Первый Кубанский

С февраля по апрель 1918 года в с окончательно сформировалась Добровольческая армия

«Мы уходим в степи. Можем вернуться, только если будет милость Божья. Но нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы»

Ген. М.В. Алексеев

Михаил Васильевич Алексеев (1857-1918)

В январском номере мы рассказывали о нескольких центрах сопротивления октябрьскому перевороту в первые три месяца советской власти. В этом номере мы кратко расскажем о центральном событии гражданской войны следующих трёх месяцев: Первом Кубанском (Ледяном) походе. Конечно, слишком многие важные события при этом останутся «за кадром», в том числе и проходившие в те же месяцы поход дроздовцев Яссы – Дон и Степной поход донских казаков. Поэтому мы хотели бы посоветовать читателям обратиться для более полного образа этого времени к мемуарам участников событий.

Предыстория

Невозможно не напомнить, что в начале декабря формирующаяся на Дону Добровольческая армия (первоначально называвшаяся просто «алексеевской организацией») защитила от красных Ростов (подавляющее большинство казаков в это время придерживались нейтралитета, несмотря на то, что избранный ими донской атаман Каледин объявил захват власти большевиками преступлением). В последние месяцы 1917 года вокруг чудом пробравшихся по затопленным хаотической и агрессивной солдатской массой железнодорожным путям на Юг России известных и любимых генералов – Алексеева, Корнилова, Деникина – собирались так же тайно приезжавшие на Дон немногочисленные офицеры и юнкера. К концу января в состав Добровольческой армии входили три полка (один из них состоял из учащейся молодёжи Ростова), три офицерских батальона и один юнкерский, два кавалерийских дивизиона, две артиллерийских батареи (преимущественно из юнкеров артиллерийских училищ и офицеров) и ряд мелких частей. При этом общая боевая численность всей армии, по оценке генерала Деникина, вряд ли превосходила 3-4 тысячи человек. (Формально это чуть больше состава одного полноценного полка.)

К концу января, после того, как к Ростову подошли новые силы красных (их численность приближались к 10 тысячам), стало ясно, что дальнейшие бои за Ростов станут для добровольцев самоубийством. 28 января¹ генерал Корнилов известил атамана Каледина, что добровольцы уходят из города. С отрядом ушёл большой обоз: он состоял из гражданских лиц, бежавших от большевиков.

Путь на Кубань

Лавр Георгиевич Корнилов (1870-1918)

Началом похода считается выход армии из Ростова 9(22) февраля 1918 года². Благополучно перейдя по начавшему трещать льду через Дон и даже переправив немногочисленные пушки, добровольцы на четыре дня остановились в станице Ольгинская. Здесь к ним присоединилось несколько казачьих партизанских отрядов. «Прибывают офицеры, вырвавшиеся из Ростова, раненые добровольцы, бежавшие из новочеркасских лазаретов. Притворяются здоровыми, боясь, что их не возьмут в поход», – вспоминал генерал Деникин.

Общего мнения о том, куда идти дальше, не было: в донские «зимовники» (так считал взявший на себя военную власть Главнокомандующий генерал Корнилов) или на Кубань (таково было мнение главного организатора движения, взявшего на себя гражданское управление, внешние сношения и финансы, генерала Алексеева)? Решение менялось несколько раз, и окончательно армия решилась уходить на Кубань только после того, как были получены неблагоприятные сведения о «зимовниках» – 15(28) февраля, в станице Мечетинской.

Так целью похода стал политический центр Кубани – Екатеринодар³.

Эта цель так и не была достигнута.

Недостижимый Екатеринодар

Направляясь к городу, Добровольческая армия надеялась соединиться с частями выступившей против большевиков независимой Кубанской народной республики. Однако уже 1(14) марта красные заняли Екатеринодар, оставленный без боя. Через несколько дней, 4(17) марта, добровольцы во взятой после упорного боя Кореновской получили подтверждение этому известию (которому сначала не поверили) из номера найденной в станице советской газеты. До заветной цели похода оставалась всего пара переходов.

Мнения вновь разделились: Корнилов принял решение повернуть на юг, чтобы дать отдых войскам в горных казачьих станицах и черкесских аулах. Он опирался на мнение генералов Маркова и Неженцева: потери и так небольшой армии к этому времени достигли 400 человек, войска чувствуют крайнее утомление – физическое и особенно моральное. Генерал Алексеев, несогласный с этим планом, не стал настаивать на своём мнении; генералы Деникин и Романовский попытались переубедить Корнилова, но не преуспели. Историки до сих пор спорят, кто был прав.

Тем временем измотанные боями, отступавшие от столицы края кубанцы тщетно пытались найти Добровольческую армию и соединиться с ней. Только 11(24) марта, после того, как они нарвались в районе аула Вочепший на крупную группу красных и в бой пошли даже штатские из кубанского обоза, на них наткнулся разъезд корниловцев.

Антон Иванович Деникин (1872-1947)

Именно к этому времени относятся те невыносимо тяжёлые дни похода, которые позже дали ему название «Ледяной». Неожиданно резко испортилась погода: дождь сменялся заморозками, шинели оледенели. Затем резко похолодало, в горах выпал глубокий снег, температура упала до 20 градусов ниже нуля. По свидетельствам современников, доходило до того, что раненых, лежавших на телегах, вечером приходилось освобождать от ледяной коры штыками. И в эти же дни – одно из бесчисленных сражений. В нём отличились бойцы Офицерского («Марковского») полка. Генерал Деникин впоследствии запишет: «15 марта – Ледяной поход – слава Маркова и Офицерского полка, гордость Добровольческой армии и одно из наиболее ярких воспоминаний каждого первопоходника о минувших днях – не то были, не то сказки».

В результате состоявшегося не без проблем соединения с кубанцами численность Добровольческой армии возросла до 6000 человек, и несмотря на огромный численный перевес красных (Екатеринодар защищала их двадцатитысячная Юго-Восточная армия) штаб начал разрабатывать операцию по взятию столицы Кубани. Войска тем временем отдыхали и переформировывались, отбивая одновременно постоянные атаки красных.

Штурм Екатеринодара начался 27 марта (9 апреля). Начало его было достаточно успешным, но к концу четвертого дня стало понятно, что силы Добровольческой армии на исходе. Деникин передаёт это словами одного из офицеров-первопоходников, штабс-капитана Бетлинга: «От красногвардейцев, когда идёшь в атаку, просто в глазах рябит. Но это ничего. Если бы немного патронов...» На военном совете в ночь с 30 на 31 марта (с 12 на 13 апреля) все генералы штаба высказались за отступление. Тем не менее Корнилов принял решение продолжить штурм: после понесённых потерь, без патронов, отступление казалось самоубийственным – лучше погибнуть с честью... Единственный компромисс, на который он согласился – дать войскам день передышки и продолжить штурм 1(14) апреля. Но дожить до этого момента ему было не суждено: в штаб, размещённый в опасном, постоянно обстреливаемом месте, попал снаряд; он разбил стену комнаты Корнилова и смертельно ранил главнокомандующего Добровольческой армией.

Выводить ослабевшую и потрясённую случившимся армию из-под Екатеринодара (о штурме теперь не могло быть и речи) пришлось генералу Деникину. Ровно через четыре месяца он во главе Добровольческой армии всё-таки войдёт в город, который на два года станет фактической столицей белого Юга России. Но это будет уже другой поход – Второй Кубанский.

Возвращение на Дон

Сергей Леонидович Марков (1878-1918)

Последний месяц похода был не менее тяжёлым; в какие-то моменты приходилось противопоставлять превосходящим силам противника только военную хитрость. Вот как описывают очевидцы, например, выход через железнодорожные пути с бронепоездами, окружавшие добровольцев с нескольких сторон. «Марков, захватив железнодорожную сторожку у переезда, расположив пехотные части, спешно начал переправу раненых, обоза и артиллерии. Внезапно от станции отделился бронепоезд красных и пошёл к переезду, где уже находился штаб вместе с генералами Алексеевым и Деникиным. Оставалось несколько метров до переезда – и тут Марков, осыпая бронепоезд нещадными словами, оставаясь верным себе: "Стой! Такой-растакой! Сволочь! Своих подавишь!", бросился на пути. Когда тот действительно остановился, Марков отскочил, и сразу две трёхдюймовые пушки в упор выстрелили гранатами в цилиндры и колёса паровоза. Завязался горячий бой с командой бронепоезда, которая в результате была перебита, а сам бронепоезд – сожжён».

К 29 апреля (12 мая) армия вышла на юг Донской области в район станицы Мечетинской, той самой, где было принято решение идти на Екатеринодар. На следующий день поход, ставший вскоре легендой Белого движения, был окончен.

Итоги

Ледяной поход – наравне с двумя другими белыми «первыми походами», протекавшими одновременно с ним – походом дроздовцев Яссы – Дон и Степным походом донских казаков, создал боевой облик, боевую традицию и внутреннюю спайку добровольцев. Все три похода показали участникам Белого движения, что можно бороться и побеждать при неравенстве сил, в условиях трудной, казавшейся порой безвыходной, обстановки. Александр Трушнович писал впоследствии, что история Ледяного похода послужит доказательством первенствующего значения духа, за исключением, конечно, какого-нибудь из ряда вон выходящего технического превосходства, ведь во всех 33 боях Первого похода не было случая, чтобы численность большевистских сил не превосходила в шесть-десять раз числа добровольцев. Многие из этих боёв выиграла армия, выход которой из Ростова в самом начале похода генерал Деникин описывает так: «По бесконечному, гладкому снежному полю вилась тёмная лента. Пёстрая, словно цыганский табор: ехали повозки, гружёные наспех и ценными запасами, и всяким хламом; плелись какие-то штатские люди; женщины – в городских костюмах и в легкой обуви вязли в снегу. А вперемежку шли небольшие, словно случайно затерянные среди "табора", войсковые колонны – всё, что осталось от великой некогда русской армии... Шли мерно, стройно. Как они одеты! Офицерские шинели, штатские пальто, гимназические фуражки; в сапогах, валенках, опорках... Ничего – под нищенским покровом живая душа. В этом – всё». Два перехода добровольцы шли по невылазной грязи, в которой некоторые буквально оставили обувь и продолжали путь босыми. Сам Деникин вышел в поход в штатском городском костюме и в сапогах с рваными подошвами – и практически весь поход болел тяжёлым бронхитом.

***

Дальнейшая судьба первопоходников сложилась по-разному. Очень многие погибли в последующие годы гражданской войны, большинство выживших оказалось в эмиграции, но кто-то остался в Советской России (и, конечно, всю жизнь тщательно скрывал своё прошлое). Среди последних – драматург Евгений Шварц, автор «Тени» и «Дракона» и сценарист советского фильма «Золушка»...

 Текст: Александра Колымагина

------------------------------------

¹ Даты до 31 января 1918 года приводятся по старому стилю.

² Напоминаем, что конец января - начало февраля 1918 года - момент перехода на новый календарный стиль. Постановлением советского правительства после 31 января 1918 года сразу же шло 14 февраля. До этого момента мы использовали в наших очерках старый стиль, т. е. приводили даты так, как они воспринимались современниками событий. Начиная с этого момента мы будем приводить две даты, по старому и по новому стилю, так как скорее всего долгое время кто-то ориентировался на новый стиль, кто-то на старый.

³ С 1920 года и по настоящее время город носит название «Краснодар».

Кифа № 4 (236), апрель 2018 года