26.10.2018 г.

Кто-то говорит, что у него ума нет, кто-то – что нет сил, времени... Но если просить у Бога, то Он из ничего может это дать

«Кифа» продолжает серию материалов, посвящённых 30-летию СФИ. В каждом из номеров преподаватель и студент рассказывают про очередные 5 лет жизни института. Сегодня речь о пятилетии 2003-2008 гг.

Начало учебного года в СФИ. Лекция Ольги Седаковой. 2006 г.

Из истории СФИ

– 2 декабря 2006 года, в день памяти святителя Филарета Московского, родилась Ассоциация выпускников и студентов СФИ (АВиС). Создание АВиС было инициативой самих студентов, слушателей и выпускников разных лет начиная с самых первых, окончивших СФИ в начале 1990-х годов.

Агапа Ассоциации выпускников и студентов СФИ. Начало 2007/2008 учебного года

* * *

Рассказывает выпускница Свято-Филаретовского института, зам.декана факультета религиоведения, старший преподаватель СФИ Анна Алиева

Что Вы вспоминаете о времени своей учёбы? Вступительные экзамены были сложными?

Для меня время вступительных экзаменов было захватывающим приключением и одновременно прорывом в духовной жизни. Я окончательно решилась поступать за две недели до начала вступительных экзаменов, так же как и ещё несколько моих друзей из моей общины. И мы решили вместе готовиться, чтобы помочь друг другу: читали Священное Писание, подготовительную литературу и всё, что было возможно, и обсуждали. Эти неожиданные и захватывающие семинары трудно забыть, тогда нам гораздо глубже открылось Писание, особенно Ветхий завет, который мы потом стали читать всей нашей общиной. Так в ходе подготовки к вступительным экзаменам и началась наша учёба, это был 2002 год.

И всё молодежь?

Нам всем (Кириллу Мозгову, Екатерине Архипенко, Екатерине Токарь (ныне Степановой), Алексею Абрамову и мне) было по двадцать с небольшим.

Первый курс я помню плохо, потому что параллельно с учебой защищала диссертацию в аспирантуре Московского университета. Но я помню, что у нас были с одной стороны творческие, а с другой стороны, очень классические преподаватели.

У нас был хороший, дружный курс. Но учёба – напряжённое время, поэтому то у одного, то у другого студента терялось вдохновение, и отец Георгий, наш ректор, как-то во время исповеди нашего курса посоветовал нам провести семинар о смысле духовного образования. И вот кто-то подготовил цитаты из Писания, кто-то из тех или иных статей – и мы провели очень вдохновляющий семинар, который дал нам лучше понять смысл духовного образования и восстановил силы и вдохновение на долгое время. Я недавно открывала записи, подготовленные к этому семинару, и даже сейчас почувствовала, как это было хорошо.

Из предметов на меня самое большое впечатление произвели догматика и аскетика. Из аскетики я поняла, что не нужно уничтожать в себе всё живое. Раз грех – это паразит на хорошем качестве, значит, нужно очищать хорошее качество, а не отбрасывать. А на догматике я вдруг поняла: слова о том, что Господь мир творит из ничего – это не что-то отвлеченное. Да, все знают, что Господь творит мир из ничего, спросите у любого студента богословского вуза, и он вам это расскажет. Но я вдруг поняла, какое это имеет отношение к нам! Кто-то говорит, что у него ума нет, кто-то говорит, что нет сил, времени... Но если просить у Бога, то Он из ничего может это дать. Вот это, можно сказать, два главных откровения, полученных мной во время учёбы.

Я училась в СФИ восемь лет, закончила одну ступень, потом вторую, и в 2010 году завершила обучение. И помню, что когда я закончила все эти ступени, тут я и поняла, сколь многого ещё не знаю, в каком направлении двигаться и что мне нужно читать. Это и было итогом моего богословского образования.

И ещё был один итог. Когда я вела огласительные встречи и думала, как мне одолеть сложные таинствоводственные темы, то оказалось, что с богословским образованием, полученным в СФИ, их можно понять и одолеть так, чтобы смочь объяснить другим.

А как появилась Ассоциация выпускников и студентов?

Наш курс был очень дружным, и следующий за ним – тоже. Там учились Наталья Игнатович и Анна Дмитренко, с которыми мы вместе работали в информационном отделе СФИ. И вот мы решили провести агапу вместе двумя курсами и ещё, вспомнив, как наш декан Зоя Михайловна Дашевская неизменно повторяла, что нужно заботиться о заочниках, пригласили и их тоже. Мы заполнили всю институтскую трапезную. И вдруг поняли, что вот так и надо собираться студентам. Потом через год или через полгода прошла вторая агапа, на которую мы пригласили в большом количестве уже разные курсы. И стало понятно, что нужно что-то делать вместе. Так родилась идея ассоциации. И на большой встрече в 2006 году она действительно возникла. Вряд ли можно сказать, что она сворачивает горы, но несколько важных проектов она осуществляет. Среди них, например, альманах Свято-Филаретовского института (это дело мы начинали), финансовая поддержка института, поддержка участия студентов и преподавателей в научных конференциях, проведение научно-богословских тематических семинаров в СФИ.

* * *

Рассказывает преподаватель церковнославянского языка Кирилл Мозгов

Когда Вы начали преподавать в СФИ церковнославянский язык?

Я начал учиться и преподавать в СФИ одновременно, в 2002 году.

Я входил в переводческую группу молодых филологов, в основном старшекурсников и выпускников разных филологических факультетов, которую к тому моменту собрал отец Георгий Кочетков. В этой группе были два человека с русского отделения разных вузов (РГГУ и ГАСК) и ещё один с классического отделения. Мы приезжали к о. Георгию и медленно, но верно продвигались в работе над переводом православного богослужения с греческого на русский язык.

Я закончил филологический факультет Государственной академии славянской культуры и учился в аспирантуре.

И вот весной 2002 года отец Георгий сказал мне: «Нам осенью будет нужен преподаватель церковнославянского, наверное, тебе надо пойти преподавать». Я со всей молодой горячностью стал объяснять, что я писал диплом и вообще занимался историей русского языка. Мы изучали старославянский язык, историю древнерусского языка, это всё – научные дисциплины, а про церковнославянский язык говорить неинтересно, это некое искусственное образование. Только в августе я понял, что все мои возражения не были приняты, и деваться мне некуда, нужно выручать институт, потому что предыдущая преподавательница ушла в декрет, язык преподавать некому, до начала учебного года остаётся чуть ли не три недели...

И тут меня посетила мысль, что очень странно преподавать в институте, в котором ты не учился. Тогда же я обнаружил, что четыре члена моей общины уже в течение нескольких месяцев вместе готовятся к поступлению в СФИ, а я об этом даже не подозревал. Они встречались, что-то обсуждали, разбирали. И вот все мы в 2002 году поступили в СФИ, а я начал ещё и преподавать. Причём церковнославянский язык я преподавал второму курсу, а учился на первом.

А потом, когда учились на 2 курсе, Вы преподавали своим студентам-однокурсникам?

Да, я преподавал своему курсу.

На что было похоже преподавание в СФИ?

Я тогда работал в небольшом издательстве и, как большинство людей, приходил на занятия после работы. У меня была одна лекция в неделю; в остальные вечера я приходил как студент.

С одной стороны, это была знакомая мне среда и люди, которых я давно знал. С другой стороны, когда ты прибегаешь с другой работы, чтобы только прочитать одну лекцию, то погрузиться в жизнь института трудно. В институте всегда было достаточно тесно, так что традиционной преподавательской, какая бывает во многих вузах, не было. Поэтому могло получиться так, что ты вообще ни с кем не пресекаешься, никого не видишь, кроме своих студентов.

К тому же, конечно, первый год проходил для меня трудно, ведь раньше я преподавал другой язык, старославянский, и нужно было перестраиваться. Поэтому, по крайней мере первый год, основные усилия у меня ушли на то, чтобы отработать программу.

А что Вы как преподаватель можете сказать о студентах того времени?

Большую часть студентов (как, наверное, и сейчас) составляли люди с высшим техническим образованием. Поэтому учить язык им было тяжело. И один из моментов, к которому мне пришлось быстро прийти, – это то, что изучение церковнославянского языка нужно начинать с воспоминания о русском языке, фактически освежая в памяти его грамматику. Потому что без этого просто невозможно было двигаться дальше. Оказалось, что люди не помнят даже саму терминологию, и учить при этом иностранный язык, каким является церковнославянский, безусловно, трудно. (Исходить из того, что русский и церковнославянский язык похожи, опасно. Безусловно, родственные отношения между этими языками есть, но это не ближайшее родство, а как минимум двоюродное.)

Я очень быстро пришёл и к тому, что важно рассказывать людям о том, что это за явление – церковнославянский язык. Невозможно просто изучить грамматику, спросить с людей потом какие-то элементарные навыки понимания и перевода и на этом успокоиться. Поэтому довольно быстро получилось так, что я стал начинать курс с вводных лекций, где кратко рассказываю историю церковнославянского языка от возникновения письменности до современности, его взаимоотношения с языком русским – древнерусским и современным. Я считаю, что это не менее важная составляющая курса, чем изучение грамматики.

Что же касается студентов, то все курсы разные. Понятно, что если на курсе есть люди с гуманитарным, а особенно с филологическим образованием, всё строится несколько иначе. Были курсы более заинтересованные, с которыми мы даже специальные семинары проводили, например, разбирая современные и столетней давности дискуссии о месте и роли церковнославянского языка.

Для многих студентов учёба в СФИ – не первое образование. Мотивация в таких случаях может варьироваться, но в любом случае она довольно существенно отличается от той, что связана у молодёжи с первым светским образованием. Даже если у взрослого человека богословское образование является первым высшим, всё равно он должен идти на определённые жертвы и понимать, зачем он на эти жертвы идёт. Когда у людей и так достаточно плотная жизнь – и рабочая, и часто уже семейная, и церковная, то понимаешь, что с ними можно говорить как-то по-другому. Всё-таки небольшой опыт преподавания в обычном вузе у меня был, да и не так давно я сам был студентом и, конечно, видел большую разницу.

Если говорить об отношениях преподавателя и студента, то в СФИ ты гораздо чаще понимаешь, что говоришь со студентом на одном языке. Не нужно часто прибегать к каким-то дисциплинарным мерам, без которых невозможно преподавание в обычном вузе. Хотя и невозможно совсем без дисциплинарных мер; очень быстро к некоторым из них пришлось прибегнуть, и я до сих пор ими пользуюсь. Язык предполагает регулярную работу, и поэтому практически каждое занятие сопровождается домашним заданием. Мы, как правило, разбираем эту работу вместе на занятии. Но разбираем её только с теми, у кого она сделана. Если человек работал дома, значит, мы с ним работаем вместе. Если нет, значит, он сидит и слушает, но не участвует в этом процессе: это его выбор.

А как строилось общение между преподавателями?

Были регулярные заседания кафедры, но к преподавателям языка было немного особое отношение. Так что в течение года общение происходило в основном со студентами и, по мере необходимости решения каких-то вопросов, с деканатом. Но что очень вспоминается, так это институтские агапы, в которых участвовали и преподаватели, и студенты. Это всегда был очень важный собирающий момент.

Семинар по проблемам миссии. 2007 г.