Православная община города Нагоя

Воспоминания об удивительной встрече в Японии

Репетиция хора

В 2008 году я оказалась в Японии в рамках двухгодичной исследовательской стажировки. Официально я должна была заниматься изучением буддийского искусства, однако моей тайной целью являлся сбор материалов для написания диссертации на тему христианства в Японии, тему крайне интересную и многогранную, которая не давала мне покоя с момента прочтения в 10-м классе потрясшего меня романа японского христианского писателя Эндо Сюсаку «Молчание». Местом моей стажировки стал город Нагоя, один из крупнейших японских промышленных центров в самом сердце главного японского острова Хонсю, а точнее Нагойский императорский университет.

Помимо занятий, у меня было достаточно времени, чтобы погулять по городу, и во время одной такой прогулки я совершенно случайно наткнулась на небольшое здание с православным крестом, похожее скорее не на храм, а на жилой двухэтажный домик. Почему-то меня обуяла робость, и я постеснялась войти.

Однако через некоторое время мне пришлось переехать из университетского общежития на съёмную квартиру, которая неожиданно оказалась в том же районе, что и чудное здание с православным крестом. Наткнувшись на него вновь, я решила, что что-то неслучайно привело меня сюда. Подойдя к дверям, я увидела до боли родную надпись на русском языке: «Добро пожаловать!». Рядом со входом в цветочных горшках трогательно росла совершенно нетипичная для Японии свёкла, назначение которой я узнала уже позже.

Войдя внутрь, я увидела небольшое помещение – своеобразное преддверие храма; от дверей шёл небольшой коридор с парой-тройкой открытых комнаток по бокам, а в его конце виднелась чуть приоткрытая дверь, за которой сияли свечи. В помещении находилось нескольких японок, которые тут же начали приветливо спрашивать, как меня зовут, откуда я приехала и какими судьбами оказалась здесь. Среди женщин выделялась одна наиболее активная – впоследствии выяснилось, что это жена местного священника и регент церковного хора, матушка Мария, пользовавшаяся большим уважением паствы. Сначала робость не давала мне развёрнуто отвечать на вопросы, однако позже я освоилась и начала посещать храм регулярно. Работал он не каждый день, потому что священник отец Георгий Мацусима, руководивший местным храмом, должен был ездить по окрестным городам, иногда даже по соседним префектурам, периодически проводя службы в других церквях и молельных домах, так как других священников в этом районе не было. Верующих также на глаз было немного, однако отец Георгий стремился поговорить с каждым, утешить, подбодрить верующих как во время исповеди, так и в обычной жизни.

На Пасху

Отец Георгий был весьма примечательной личностью. Сам он происходил из японской православной семьи, однако в юношестве долгое время не проявлял никакого интереса к религии. Он вырос, поступил на обычную работу, женился, а потом вдруг, оказавшись на похоронах одного из родственников в православном храме, испытал своего рода духовное озарение. Потом он признавался, что в его душе вдруг родилось непонятное, но прекрасное чувство веры, которое полностью изменило его жизнь. Оставив работу, он отправился учиться в семинарию, после чего стал священником. Отец Георгий сразу располагал к себе каждого своим открытым лицом и добрым, всегда немного восторженным взглядом. Казалось, чудесным образом обретённая вера заставляет его глаза светиться изнутри.

Жена отца Георгия, будущая матушка Мария, происходила из неверующей семьи, но её отец был известным в Японии учёным-русистом, поэтому изначально определённая расположенность к России у неё была. Сама же она хотела посвятить свою жизнь музыке. Когда же её муж уверовал и стал священником, она, как истинная японка, поначалу даже не разделяя убеждений мужа, не задумываясь пошла вслед за ним, став опорой и центром местного православного сообщества. Музыкально одарённая, матушка Мария взяла на себя нелёгкий труд по организации хора из японских прихожан. Задача эта была весьма трудна, так как православные песнопения, переведённые на японский язык ещё в конце XIX века и тогда же положенные на музыку, которая далеко не всегда подходила ритму японского языка, были весьма трудны для восприятия прихожан. Матушка Мария не сдавалась. В результате она не только создала в маленьком нагойском храме один из лучших православных хоров в Японии, но и модернизировала звучание песнопений, сделав его весьма благозвучным и более современным, вместе с тем узнаваемым и не уходящим далеко от русского оригинала.

Прихожан в храме было не очень много, и казалось, что всех их знали в лицо и по именам; если же приходил кто-то новый, с ним знакомились и тут же начинали узнавать при следующей встрече. Община скреплялась практически еженедельной трапезой, проходившей после воскресной литургии в одном из помещений при храме, в которой могли участвовать все желающие. Женщины готовили обед, мужчины помогали. Матушка Мария периодически посылала отца Георгия наверх, на второй этаж, где непосредственно над храмом располагалось их жильё, чтобы тот принёс из холодильника соевый соус, кетчуп, водоросли нори, в общем, то, чего не хватало для трапезы. Отец Георгий неизменно радостно поднимался наверх, потом спускался вниз с недоумённым лицом, утверждая, что в холодильнике ничего не нашёл; тогда, окинув его строгим взором, на второй этаж шла уже сама матушка Мария, после чего искомое тут же оказывалось на общем столе.

Несколько раз в год прихожане устраивали в прилегающих к храму помещениях благотворительный базар, целью которого был сбор средств на строительство нового храма. Все, кто мог, несли в церковь ненужные, но хорошие вещи, которые потом распродавались желающим по символическим ценам. Женщины пекли пирожки, готовили огромную кастрюлю с русским борщом, который практически невозможно попробовать в Японии из-за отсутствия в стране свёклы. Здесь-то мне и открылось истинное предназначение горшков со свёклой у входа – именно оттуда брали созревшие корнеплоды на роскошный базарный борщ. Потом свёклу заново засеивали из семян, специально привозимых из России.

На строительстве нового храма

Однако самое большое впечатление произвела на меня Пасха 2009 года. Это был первый раз, когда я решилась отстоять всенощную службу. Подойдя к храму, я заметила невиданное доселе оживление вокруг него. Всё помещение было полно – некоторые даже были вынуждены располагаться на улице. Оказалось, что на Пасху в нагойский храм собираются православные из окрестных городов и префектур, потому что православные храмы в Японии есть далеко не везде. При этом далеко не все собравшиеся были японцами: выяснилось, что именно в этот великий праздник в город Нагоя съезжаются живущие в этом районе Японии иностранцы из православных стран. Кого там только не было! Русские (как ни странно, в меньшинстве), украинцы, белорусы, грузины, сербы, македонцы, греки, даже американцы, канадцы, австралийцы – целый цветник разных народов, языков и лиц. Многие из них были с супругами и ребятишками. При входе всем раздавали листы бумаги, на которых на всех языках было написано: «Христос воскрес!» – «Воистину воскрес!»

Вскоре появился отец Георгий, в этот день особенно нарядный и радостный; глаза его просто светились от счастья. Служба проходила на большом эмоциональном подъёме. Но самое прекрасное случилось в тот момент, когда часы преодолели отметку «12». Присутствующих в церкви охватило идущее откуда-то изнутри ликование. Отец Георгий в тихом счастье, но с неожиданной внутренней силой восклицал по-японски: «Харисутосу фуккацу!» («Христос воскрес!»), а японские православные с той же энергией откликались: «Дзицу-ни фуккацу!» («Воистину воскрес!»). Затем он продолжал, уже по-русски: «Христос воскрес!», а я и те, кто понимал по-русски, внезапно крайне растрогавшиеся, отвечали: «Воистину воскрес!» Отец Георгий проходил по всему списку языков, написанному на листе, и каждый раз кто-то из присутствующих радостно откликался ему. Это чувство странного, но потрясающе мощного единения мне не приходилось испытывать ранее нигде и никогда.

После торжественного крестного хода вокруг квартала, уже далеко за полночь, присутствующие потихоньку начали расходиться. Многим предстояло ехать десятки, а то и сотни километров, чтобы вернуться домой. Каждому уезжавшему у дверей вручали маленький кулёчек с крашеным яичком, малюсеньким куличом и набором суси – японских угощений из риса и рыбы. Могу с уверенностью сказать, что в этот момент я чувствовала себя совершенно счастливой.

С этого времени прошло уже почти десять лет. Я ещё много где побывала, встречалась даже с «тайными христианами» – вымирающими потомками первых японских христианских мучеников, защитила диссертацию, написала книгу о японском христианстве. Но до сих пор я с нежностью и признательностью вспоминаю этот маленький православный храм, этих замечательных людей, с которыми меня тогда свела судьба.

Сейчас в Нагои на собранные пожертвования отстроили новый прекрасный храм, привлекший внимание не только православных города, но и людей, живущих по соседству. В него даже устраивают экскурсии, приобщая японцев к православной культуре. Отец Георгий и матушка Мария были переведены из Нагои в ещё более крупный город – Осаку, где сейчас трудятся над созданием такой же дружной и сплочённой общины, как в Нагои. А мне в России очень часто не хватает этого тепла, этой неподдельной радости и того самого момента настоящего, совершенного счастья.

Анна Бертова, автор книги «Христианство в Японии. Опыт историко-религиоведческого анализа»
Фото предоставлено автором

Кифа № 7 (239), июль 2018 года