Так почему же красные победили?

Интервью с ведущим научным сотрудником Санкт-Петербургского Института истории РАН доктором исторических наук Борисом Ивановичем Колоницким

Б.И. Колоницкий

Мы считаем, что Гражданская война была войной белых и красных. Это ошибка. Существовали группировки «зелёных», формирования национальных движений, иные силы. Да и белые – это условный термин. Там были все, от эсеров до монархистов. И у красного цвета тоже было очень много оттенков.

Почему исход Гражданской войны оказался таким, каким оказался? Ведь ещё в 1919 году весы качались и в ту, и в другую сторону?

Самый простой ответ такой: красная армия победила в Гражданской войне, потому что она обладала значительным количественным превосходством.

Откуда рождалось это количественное превосходство? Да, были постановления Совета рабочей и крестьянской обороны и Совнаркома о том, что даже тех, кто укрывал дезертиров, т. е. не явившихся по призыву, могли расстрелять и в лагерь отправить. Но с какого-то момента и у Колчака был призыв и какие-то карательные меры к тем, кто не явился...

Сейчас есть исследования и дезертирства, и так называемых зелёных, которые связаны с дезертирством. Красные вели самую настоящую войну, чтобы мобилизовать людей в армию. Трудности с мобилизацией испытывали все, были и проблемы с призывом. Многие участники Гражданской войны служили в разных армиях, переходили и в одну сторону, и в другую. Будущий советский маршал Говоров, например, был офицером в армии Колчака, а потом со своей батареей перешёл на сторону красных. И многие из этих колчаковских солдат и офицеров потом сражались против Врангеля. Конечно, при мобилизации кроме насилия была и пропаганда, были и какие-то меры стимулирования. Просто масштабы таковы, что красная армия к концу Гражданской войны насчитывала 5,5 млн человек. Не все из них были бойцами, но где-то 3 млн – это участники боевых действий.

Были разные ситуации, т. е. на каком-то этапе, в каких-то операциях сначала у Колчака бывало иногда количественное превосходство. Но в целом на протяжении Гражданской войны красные имели огромное количественное превосходство. Скажем, Юденич почти дошёл до Петрограда, имея менее 20 тыс. человек. Красных было в разы больше, и Ленин при этом говорил, что хорошо бы ещё несколько десятков тысяч перекинуть в Петроград. У Колчака было менее 400 тыс. на всю огромную Сибирь, где ему приходилось сражаться и с партизанским движением, направленным против него. Когда Деникин шёл на Москву, в его армии было 150 тыс. человек и только треть из них действовала против красных. Остальные действовали против других сил.

Важно понимать, что и эти другие силы были разнообразны и достаточно многочисленны. Мы считаем, что Гражданская война была войной белых и красных. Это ошибка. Существовали группировки «зелёных», формирования национальных движений, иные силы.

Да и белые – это условный термин. Там были все, от эсеров до монархистов. И у красного цвета тоже было очень много оттенков. Кто может быть более красным, чем кронштадтские матросы? Но в 1921 году они восстали, считая себя участниками «третьей революции». Руководитель тамбовского крестьянского восстания Антонов был начальником уездной милиции. Убили бы его в 1918 году – вспоминали бы его как «героя Октября»...

Вообще картина антибольшевистского сопротивления во многом похожа на лоскутное одеяло. Грузия – это меньшевики, Поволжье – эсеры, Русский Север – «умеренные социалисты», Юг России – «непредрешенцы» и монархисты...

И они очень разные. Эсеры – это вообще особая песня. Но даже в этом контексте Архангельск очень отличается от других регионов. Во-первых, он очень зависел от продовольственных поставок союзников. А во-вторых, как показывают некоторые исследования, белые здесь очень опирались на земскую структуру. Земство там ввели только в 1917 году, но это легло на традицию местного самоуправления и оказалось очень важным ресурсом.

Так почему же при всём разнообразии ситуации чаще шли к красным, а не к белым?

На стороне красных был один очень важный фактор – социально-культурный. Гражданская война – это очень быстрая вертикальная мобильность. Какой-нибудь штабс-капитан мог стать генералом у белых. Но у красных не только штабс-капитан, а и унтер-офицер или фельдшер мог запросто стать командиром дивизии, как Чапаев или Щорс. То есть условий для вертикальной мобильности было значительно больше. А когда человек приходит во власть, одновременно вся его деревня, вся его родня может благодаря этому что-то получить.

И ещё: важен был не только классовый конфликт, который не всегда «работал» в ходе Гражданской войны (большевики пытались расколоть деревню по классовому принципу, но у них это не очень получилось), но социально-психологический конфликт. Одно дело, когда в село приходил «свой», из крестьян, и требовал, скажем, подвод, лошадей. А другое дело – какой-нибудь «офицерик», который говорил на другом языке, принадлежал к другому культурному миру...

Здесь всё-таки можно вспомнить, что основные вожди Белого движения были гораздо ближе к народу, чем руководители большевистской партии. Деникин, Корнилов, Алексеев были выходцами из крестьян, их отцы начинали службу простыми солдатами...

Тем не менее каждый из них закончил военное училище и Академию Генерального штаба, прошёл «много этажей». А в красной армии люди «подскакивали» совершенно «снизу».

Однако с красной стороны фронта было много военачальников совсем не от плуга и сохи, достаточно вспомнить того же Тухачевского.

Я не про этих людей говорю, а про выдвиженцев более низкого, но более массового звена. Некоторые историки (и я вслед за ними) говорили о появлении в 1917 году так называемого «комитетского класса». Когда после «Приказа №1» были созданы войсковые комитеты, и Алексеев своим приказом их утвердил¹, в них вошли сотни тысяч человек. Это были молодые честолюбивые люди, очень часто унтер-офицеры с боевым опытом и со вкусом к власти. Один из ключевых вопросов революции был – что делать с этими людьми? И без них Гражданская война не произошла бы в том виде, в котором она произошла. У белых очень большую часть офицерства составляли молодые офицеры эпохи Первой мировой войны, но у Красной армии без этих полевых командиров из бывших унтер-офицеров и прапорщиков ничего бы не получилось. И большевики с этой «партизанской вольницей» лучше работали, чем белые. Мне сложно представить, чтобы Махно хоть о чём-то договаривался с белыми. С красными же он то дружил, то раздруживался... И многие так же.

Они говорили на одном языке – на усвоенном ими политическом языке 1917 года. И энергию этого социокультурного конфликта антибольшевистских партизанских отрядов, движений и т. д., так же как и энергию этнических конфликтов большевики использовали более умело, чем кто бы то ни было.

И все они – как национальные сепаратисты, так и мелкие движения – были во многом завязаны на стремление отдельных людей продвинуться во власть...

Потому что любая политика – это про власть, и тем более политика эпохи революции и гражданской войны. Но так сложилось, что белые по большей части в политике понимали мало, и это ещё одна из причин их поражения.

-----------------------------

¹ После «Приказа № 1», выпущенного Петросоветом в первые дни февральского переворота и ставшего одной из причин нараставшего развала армии после февраля 1917 года, в войсках стихийно стали возникать солдатские комитеты. Стремление ввести этот процесс хоть в какие-то рамки привело к изданию приказа Верховного главнокомандующего (которым в тот момент был М.В. Алексеев) от 30 марта 1917 г., которым вводилось «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота». Положение, декларируя обязательность создания солдатских комитетов во всех подразделениях, закрепляло за офицерами 1/3 мест в солдатских комитетах всех степеней. Кроме того, оно сводило деятельность солдатских комитетов к решению в основном хозяйственных и бытовых вопросов, организации культурно-просветительной работы.

Кифа № 4 (248), апрель 2019 года