«Скит для других»

Памяти схиигумении Фамари (Марджановой)

Игумения Ювеналия (в будущем схиигумения Фамарь) (Марджанова)

Родившиеся в разных концах европейского дома преподобномученица великая княгиня Елисавета Феодоровна (Романова) и основательница Серафимо-Знаменского скита под Москвой схиигумения Фамарь (Тамара Александровна Марджанишвили), оказавшись вдали от родины, стали друг для друга подарком судьбы, а для нас их союз приоткрывает мир Божий в его святой красоте.

В связи со 100-летием гибели Царской семьи в России хотелось бы вспомнить о том, как родившиеся в разных концах европейского дома преподобномученица великая княгиня Елисавета Феодоровна (Романова) и основательница Серафимо-Знаменского скита под Москвой схиигумения Фамарь (Тамара Александровна Марджанишвили), оказавшись вдали от родины, стали друг для друга подарком судьбы, а для нас их союз приоткрывает мир Божий в его святой красоте¹.

Серафимо-Знаменский скит стал их общим замыслом. Великая княгиня Елисавета была настоятельницей Марфо-Мариинской общины сестёр милосердия, а игумения Ювеналия (будущая схиигумения Фамарь) с 1907 года – настоятельницей Покровской общины в Москве. Подразумевалось, что те из сестёр милосердия, кто возжелает монашеского пострига, могут перейти в скит².

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна

ЖАЖДА ХРИСТА

Путь матушки Фамари в Покровскую общину был долгим, но прямым.

В Кварели конца ХIХ века предположительно было четыре храма, один из них (недействующий ныне) был построен семьей Марджанишвили. Самый большой и красивый дом Кварели – двухэтажный, с террасами, с большими винными погребами – родовое имение. Первые три дочери у родителей умерли в младенческом возрасте. С годами щемящее чувство утраты в жизни Тамары Александровны повторялось многократно. Отец, Александр Андреевич, был много старше матери. Его отличали широкая образованность, начитанность, несомненный лирический дар, а главное – доброе и благородное сердце. Мать, княгиня Елизавета Соломоновна, была красавицей и человеком ярких талантов. Особо выделялись её музыкальные способности, что передалось и Тамаре Александровне. Все дети унаследовали от родителей любовь к творчеству – литературному, музыкальному, художественному – и даже увлечение театром. Задушевная атмосфера большого гостеприимного дома, талантливость родителей, их творческая увлечённость, граничившая с подвижничеством, в первую очередь воспитывали сердца детей, напечатлевая их любовью и горением к высокому служению. «Где действует любовь – там строгость не нужна»³; матушка позже вспоминала, что ей стоило только захотеть, можно было и не просить... Чуткое, с любовью отношение друг к другу было нормой семейной жизни.

Отец Тамары Александровны умер, когда ей было 13 лет, и остался в памяти её сердца. Смерть отца сплотила семью, но всё же жизнь началась другая. Мать отдавала детям всю душу и была ими горячо любима. Но когда Тамаре Александровне исполнилось 19 лет, она осталась круглой сиротой – мать умерла от дифтерита почти одновременно со средней дочерью Софико. Младшая любимая сестра матушки – Мариам – ушла из жизни в 19 лет от туберкулёза. Болезнь медленно уносила её, умиравшую в полном сознании. Старшая сестра Нина умерла позже, в 29 лет, родами. Так постепенно сокрушалось сердце юной Тамары, всё больше раскрываясь навстречу Господу, склоняясь к монашескому единению со Христом ещё до её ухода в монастырь.

Древний монастырь Святой Нины в Бодбе, где с IV века покоятся её святые мощи, в конце ХIХ века возрождался усилиями группы монахинь из Москвы во главе с игуменией Ювеналией (Ловенецкой) из Страстного монастыря. Она стала для Тамары духовной матерью и заменила ей родную мать⁴. Первой книгой духовного содержания, прочитанной в монастыре, было жизнеописание непрославленного тогда ещё старца Серафима Саровского: «Облик старца произвёл на неё чарующее впечатление, и она возымела к нему необычайную любовь»⁵. Пророческим сном преподобный Серафим за 12 лет предрёк ей игуменство.

Юная послушница Тамара пыталась подражать батюшке Серафиму: тайные походы в горы, копание пещер, попытки молитвенного подвига. Бог знает, какими путями молитва её достигала батюшки Серафима, взывая о сострадании, и постепенно ввела матушку в таинственное молитвенное общение с ним: «Преподобный Серафим правил всей моей жизнью», – говаривала она.

Когда матушка была ещё послушницей и сопровождала в поездках игумению, произошла её первая встреча с отцом Иоанном Кронштадтским. Погладил он её по головке и сказал с любовью: «Тамара-Тамара, благую часть избрала». Отец Иоанн тогда же образно предсказал ей, что она будет игуменьей трёх монастырей и в будущем – схимницей. Подписывая свою фотографическую карточку: «На благословение послушнице», вдруг остановился и, улыбаясь, сказал: «Нет, ты не послушница, а не то монахиня, не то схимница».

Первым «незабвенным» духовником матушки Фамари был ректор Тифлисской духовной семинарии, будущий священномученик Гермоген (Долганов), еп. Тобольский (†1918). Одним из первых он вложил в сердце молодой послушнице понимание того, что именно смирение и есть учение Христово и свойство Его, и действие. И чем более проникает в сердце таинственное учение о смирении, тем многоплоднее и глубже самовоззрение. В этом – двоякость Креста: самопознание есть одновременно и Богопознание.

В музее Серафимо-Знаменского скита есть книги, принадлежавшие матушке Фамари: собрание сочинений святого Игнатия Брянчанинова с дарственной надписью от игумении Ювеналии I (Ловенецкой): «В память моего особенного духовного расположения ко автору этого полного сочинения, дарю тебе, Тамара, и советую поучаться примером – терпения, послушания, смирения, любви христианской ко ближнему. Исполняя хотя часть сказанного здесь, достигнешь вполне тобою желаемого спасения души. Даря эту любимую мою книгу тебе, ещё послушнице, желаю достигнуть монашества, что будет служить мне утешением как любящей тебя сердечно твоей духовной матери»⁶.

Этого автора, по свидетельству знавших, матушка любила особо до конца дней своих. Вчитаемся и мы в строки святого Игнатия: «Около меня сформировался круг друзей, искренне меня любящих, но ещё не встречался я с душой, пред которою мог бы я вполне открыться. И это не от того, чтобы я был скрытен; нет, я очень откровенен, но душа, пред которою я мог бы открыться с истинною пользою, должна быть способна понять меня, изследовать меня, – должна постичь самое вдохновение моё, если есть во мне какое вдохновение. Без этого откровенность бесплодна. В моём земном странничестве и одиночестве нашёл я пристань верную – истинное Богопознание... Моими наставниками были почившие телом, живые духом Святые Отцы...»⁷. Этот источник вдохновения – «жажда Христа». Именно этот вдохновенный момент был, надо думать, главной причиной встречи на путях жизни великой княгини Елисаветы Феодоровны и матушки Фамари, а впоследствии – создания Серафимо-Знаменского скита с его особой архитектурой, символизирующей проповедь Царства Божия через образный строй.

ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ

С 1905 года «революционно настроенные горцы» неоднократно пытались оказать давление на молодую Бодбийскую игумению Ювеналию II (Марджанишвили), подбрасывали письма с угрозами, наконец в день иконы Божией Матери «Знамение» было совершено вооружённое нападение.

Чудом игумения осталась жива. После этого указом Священного Синода матушку против её желания перевели в Москву, где она сблизилась с великой княгиней Елисаветой. Именно в этот период в ней будет крепнуть присущее ей желание уединения. Было даже выбрано место – Царский скит Серафимо-Понетаевского монастыря в 12 км от Сарова. Она мечтала поселиться в одиночестве и даже уйти в затвор. Но молясь пред местной иконой «Знамение» Серафимо-Понетаевской, трижды получила от неё повеление: «самой устроить в лесу скит для других». «Не искушение ли это?» – с такими сомнениями матушка объехала многих старцев-духовников, в один голос её благословлявших. Это старец Алексий Зосимовский, отцы Варсонофий и Анатолий Оптинские, наконец, окончательное благословение со властию – от наместника Троице-Сергиевой Лавры отца Товии (Цимбала). Можно сказать, это было благословение от самого преподобного Сергия.

Главными помощниками-вдохновителями при создании скита были великая княгиня Елисавета и епископ Арсений (Жадановский), ставший впоследствии старцем скита.

В 1909 году матушка пишет владыке Гермогену: «Владыко дорогой и незабвенный, я как духовного отца прошу Вас помолиться, чтобы Господь утвердил моё желание и стремление служить Ему Единому. Это желание во мне было сильно, когда я ещё была послушницей, и, если помните, я тогда Вам первому высказала. Вы мне, Владыко, тогда сказали, что нужно подождать, что я молода, а если и дальше меня не оставит это желание, тогда можно будет выполнить; вот уж десять лет прошло, а у меня не проявлялось какое-либо другое стремление. Я несу послушание, я всё стараюсь исполнять с любовью, но я твёрдо знаю, что не в этом моё спасение и мой путь иной, он должен меня ближе соединить с Господом. Эта мысль – свет и радость для меня. И это я буду приводить в исполнение постепенно. Благословите меня, незабвенный мой Отец и Владыко. Разве я не права; ведь вся наша жизнь – ничтожная суета, только отдаляющая нас от Господа»⁸. Вспомним благословение отца Иоанна Кронштадтского, попытку матушки поселиться в глухом скиту под Саровом – речь идёт о принятии схимы. Первым предложил матушке схиму схиархимандрит Гавриил (Зырянов), благословили старцы Зосимовой Пустыни – отец Алексий и отец Герман. То же подтвердил глинский духовник отец Климент и постоянно напоминал, чтобы не откладывала своё спасение. Прошение о принятии схимы подписал митрополит Московский Макарий (Невский).

«Я РАДА, ЧТО ЧАША ИСПЫТАНИЯ МНЕ ДОСТАЛАСЬ СИЛЬНЕЕ МОИХ ДЕТОК»

После убийства великой княгини в 1918 году самыми близкими по духу для матушки станут владыка Арсений и архимандрит Серафим (Звездинский, с 1919 года – епископ Дмитровский). Вот строки из письма епископа Серафима к матушке Фамари: «Не смущайся, родная моя, теперешней суеты и шуму около дорогого тебе улья, вспомни, что делалось, когда молился в пустыне прп. Сергий... Се испытание веры Вашей, есть ли в глубинах сердечных келья, в ней же служба Божия совершается втайне, где кадило благовонное возносится и при окружающем зловонии, где тишина велия при окружающем шуме. Иисус Христос даст это»⁹. Это письмо было отправлено владыкой Серафимом из Бутырской тюрьмы в 1924 году.

В 1931 году была арестована матушка Фамарь и несколько сестёр, иеромонах Филарет (Постников). В ссылке матушка находилась в 1931-1934 годах. Она давно болела лёгкими, а теперь туберкулёз обнаружился. Всё скорбное и болезненное обрушилось сразу, как в чине схимнического отречения: «Будешь алкать и жаждать, нагствовать, терпеть укоризны и досаждения, и уничижения, и изгнания... и когда всё это претерпишь, то радуйся, потому что велика твоя награда на небесах»¹⁰.

Переживания этого времени отражены в письмах матушки. В первых письмах 1932 года читаем: «Иногда нападает малодушие, скорбь... Я обращаюсь к св. Иоанну Златоусту... Если великий из святителей так унывал вдали от близких, то что же говорить обо мне, маленькой пылинке?»¹¹.

В письмах 1933 года уже иное устроение:

«Жизнь наша проходит в постоянных треволнениях, но кто себя и своих близких всецело предаёт водительству Божию, тот не предаётся этим треволнениям, веря, что Господь всё устраивает к лучшему»¹². «Друг друга тяготы носите. Вся жизнь есть терпение, а радость появляется, когда сумеешь победить себя»¹³. «Я рада, что чаша испытания мне досталась сильнее моих деток. Так и должно быть...»¹⁴.

Действительно, чудом она осталась жива и «вернулась к своим бережкам». Последние годы матушка жила среди духовно родных людей, но болезнь постепенно уносила её силы.

В воспоминаниях монахини Серафимы (Осоргиной) это особо отражено: «Главной чертой матушки было то, что она всегда была светла и радостна... При её очень маленьком росте она поражала, прежде всего, какой-то значительностью и духовной силой. Многие боялись в первый раз к ней подойти, заговорить с ней. Но этот страх или, скорее, робость исчезали от взгляда её, полного такой горячей любви и внимательности. У неё были большие, прекрасные, темные глаза. Лицо в старости ещё носило следы необыкновенной красоты и отпечаток грузинского происхождения. Она очень любила Кавказ, любила встречать людей, близких ей по происхождению... Всё в матушке поражало какой-то красотой, изяществом, ослепительной чистотой... Ещё в Перхушково я узнала от одной из сестёр, что матушка носила вериги... что под белоснежным покрывалом на кровати – доски, на которых она спала. Да и много ли она спала... Она заботилась о своих «детях» до последней минуты земной жизни. А молитвой своей поддерживает и не оставляет их и теперь»¹⁵. «Велика была сила её молитвы. Как-то раз она сказала мне по поводу одного моего личного переживания: "Не бойся, я буду за тебя молиться". И я реально чувствовала ограждающую силу её молитвы. Вся она была полна этим огненным пламенем веры и молитвы»¹⁶.

Известно, что в последние месяцы матушка полностью потеряла голос, не могла даже говорить, невольно предаваясь подвигу молчальничества.

Она тихо отошла ко Господу 23 июня 1936 года. В этот день Церковь вспоминает всех Сибирских святых, среди них причисленного к лику святых в 2000 году матушкиного незабвенного духовника – священномученика Гермогена, епископа Тобольского.

Днём основания Дивеевской обители таким дорогим для матушки старцем Серафимом является день закладки мельницы в будущей Мельничной обители 9/22 декабря 1826 года. Через 190 лет, 22 декабря 2016 года, в Патриаршей резиденции в Тбилиси под председательством Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II состоялось заседание Священного Синода Грузинской Православной Церкви, в ходе которого схиигумения Фамарь была канонизирована и причислена к лику святых как преподобноисповедница. 28 декабря 2017 года Священный Синод Русской Православной Церкви определил включить имя святой в месяцеслов Русской Православной Церкви, установив днём её памяти 10/23 июня.

На могильном кресте матушки Фамари по благословению владыки Арсения высечены слова: «Веруяй в Мя имать живот вечный» – как пожелание и всем нам услышать глас вечной радости.

Текст: Игумения Иннокентия (Попова), настоятельница Серафимо-Знаменского скита, где сейчас почивают мощи прписп. Фамари (Марджановой).

Игумения Фамарь (Марджанова)

Игумения Иннокентия (Попова), настоятельница Серафимо-Знаменского скита

Серафимо-Знаменский скит

Фото из архива Игумении Иннокентии (Поповой)

------------------------

¹ Выражаю самую искреннюю благодарность историкам-архивистам (И.И. Ковалёвой, А.В. Семенихину), оказавшим мне помощь при написании этой статьи.

² Скит возобновлён в 2000 году. Расположен в 30 км от Москвы в Домодедовском районе близ с. Битягово.

³ Соколова Н.Н. Под кровом Всевышнего. Новосибирск, 1998. С. 14.

⁴ По ведомости 1890 года: «в Бодбийском монастыре св. Нино Сигнахского уезда Тифлисской губернии 15 насельниц (все русские), из них – 4 монахини и 11 послушниц, а грузинка – дворянка».

⁵ Арсений (Жадановский), епископ. Воспоминания. М.: Изд-во ПСТБИ, 1995. С. 115.

⁶ Собрание Серафимо-Знаменского скита.

⁷ Цит. по: Епископ Игнатий (Брянчанинов). Письма о подвижнической жизни (555 писем). – М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996.

⁸ Богословский сборник. Выпуск Х. М.: Изд-во ПСТБИ, 2002. С. 294.

⁹ «Все вы в сердце моем». Жизнеописание и духовное наследие священномученика Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского. М.: ПСТГУ, 2007. С. 385.

¹⁰ Чин пострига монашеского. Киев: Киево-Печерская Лавра, 2012. С. 154.

¹¹ Детки мои любимые... Схиигумения Фамарь. Письма. Стихи. Воспоминания / сост. С. Фомин. М.: Сепфора, 2016. С. 108.

¹² Детки мои любимые... Схиигумения Фамарь. Письма. Стихи. Воспоминания / сост. С. Фомин. М.: Сепфора, 2016. С. 113.

¹³ Там же. с. 120.

¹⁴ Там же. с. 97.

¹⁵ Там же. С. 159-160.

¹⁶ Там же.

Кифа № 2 (246), февраль 2019 года