«Мы хотим, чтобы наше будущее и на земле, и в Царстве Небесном было явлением соборности»

Об итогах конференции «Алексей Степанович Хомяков: философ, богослов, поэт» размышляют заместитель декана Философского факультета МГУ А.П. Козырев, ректор Свято-Филаретовского института священник Георгий Кочетков и проректор СФИ Д.С. Гасак

Богучарово – единственная усадьба рода Хомяковых, сохранившаяся в первозданном виде. На фотографии: фрагмент архитектурного ансамбля усадьбы

О замысле и ходе конференции, организованной Тульским историко-архитектурным музеем (филиал «Усадьба А.С. Хомякова»), Свято-Филаретовским православно-христианским институтом, Философским факультетом Московского государственного университета и Кафедрой русской литературы РГПУ имени А.И. Герцена (Санкт-Петербург) и проведённой 5 октября в Музее-усадьбе Хомякова «Богучарово» подробно рассказали медиапроект «Стол» в статье «Непрофессиональный богослов Хомяков» и сайт Свято-Филаретовского института в обзоре «Пора возвращаться к Русскому ренессансу». Мы не будем повторять здесь эти замечательные материалы, а дадим слово трём участникам конференции.

Почему именно в этом году прошла конференция «Алексей Степанович Хомяков: философ, богослов, поэт», ведь круглой даты не было?

Алексей Павлович Козырев, кандидат философских наук, заместитель декана Философского факультета МГУ: Формально конференция не была приурочена ни к каким датам. Мы о ней договаривались достаточно давно, стремясь обратить внимание на положение усадьбы Алексея Степановича Хомякова в Богучарове. Там находится сейчас филиал Тульского историко-архитектурного музея, но, конечно, положение этого музея недостойно того значения, которое Хомяков имеет в истории русской культуры и вообще в русской истории как основатель славянофильства. Хотелось пригласить туда людей известных, в том числе и чиновников, и обратить внимание на то, что усадьбу необходимо отреставрировать, то есть, во-первых, полностью вернуть её музею, а во-вторых, провести там серьёзные реставрационные работы, в том числе восстановить парк, который находится в запущенном состоянии. Тем самым будет отдано должное человеку, который является одним из самых выдающихся русских людей, прекрасным поэтом Золотого века русской поэзии – поэтом первого ряда, – выдающимся мыслителем, гражданином, помещиком, изобретателем... Можно и много других слов упомянуть применительно к Алексею Степановичу Хомякову.

Дмитрий Сергеевич Гасак, первый проректор Свято-Филаретовского института: Круглой даты действительно не было. Нас поразило убожество, в котором находится, и уже давно, родовое поместье Хомяковых Богучарово. В последний год в течение нескольких месяцев в музее, который занимает две-три комнаты и соседствует с жилыми квартирами, элементарно не было электроэнергии. Представьте себе! Поэтому и возникла идея собрать серьёзных ученых, представляющих ведущие научные и образовательные организации, занимающиеся русской мыслью, и провести прямо в доме А.С. Хомякова конференцию, несмотря на то, что условий для этого там никаких нет. Изначальная инициатива, по-моему, принадлежала Ю.В. Балакшиной, учёному секретарю СФИ. Тем самым мы хотели привлечь внимание властей Тулы к судьбе усадьбы. Её необходимо спасать.

Насколько затрагивался на конференции богословский аспект учения Хомякова во взаимодействии с философским аспектом и насколько такая постановка вопроса была интересна представителям философского факультета?

А.П. Козырев: Представителям философского факультета интересно разное. Среди нас есть разные люди – и верующие, и неверующие. Кто-то из нас занимается русским богословием, и я могу сказать, что богословские вопросы затрагивались, прежде всего, в докладе С.С. Хоружего. Это первый доклад, который прозвучал на пленарном заседании. Он состоял из двух частей, и вторая часть, касавшаяся учения Хомякова о соборности, как раз затрагивала аспект полемики, которая существует в современном православном богословии, в частности, французском, относительно того, как понимать соборность. Является ли соборность онтологическим признаком Церкви или это некое вторичное, «техническое» понятие, связанное с умением принимать соборные решения на церковных соборах? Сергей Сергеевич рассматривал два возможных перевода слова «соборность» на французский язык – catholicité и conciliarité. Первое слово происходит от греческого καθολική – кафолический, католический, второе – от латинского concilium – собор, в том числе церковный, поместный собор. Он убедительно, на мой взгляд, показал, что речь идёт не о церковных соборах, а именно о соборности как онтологическом качестве Церкви, прописанном в Символе веры. Это очень существенный вопрос применительно к Хомякову. Определённые богословские вопросы затрагивались и во время панельной дискуссии, которая была во второй части конференции.

Д.С. Гасак: Довольно быстро нам удалось достичь договорённости не только с музеем, но и с Философским факультетом МГУ. Алексей Павлович Козырев очень деятельно включился в работу по подготовке конференции, за что мы ему очень благодарны. Как благодарны и кафедре русской литературы РГПУ им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург). Видите ли, философия, богословие, филология представляют собой часто непересекающиеся сферы. Но Хомякова, как и его ближайших друзей по славянофильскому кружку, трудно назвать только философами, богословами или литераторами. Это оригинальное явление русской мысли и русской жизни, поэтому восприятие славянофильского наследия требует совместных усилий. Это очень интересно. Тем более, что влияние советских идеологических конструкций в отношении русской религиозной мысли до сих пор ощущается. Конечно, за один день мы успели не много, но уровень выступлений был высокий, и, как мне показалось, возник большой взаимный интерес.

Как Вам кажется, какое значение имеют такие конференции в контексте столетия 1917 года, когда началось разрушение русской жизни, русской традиции?

А.П. Козырев: Замысел конференции не был связан со столетием революции. Но, наверное, связь всё-таки есть. Ничего случайного не бывает. Конференция состоялась в октябре, а октябрь – это месяц, именем которого называется октябрьская революция – переворот 1917 года, который устроили большевики. «Главный большевик» Ленин говорил, что есть две культуры – культура эксплуататоров, дворян, буржуазии и культура эксплуатируемых, пролетариата, низов, и что эти культуры антагонистичны. То же самое говорилось и продолжает говориться о морали: что есть мораль богатых, угнетателей и мораль рабов. И что если эти морали приходят в конфликт друг с другом, то всё, что мы называем заповедями, все законы общечеловеческой морали перестают действовать: можно убивать, грабить, насиловать... Эта парадигма внедрялась в наше сознание в течение многих лет, и даже сегодня многие наши журналисты, историки, писатели, философы придерживаются того же мнения: что есть две культуры, две морали, что есть ценностное раздвоение, которое вполне оправдано, и его надо держаться.

Сретенский храм в усадьбе Богучарово был создан архитектором-самоучкой. 25 мая 1840 года А.С. Хомяков писал своему другу А.В. Веневитинову: «Начну с просьбы. Податель сего письма, отпущенный мною на волю человек Сергей Александров, ремеслом архитектор, весьма не бездарный, строитель того Великого собора Богучаровского, который тебе известен, едет в Петербург выхлопотать себе звание вольного художника». Называя Александрова «новым Пиранези или Палладио», А.С. Хомяков в заключение пишет: «Не откажи ему в своём пособии, то есть замолви доброе слово у предержащих властей... Доброе дело сделаешь и меня одолжишь».

 

Возвращаясь к Хомякову, можно сказать, что, может быть, действительно есть некоторое противостояние, но не двух культур, а культуры и антикультуры. Есть дворянские гнёзда, где создавались замечательные проекты храмов, писалась «Семирамида (Записки о всемирной истории)», создавались поэтические и богословские произведения. А есть попытка поднять на вилы тех, кто жил в этих усадьбах. И вот это уже – не культура, а бунт против культуры; называть это какой-то особой «пролетарской культурой», «культурой низов» нельзя. И мы должны это осознать. К сожалению, революция 1917 года, которая сначала, когда казалось, что мы пришли к новой России и произошло освобождение, воспринималась как почти что божественная, провиденциальная, «бескровная Пасха», привела потом к рекам крови и эпохе террора. Об этом стоит вспомнить, обращаясь к каким-то более органическим этапам истории русской культуры и к людям, которые жили в иной системе ценностей, таким как Алексей Степанович Хомяков.

Тем не менее определённое разделение в обществе, восходящее в том числе и к расколу XVII века, в то время существовало. В этом смысле действительно существовали две культуры (была ведь и настоящая крестьянская культура, но с дворянской они говорили на разных языках). И мне кажется, что как раз Хомяков, может быть, олицетворяет попытку вновь собрать народ, преодолеть это разделение глубоко внутренним, конструктивным, духовным путем.

Конечно, дореволюционный период не следует рассматривать как миф о святой Руси, где был народ-богоносец и всё было прекрасно. Действительно, раскол был тяжёлой раной, и он тоже был кровав. Были не только самосожжения старообрядцев, государством проводились по отношению к ним карательные и полицейские акции – например, по отношению к монахам Соловецкого монастыря, и это осталось в истории России. Хомяков напомнил нам о соборности. А ведь соборность – это умение держаться вместе и преодолевать трагические разрывы.

Другое дело – как их преодолевать, особенно в наше время после всего, что случилось в минувшем веке. На мой взгляд, нельзя забывать о том, что были палачи и были жертвы, и теперь обниматься и примиряться под предлогом того, что у нас единая история и поэтому красные комиссары должны примириться с белыми офицерами. Логика примирения людей, которые в истории были антагонистами и врагами, не работает. Примирителем должна быть культурная память, которая правильно расставляет акценты и называет своими словами то, что имело место в истории.

Многие говорят, что примирение возможно только через покаяние.

К сожалению, те люди, которые подняли друг на друга оружие, они ушли из жизни. Мы за них не примиримся. А вот как-то примирить в себе отношение к памяти мы, наверное, можем. Это, безусловно, связано с покаянием. Но покаяние не должно отменять сам факт трагедии. Покаяние – это христианское понятие, а трагедия – понятие античное. Оно никуда не делось, и мне кажется, оно связано с осознанием факта невозврата: нельзя повернуть историю вспять и сделать трагедию не бывшей. Нельзя бывшее сделать не бывшим. Трагедия же переживается через катарсис, через очищение. Наверное, покаяние – это христианский аналог катарсиса, т. е. мы должны в себе умирить эмоции. Но мы не должны отменить память. Мы не должны забыть о том, что было, – например, сказав, что и палачи, и их жертвы равноценны для русской истории.

Как Вам кажется, могут ли события, подобные конференции, посвящённой А.С. Хомякову, стать частью того усилия воспоминания (и поминовения), к которому Вы и возглавляемое Вами Преображенское братство так активно призываете весь последний год?

Священник Георгий Кочетков, ректор Свято-Филаретовского института: Такие конференции, независимо от того, носят ли они научный, краеведческий, искусствоведческий или преимущественно богословско-философский характер, всегда имеют своей целью (может быть, имплицитно) воспоминание не только отдельных идей, не просто внешних фактов, но и тех людей, о которых мы говорим. Мы говорили на конференции о Хомякове, о том замечательном периоде нашей русской истории, когда появилась самостоятельная богословская мысль, когда она расцветала, обогащалась новыми идеями и образами, когда она по-новому оплодотворяла всю русскую жизнь – а на самом деле не только русскую, но и всю православную, а может быть, и не только православную. Вспоминая эти вещи, мы не просто отмечаем духовные, научные, жизненные подвиги, мы не просто призываем к тому, чтобы признать благочестие, и даже, может быть, святость этих людей – мы хотим действительно войти в то предание, в тот опыт, в ту жизнь, которая породила такие замечательные явления нашей истории.

Всякое воспоминание действительно имеет духовное значение. Мы не случайно совершаем поминальные службы и пишем записки в храмах, не случайно стараемся вспоминать происходившие события, как славные, так и ужасные, например, события столетней давности, особенно революцию октября 1917 года в России. Мы вспоминаем всё это для того, чтобы учиться не делать ошибок самим, чтобы учиться тому, как надо сопротивляться греху, злу, пороку, обманам, всему тому, что, к сожалению, иногда одерживает верх в истории. Да, конечно, мы должны думать о том, что такое честь и достоинство человека, как избежать бесчестия, как избежать всякого рода лжи и обмана, зависти или гордыни, как избежать той пассивности, которая не позволяет вовремя идти вперёд, к Богу и друг ко другу навстречу, чтобы, объединившись, побеждать духовных врагов.

Да, мы должны любить врагов, но особенно мы должны любить тех людей, которые нам указывают путь, которые показывают, что значит настоящая православная жизнь в современных условиях, в наше время, в нашу эпоху.

Поэтому и конференция, посвящённая Хомякову, позволяет нам вспомнить о коммюнотарности русского народа, о соборности, о личностности – о тех принципиально важных вещах, на которых надо делать сейчас особый акцент в нашей жизни, чтобы избавиться от разрушительных явлений, принёсших столько страданий и бед нашей церкви, нашему народу, нашей стране, особенно в последнее столетие. Наследие Хомякова (а если вспомнить ещё одну недавнюю замечательную конференцию, посвящённую трагическим событиям середины XVII века, мы можем сказать, что это наследие близко и к лучшему, что есть в нынешнем старообрядчестве), – это, прежде всего, осмысление и продвижение по пути соборности, по пути общинности, братскости. Русский народ к этому очень расположен, но это есть и во всех людях, во всех народах. И нужно об этом говорить, не опасаясь того, что нас будут подозревать или в индивидуализме, или в коллективизме. Нет, это мы уже пережили, мы это прошли, и мы должны теперь смело смотреть в будущее.

Воспоминание всегда может стать выражением нашей веры в Воскресение. И если на поминальной трапезе от любовного воспоминания о том, каким был при жизни человек, мы ожидаем плодов для него в Царстве Небесном, то какими могут быть плоды такого, как на этой конференции, или иного воспоминания пережившей Катастрофу и практически погибшей России?

Всякое воспоминание пред Богом, если оно совершается именно пред Богом, есть явление любви, свидетельство любви, свидетельство о том, что мы не собираемся оставлять ни прошлого, ни настоящего без поминальной молитвы. Мы хотим, чтобы наше будущее и на земле, и в Царстве Небесном было явлением соборности, было явлением того единства во Христе, о котором как раз и свидетельствуют такие воспоминания. Конечно, любое воспоминание должно быть связано с молитвой, с открытием сердца, укреплением доверия и веры в отношении тех достойных людей, которые оставили великое наследие, способное восстановить целостность и полноту жизни, прежде всего жизни духовной, которой в мире сейчас определяется всё.

На Круглом столе «Время ли славянофильствовать?»: священник Георгий Кочетков, кандидат богословия, ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института; Павел Евгеньевич Фокин, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Государственного Литературного музея; Алексей Павлович Козырев, кандидат философских наук, заместитель декана философского факультета МГУ; Дмитрий Сергеевич Гасак, первый проректор Свято-Филаретовского православно-христианского института

 

Беседовала Александра Колымагина

Кифа № 13 (231), ноябрь 2017 года