В поисках подлинных корней

Интервью с организаторами и участниками юношеского собора-лагеря

После трудов по расчистке хозяйственных ворот в бывшей усадьбе Приклонских-Рукавишниковых (Нижегородская область)

Сколько лет Вы ездите в Юношеские соборы-лагеря?

Ольга Синицына, руководитель детско-юношеского центра Преображенского братства, 44 года: Я езжу в них уже семь лет – всё время, что они существуют. И каждый раз директором.

Пётр Озерский, 22 года: В общем лагере однажды я уже был, а вот в экспедицию в этом году поехал впервые.

Нина Колымагина, 12 лет: В этом году я была в первый раз.

И что, на Ваш взгляд, в них самое главное?

Ольга Синицына: Самым главным в них всегда было собирание во Христе. У подростков здесь есть возможность укрепиться в понимании того, что и они Богу интересны и важны. Они видят, что Он принимает их молитвы, их ответственность, их маленькое усилие и отвечает им – отвечает через особую атмосферу в лагере, через дружество, через сотрудничество, через взаимопомощь, через те открытия, которые происходят в экспедициях и в нашем общении.

Но наши соборы – это ещё и попытка научиться отвечать за то место, где ты родился, где растёшь, и обрести преемственность, утерянную за годы советской власти. Это особенно интересно тем, что считается, будто подросткам обычно неинтересна никакая история. Но в пространстве лагеря особым образом открывается тема поиска той России, которую мы не знаем и которую мы потеряли.

Слева направо: Пётр Озерский, Ольга Синицына, Нина Колымагина

 

Пётр Озерский: Важнее всего для меня была возможность жить вместе с нашими братскими подростками настоящей, интересной, цельной христианской жизнью. Для меня это такой камертон, по которому можно оценивать свою обычную жизнь уже здесь, в Москве: дотягиваешь ли ты до этого уровня? Для молодёжи ЮСЛ особенно важен, т. к. он даёт почувствовать ответственность, выбраться из скорлупы индивидуализма и хоть немного пожить не для себя.

Нина Колымагина: Наверное, главное – это молитва. И ещё то, что там мы все вместе, как одна семья.

Тема юношеских соборов вот уже два или три года связана с поиском русского человека. Почему Вам лично это интересно и какого результата Вы хотите добиться?

Ольга Синицына: Я думаю, что все эти семь лет то, что мы делали, это и был поиск русского человека. Просто раньше мы так это не формулировали. Мы говорили о поиске России, которую мы потеряли. Помню, в самом начале многие скептически относились к нашей идее. Ведь людей, которые знали ту Россию, – их просто уже не осталось на белом свете, они состарились, умерли. Никаких новых интересных архивов, казалось бы, тоже не осталось, и непонятно, что искать, если этого уже и нет. Но наш вопрос был Богом принят, и стал даваться ответ. Каждый год мы находили интересных людей, которые могут нам рассказать о той России. Нам открылся архив Александры Алексеевны Ершовой (урождённой Штевен) – архив, о котором никто не знал. И, конечно, в поисках той России, которую мы не знаем, мы не случайно вышли на тему русского человека. Ведь чтобы что-то возродить или стать наследниками, преемниками, нужен человек, который обладает определёнными качествами. Поэтому обращение к человеку, его качествам и дарам произошло естественным образом.

Чего мы хотим добиться? Конечно, мы уже не сможем стать такими, какими были люди до 1917 года, и никогда наша страна не сможет стать такой, какой она была. Но всё-таки верится, что где-то остались какие-то семена, нити, корни, которые можно было бы ещё возродить для того, чтобы выросло что-то новое – новый человек, который может жить на этой земле, её любить, за неё отвечать, её преображать.

Пётр Озерский: Тема русского народа и русского человека мне интересна в первую очередь в её генеалогическом преломлении. Сейчас жизнь людей меняется особенно быстро, отсюда происходит соблазн жить так, словно до тебя ничего не было. Но связь с другими людьми через историю – принимаешь ты её в расчёт или не принимаешь – всё равно существует. ЮСЛ дал мне импульс для того, чтобы углубиться в свою семейную историю и одну ветвь раскопать до пятнадцатого колена. Когда будет время, я хочу устроить экспедицию вроде ЮСЛовской по селам Вологодской и Архангельской области, в которых жили мои предки.

Нина Колымагина: Вообще-то я даже не знала, что есть такая тема. Нам сказали найти русского человека – мы нашли Жанну Потравко. Она – друг нашего братства, к ней уже ездили некоторые группы. Она пытается восстановить усадьбу Рукавишниковых. Они жили в Нижегородской области, там у них была усадьба, и её разрушили революционеры, забрали всё. А она пытается всё там восстановить. Мы даже приняли участие в этом восстановлении – расчищали ворота, выкапывали 200-летнюю брусчатку. Даже почувствовали себя археологами.

Делитесь ли Вы этим опытом, рассказываете ли кому-нибудь?

Ольга Синицына: Сфера педагогики, как мне видится, очень индивидуализирована. Ведь, как известно, дети – это наше будущее, а представление об этом будущем и, значит, о том, как мы должны воспитать детей, – очень «приватизированная» область. Наш опыт вызвал большой интерес на Рождественских чтениях. Но это было не на педагогической, а на краеведческой секции.

Пётр Озерский: Да, рассказы о братских лагерях и паломничествах обычно вызывают интерес у моих родственников и друзей, а иногда продолжаются беседами о семейной истории.

Нина Колымагина: В лагере каждая группа после экспедиции рассказывала, где она побывала, нашла ли русского человека. Все вместе решали, показывать ли какие-то картинки, какое-нибудь видео. Нужно было уложиться в 15 минут. Вначале рассказывали старшие, потом – младшие.

А потом, после лагеря, я тоже рассказываю о нём, но только тем людям, которым я доверяю.

Беседовала Александра Колымагина

Кифа № 12 (230), октябрь 2017 года