Время ли новой соборности?

Первая часть второй пленарной встречи фестиваля «Преображенские встречи», прошедшего в августе 2017 года

Дмитрий Гасак, председатель Преображенского братства, ведущий круглого стола. Заключительная часть пленарной встречи нашего фестиваля не может не быть посвящена размышлению о сегодняшнем дне и о том, что предстоит делать нам с вами. XX век, как мы видим, достаточно остро поставил перед Русской православной церковью и, наверное, перед всем православием, а может быть, и перед всем христианским миром вопрос о том, что есть соборная природа церкви и как она может выявлять себя в новых, достаточно динамично меняющихся исторических условиях. В начале XX века желание соборного действия воплотилось в работе Поместного собора Православной российской церкви. Но дальнейшее развитие событий показало, что требуется не просто размышление о соборной природе церкви, а буквально подвиг поиска этих соборных начал. И каким бы сложным ни казалось нам нынешнее время и сегодняшнее положение церкви, очевидно, что мы с вами не испытываем прямых гонений, а значит, у нас есть уникальная возможность осуществить эти начала в той полноте, в которой это было невозможно сделать в XX веке.

Поэтому мы хотели бы задать участникам финального круглого стола нашей пленарной встречи два вопроса.

Сегодня очень хорошо говорили о том, что соборность всегда остается внутренне новой. Если она есть, она не может быть устаревшей. Но вопрос в том, есть ли она и насколько мы можем говорить о том, что она есть актуально, а не только потенциально в церковной жизни? 

Первый мы сформулировали так: сегодня мы вспоминали Поместный собор 1917-1918 гг., который был собран в ситуации начала Русской Катастрофы, не успел завершить свою работу и сделать что-либо практическое для возвращения в жизнь всей церкви соборных начал. Мы говорили об эпохе гонений на церковь, когда за любое соборное действие и даже мысль можно было поплатиться жизнью, но когда оставшиеся верными Христу и Церкви люди вопреки гонениям обретали опыт реального братолюбия, глубинной и подлинной христианской общности жизни и судьбы. Мы также познакомились с размышлениями русских эмигрантов, искавших пути воплощения соборности в ситуации внешней свободы, на которую обрекло их изгнание с родной земли. Каким вам видится сегодняшнее время, способствует ли оно возрождению соборности?

Священник Алексий Попов. Я глубоко убежден в одном – все времена одинаковы. Меняются декорации, меняется внешний облик этого мира. Человек же всегда остается одним и тем же: со своими страстями и греховностью с одной стороны, с другой – со своим стремлением к бесконечному.

История не знает сослагательного наклонения. И сейчас можно лишь гадать, мог ли Собор изменить ситуацию в России. Мы теперь знаем, живя спустя сто лет после собора, что соборность в жизни нашей Церкви пока не наступила. А вот возможна ли новая соборность сегодня – это всецело зависит от каждого из нас.

Уже прозвучали мысли о том, что соборность – вещь многоплановая. Она может быть и чем-то личным, когда собираются воедино все душевные силы, когда человек из раздробленного превращается в целостную зрелую личность. Соборность может проявляться на уровне семьи; она может являть себя на приходском, епархиальном, в конце концов, на национальном уровне. Все это возможно при желании реализовать и воплотить в жизни. Но для этого необходимо соблюсти правильную последовательность и начать с собирания самого себя, своей души, своей семьи, своего прихода, своего города. Не может и не должен рассуждать о общецерковной соборности человек, разрываемый внутренними противоречиями и страстями.

Игумен Серапион (Митько), первый заместитель председателя Синодального Миссионерского отдела РПЦ. С Вознесения Господня началось время парусии, т. е. последнего времени, и мы в нём с того времени и живём. Поэтому и нет ничего нового ни под солнцем, ни даже под луной. А что касается соборности, то нам нужно очень внимательно относиться к использованию этого термина. Подлинные христиане всегда отличались высоким уровнем честности по отношению к себе, видением своих грехов и несовершенств. Господь призывает нас верить только Ему. И мы должны понимать, что есть истины, которые проистекают непосредственно из Божественного Откровения, а есть идеи, которые в конечном итоге являются плодом человеческого, пусть даже соборного, творчества. Термин «соборность» очень историчен. И хотя он очень рано встречается в славянских переводах слова «кафолический», но это не первый вариант перевода. Это слово доминирует и в случае Символа веры, и в случае с соборными посланиями именно тогда, когда восточные и западные христиане разделяются. И понятно, что Хомяков использует этот термин в особом значении. Понимание соборности А.С. Хомяковым, протопресвитером Николаем Афанасьевым и Н.А. Бердяевым, например, или митр. Иоанном Санкт-Петербургским – это совсем разные понимания соборности. Есть и другие примеры: например, Лев Платонович Карсавин слово «соборность» употребляет крайне редко. Но его учение о симфонической личности, его понятие «стяженности» вполне укладывается в рамки того понимания соборности, о котором мы говорим. И нам, христианам, важно понять, что для нас есть соборность.

Для меня как миссионера соборность – это не самое главное в Церкви. Мне важна характеристика «апостольская». И, говоря о соборной Церкви, о вселенской Церкви, о соборности, наверное, нам нужно думать и об апостольском служении.

Если говорить о соборности в том варианте, который существует в Преображенском братстве, то я думаю, что это очень эффективно: это видно по количеству людей здесь в зале и по тому, что это за люди. Я думаю, что такие модели можно реализовывать. Но есть одна проблема: в нашей Церкви реализуются локальные проекты соборности. Одним из самых замечательных среди них является Межсоборное присутствие Русской православной церкви, в составе которого я оказываюсь уже второй раз. Там действительно есть соборный дух – и когда Святейший патриарх проводит пленарное заседание, и на заседаниях комиссии. Идет очень свободное обсуждение, в котором участвуют и миряне, и митрополиты, и женщины, и мужчины, и все имеют совершенно равный голос. И это хорошо. (Хотя при подобных обсуждениях могут возникать проблемы, когда кто-то говорит и не слушает других.) Почему же есть проблема с неким универсальным проектом? Потому что мы не вполне чётко понимаем границы церкви. Именно из-за этого мы не можем составить некий ограниченный список субъектности соборности.

Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный источник» в Царицыно. Мне кажется, надо действительно начинать с основ. Что лежит в основе соборности? Мы веруем «во единую святую, соборную и апостольскую Церковь», именно поэтому соборность в самой природе Церкви. И поэтому же для соборности Церкви, в общем-то, всегда время, вне зависимости от изменчивости внешних форм жизни. Мной не случайно сейчас процитированы слова Символа веры не только о самой соборности, но и о единстве, святости и апостольском преемстве. Кажется, как раз в этом исповедании есть фарватер поиска – что такое соборность. Апостолы после Пятидесятницы не просто рассказывали об Иисусе Христе как Человеке, в Котором открылась новая Божья жизнь, но были свидетелями этой новой жизни прежде всего потому, что сами её являли, будучи ею внутренне исполнены. То есть не сообщали о ней, а её саму сообщали собою. Они сами являли искомое христианское евангельское Христово единство с теми, к кому обращались с проповедью. Для них все во Христе были ближние. Есть такие понятия: родные и близкие. Но Господь в Евангелии говорит о том, что духовное родство выше кровного, бесконечно выше: «Кто слушает и исполняет волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и мать». О том же, в сущности, и притча о добром самарянине. Это и есть основа соборности: нет чужих, все ближние. Поэтому очевидно, что какие бы то ни было формы соборности будут содержательно реально исполняться и наполняться, когда человек будет прежде всего стремиться внутренне сам исполниться этой основой как церковным строем души.

В Евангелии соборность небесной Церкви выражена так: все небеса радуются об обращении единого грешника (это небольшая перефразировка Евангелия от Луки*). Но в том-то и дело, что небожителей бесчисленное множество, но сердце одно, и чужого нет, все бесконечно дороги. И именно поэтому все богаты друг другом, все богаты всем, потому что едины с Богом, Который един со своим творением. Вот в этом как раз основа соборности Церкви. Такое единство – это, безусловно, только благодатный дар Церкви, присутствие Христово Духом Святым. Поэтому Иисус Христос и говорит о том, что пребывает там, «где двое или трое собираются во имя Моё». Поэтому любые церковные формы, особенно евхаристические, богослужебные должны быть для нас, христиан, именно общением и стремлением к общению не только с Богом, а и во Христе друг с другом.

Мы приходим в Церковь как народ Божий, где Христос посреди нас. И в обращении к Нему постепенно каждый в свою меру обретает искомое соборное евангельское единство – тот самый внутренний церковный строй и опыт некоего духовного зрения, который дает возможность смотреть на человека как на ближнего во Христе. Поэтому любые формы соборности должны быть как бы пропитаны обращённостью ко Христу. Что бы мы совместно ни делали, необходимо понимание, что цель не только в том, что мы делаем некое общее и полезное дело, пусть даже для прихода, общины. Любое церковное общение должно вести к обретению Бога, а в Нём – друг друга как ближних, чтобы с этим обретённым опытом идти в мир и свидетельствовать ему возможность новых взаимоотношений. Это звучит и в мыслях матери Марии (Скобцовой). Если есть этот реальный опыт общения друг с другом во Христе, то когда мы будем выходить за пределы церковного общения, мы просто с неизбежностью будем это евангельское единство являть любому встречному, который тоже перестанет быть для нас чужим.

Священник Георгий Кочетков, ректор СФИ, духовный попечитель Преображенского братства. Сегодня очень хорошо говорили о том, что соборность всегда остаётся внутренне новой. Если она есть, она не может быть устаревшей. Но вопрос в том, есть ли она и насколько мы можем говорить о том, что она есть актуально, а не только потенциально в церковной жизни? Если мы спросим себя, способствует ли что-то сейчас возрождению соборности в нашей церкви, мы, конечно, должны быть в ответе сдержанными. Потому что не так легко её найти, несмотря на то, что многие, очень многие люди понимают, что как раз возрождение соборности – это главный императив в вопросе возрождения Церкви, возрождения нашего народа и общества.

Если мы хотим актуализировать соборность сейчас, можем ли мы это делать? Можем, потому что этот вопрос, этот вызов обращён, конечно, прежде всего к нам, к каждому человеку, который считает себя христианином, членом Церкви Христовой.

Я думаю, что одна из основных задач на этом пути – научиться жить вместе. XX век, к сожалению, сделал большое зло не только в экономическом и политическом, но и прежде всего во внутреннем, антропологическом плане. Он сделал так, что народ разучился жить вместе, люди друг от друга отчуждаются. Так вот, нам надо снова учиться жить вместе, несмотря на то, что это порой «вызывает подозрение у начальства» – и мирского, и церковного. Соборность строится на духовной свободе и на ответственности. И, значит, нужно умение лично и совместно ставить себе границы, сужать свой духовный путь. Ведь мы помним, что нам говорит Господь о широком и узком пути.

Большая проблема заключается ещё и в том, что у многих вообще нет веры в соборность и личностность – то есть в Церковь и человека. Часто приходится встречаться с тем, что даже среди людей ответственных, рукоположенных нет веры в Церковь, а есть вера в церковные структуры. Выстраиваются крепкие вертикали власти не только в обществе и государстве, но и в Церкви. И это как раз свидетельствует о том, что действовать Духу Святому, по мысли многих людей, трудно. А нужно жить так, чтобы Дух Святой мог дышать в Церкви свободно.

Конечно, не хватает не только понимания того, что есть соборность. Часто нет опыта, нет механизмов церковной соборности. Хотя – и сейчас мы об этом слышали – есть уже первые попытки как-то решить этот вопрос: Межсоборное присутствие, Высший церковный совет и т. д. Но, конечно, одного этого для возрождения соборности во всей церкви крайне недостаточно.

Есть ещё одна серьёзная проблема, о которой не сказать, боюсь, нельзя. Соборность с трудом на сегодняшний день в нашей практической жизни сочетается с иерархическим началом в церкви. Но, на мой взгляд, здесь должно быть соотношение не «или – или», а «и – и»: и то, и другое. А для этого должно быть доверие друг к другу. Вот чего нам не хватает: любви и доверия друг другу, даже в наших внутрицерковных отношениях. Конечно, это требование и к иерархии, и ко всему народу Божьему. Церковь не должна выстраиваться по образцам внешней жизни – как армия, государство или даже общество. Исторически церковь в константиновский период своей истории всегда строилась как общество и по образцам государства и армии. И это было большой ошибкой! Церковь – нечто другое. Поэтому мы должны изучать Церковь и даже, на мой взгляд, отдавать приоритет исследованиям экклезиологическим и христианско-антропологическим.

Надо ещё и собирать для этого опыт из церковной истории. История всё-таки чему-то иногда учит, и хорошо бы, чтобы мы этим воспользовались. Тем более, что история XX века не так далека от нас. Нам нужно собирать опыт и теоретический, и практический, и в среде русской эмиграции, и опыт русских новомучеников. Это, конечно, наш золотой фонд, эти два вида опыта поддерживают друг друга, это две стороны одной медали. Почему с таким трудом усваивается опыт новомучеников в нашей церкви, точно так же, как с трудом усваивается опыт русской эмиграции: богословский, церковный, исторический, духовный опыт? И хотя к нему всё чаще и чаще приходится обращаться, однако пока далеко здесь мы не ушли.

Так что перспектива есть: мы можем уже сейчас думать о новой соборности в нашей жизни, в нашей церкви и даже за её видимыми границами. Но это непросто.

----------------
* См. Лк 15:7,10.

На пленарных заседаниях Преображенских встреч вот уже несколько лет собирается несколько тысяч человек из разных городов

 

Фото: Алена Каплина

Кифа № 3 (235), март 2018 года