Мой родственник Николай Японский

Интересны всё же отношения человека и истории. Прежде чем поделиться, какой сюрприз преподал нашей семье Господь, каждый раз хочется немного сказать об этих отношениях. Может показаться странным, что история, память о прошедших событиях выступает как бы наравне с нами. Со своей же стороны мне трудно, но приходится признать, что моё отношение к истории вообще было в какой-то момент отрицательным: школа середины 80-х годов прошлого века, среди бела дня плотно зашторенные окна, параграфы, даты, удары указкой по столу, требующие гробовой тишины... Как итог, «каша» в голове, ведь со мной лично всё это преподаваемое, да ещё таким образом, не хочется, чтобы было даже как-то связано. С другой стороны, почему-то уже после такого «среднего образования» всё чаще хотелось говорить и говорить с бабушками о прежних временах (увы, дедушек я в своём сознательном возрасте не застал). Это была какая-то необъяснимая жажда, когда раз за разом, не боясь надоедать, переспрашиваешь, уточняешь, записываешь, кто из предков кем был, сравниваешь записи, и начинаешь всё сначала, – чтобы начать «что-то» понимать. Сколько при этом предстаёт семейных загадок, тайн, преданий, но и штрихов былой жизни. В какой-то момент понимаешь, что истории судеб моих близких вплетаются в развёртывающееся полотно истории народа и что это полотно совсем даже не серое, нити в нём имеют цвет, пусть не всегда понятный, но отражающий позицию. Так вот, например, внутренне как-то радовало, но и призывало к осмотрительности понимание того, что прадед был белым офицером. Или недоумение от слов проговорившихся за застольем взрослых, что дед, служивший в НКВД, рассказывал, как «кого-то» зимой привязывали к грузовым машинам и волокли по дорогам... Это узнавалось мной до 20 лет от роду. А в 33 я вдруг решил, что пора уже прочитать в своей жизни Евангелие, и прочитал. Далее события можно либо связывать с этим фактом прочтения, либо нет, кому как видится, но тут же вскоре открылась самая глубокая тайна нашей семьи – мы нашли дело о репрессии прадеда в 1937-м. Шок, и затем шаг, чтобы заявить о своём праве получить это «дело». Всё это настолько оказалось переплетённым, и отношение к истории, и вера в Бога, что очевидно стало дополнять одно другим, подкреплять. Теперь мысли возвращались уже раз за разом к судьбе прадеда: как он себя ощущал в той исторической обстановке, чем были вызваны его действия? Наконец, почему всё так сложилось, и всё тот же простой вопрос: почему история во мне не укоренялась, не сохранялась в памяти? Далее проходят ещё 10 лет жизни, уже в Церкви, где рядом такие же люди, с такими же вопросами, ищущие ответов.

И тут вдруг снова открытия, из XIX века: в нескольких ветках рода были священники. Поражает, как Господь не спеша открывает нам наши истории. Одновременно найдены два букинистических экземпляра издания с публикацией прапрадеда. Но самое впечатляющее, что открылось в этот же момент, когда вообще ещё с архивами не умеешь работать, так это запись нашего соотечественника Ивана Касаткина – Николая Японского, послужившего делу просвещения Христова в Японии, запись в личном дневнике, где как родственники указываются мои же предки, тот самый прапрадед Леонид и его жена Мария. Обозримое историческое пространство само как-то начало расширяться, дополняются новые детали, события прошлых веков, которые, оказывается, непосредственно повлияли и на меня. Появилось ощущение, что за нашими спинами стоят те, кто нас поддерживает, кто возлагал, пусть и не явно, на нас как на потомков надежды, чьими последователями мы оказались. Появилась особая ответственность – не только «не ударять в грязь лицом», но и постараться понять наших предков, воспринять их опыт, перенять всё лучшее от них. И продолжить, умножить и передать последующим все эти дары от Господа.

Николай Японский 150 лет назад крестил первых трёх японцев, потом появилась автономная Православная Японская церковь – труд святителя во славу Божию. Это пример того, как воплотилась его любовь к Богу и людям, и как эта любовь по заповеди обратно вернулась – от людей, которые увидели в труде святителя смысл жизни и явили свою любовь к Богу. Поэтому для меня, например, сейчас главной задачей, собирающей людей, открываются в покаянном ключе слова, так или иначе связанные со святителями Николаем Японским и Иннокентием Московским: «Сначала полюби тех, кому хочешь рассказать о Христе, затем сделай так, чтобы они тебя полюбили, а потом говори им о Христе».

Борис Заболотский

Кифа № 4 (236), апрель 2018 года