброго из этого не получается. Ты ведь ещё и отвергаешь то (пусть частично) хорошее, которое у него было, и он чувствует, что в этом ты не прав. В результате начинается противостояние.

Так что здесь важна церковная традиция, она как раз и помогает разобраться в таких трудных вопросах. Традиция – как пчела, собирающая мёд со всех цветов, – собирает из всех народов, из всех эпох тот положительный опыт, который накапливают верующие люди. И это уже не индивидуальный опыт, а то, что собрано всеми. И это плодотворно, это обычно бывает очень хорошо, но познакомиться с этим, разобраться в этом не так просто. Это, конечно, требует усилий.

Кифа № 10 (254), октябрь 2019 года

Материалы по теме:

Жить вместе с Богом и человеком в современном мире.  Из слова священника Георгия Кочеткова на просветительской Открытой встрече

Жить вместе с Богом и человеком в современном мире. На вопросы отвечает священник Георгий Кочетков

О страдании, избрании и поиске веры. Из беседы на второй просветительской Открытой встрече 

Если христианство не становится полнотой жизни, то это всё-таки не христианство. Вступительное слово на второй просветительской Открытой встрече

Ключи от закрытых дверей. Вступительное слово священника Георгия Кочеткова на третьей просветительской Открытой встрече

Волшебное слово «благодарность». Из беседы на третьей просветительской Открытой встрече 

Чему нас учит Ветхий завет? Окончание беседы на третьей просветительской Открытой встрече