Спускаясь в расстрельный ров Интервью с протоиереем Кириллом Каледой, настоятелем храма Свв. новомучеников и исповедников Российских, о новом мемориале на Бутовском полигоне Я от многих людей уже слышала о мемориале, который открывается в Бутове: кто-то из знакомых ездил на экскурсию, кто-то был на встрече с директором музея Игорем Владимировичем Гарькавым, и все с большим чувством рассказывают, как это будет выглядеть. Это будет ров, где по стенам будут списки имён расстрелянных. А будут ли там фотографии? Идея мемориала – увековечить именно имена. К сожалению, у нас нет фотографий всех убиенных. Но есть список людей, которые были расстреляны на Бутовском полигоне в период с августа 1937-го по октябрь 1938 года. И это около двадцати тысяч людей? Двадцать тысяч семьсот шестьдесят два человека: по ним есть акты о приведении в исполнение приговоров с указанием имен и фамилий. В результате проверок, которые проводили в начале 1990-х сотрудники КГБ, удалось установить, что все эти люди расстреляны именно на Бутовском полигоне. Эти акты – основополагающие документы для нашей мемориальной, исторической, исследовательской деятельности. Возникла идея отразить имена всех двадцати тысяч расстрелянных на каменных плитах. Чтобы прочитать их, нужно будет спуститься вниз – ниже уровня земли. Мы располагаем их во рве, по стенам которого с двух сторон идут доски с именами. Они сгруппированы по датам расстрелов; с одной стороны тридцать седьмой год, с другой – тридцать восьмой. На этих досках выбиты имя, фамилия и год рождения каждого погибшего. Сначала мы хотели, чтобы было указано еще и отчество, но, к сожалению, не смогли себе позволить такой «роскоши»: длина этих досок и так триста метров – сто пятьдесят метров одна сторона, сто пятьдесят метров другая. Уменьшить высоту букв мы не можем, она и так относительно небольшая, около двух сантиметров; не имеем и возможности еще увеличивать размер мемориала. Поэтому остановились на том, чтобы на досках были выбиты фамилия, имя и год рождения. Почему год рождения? Потому что у нас среди этих двадцати тысяч имеются полные тёзки: имя, фамилия, отчество совпадают, различается только год рождения. Для того, чтобы различить этих людей, мы его и указываем. Когда мы спускаемся, то оказываемся фактически уже на уровне погребения: наши исследования показывают, что глубина захоронений сейчас – около полутора метров. Таким образом, мы входим в символический расстрельный ров. Он сделан на том месте, где настоящих погребальных рвов нет – мы не пересекаем захоронения. Мемориал сделан в восточной части полигона, на территории так называемого Яблоневого сада. Этот сад был посажен сотрудниками КГБ в семидесятых годах на том месте, где не было общих могил. Нужно сказать, что одна из причин, почему мы решили углубить мемориал, связана еще и со стремлением не очень сильно повлиять на общий облик полигона. Мы всё-таки привыкли к тому, что он выглядит именно так. Мы надеемся, что сооружение этого мемориала будет завершено к концу лета, в августе, и в начале осени мы сможем его открыть.  Я помню, как лет двадцать назад мы приезжали к вам в Бутово. Тогда была ещё только деревянная церковь и деревянный крест на полигоне, и сердце во время поминальной молитвы, конечно, сжималось и содрогалось. В последнее время в разных местах в связи со столетием событий 1917 года и с восьмидесятилетием начала большого террора устанавливают памятники. Недавно был установлен закладной камень в Левашове, на месте, где будет памятник погибшим членам братств. Осенью будет установлен памятник жертвам репрессий в Москве. И тем не менее у меня такое ощущение, что людей, которые приезжают, думают, вспоминают, не стало значительно больше. Их всё равно очень мало, и общее усилие осознания и покаяния в связи с тем, что произошло в минувшем веке, пока очень небольшое. А как Вам кажется? Ведь в Бутово всё время приезжают те, кто размышляет об этом? Я согласен с тем, что покаяние и осознание того, что произошло, действительно, совсем небольшое. Последние несколько лет в составе организованных групп экскурсантов и паломников Бутовский полигон за год посещает всего лишь около восьми тысяч человек. Конечно, есть те, кто приезжает сам по себе, прежде всего родственники, и в нашу статистику они не попадают. Люди приезжают и на богослужение; патриаршая служба собирает три, четыре тысячи человек. Но всё равно это очень мало, особенно если сравнить с цифрами посещений подобных памятных мест в Европе или Израиле. В центре Берлина на том месте, где некогда была штаб-квартира гестапо, сейчас создан мемориальный комплекс «Топография террора», и этот комплекс посещает за год полтора миллиона человек. Понятно, что он находится в центре города, до него гораздо проще добраться, чем до Бутово; для того, чтобы приехать к нам, надо приложить некоторые усилия. Но всё равно цифры просто несопоставимы*. Вместе с тем я служу здесь более двадцати лет и могу свидетельствовать, что число посетителей Бутовского полигона всё-таки возрастает, и это заметно. И в целом память о жертвах распространяется, расширяется, причём она становится более глубокой. Свидетельство этому – то, что нас посещают самые разные люди. Вот пример: недавно приехала большая группа из Уральска, поскольку оказалось, что у нас в Бутове похоронен Дос-Мухамедов Джаганша, который стоит у истоков создания современного государства Казахстан. Он был расстрелян 3 августа 1938 года. В этой небольшой группе, человек в пять-шесть, были два человека, которые занимаются историей Казахстана, был журналист и был мулла. Такая вот неожиданная для нас делегация. А на праздник апостолов Петра и Павла были паломники с севера Италии – четыреста человек. Слава Богу, что и наши православные русские паломники тоже посещают Бутовский полигон. Весной и летом этого года у нас было много таких групп. 
Мы и сами каждое лето совершаем паломнические экспедиции по местам жизни и подвига новомучеников. Нашим приходом мы объехали фактически всю европейскую часть России, были в Прибалтике, в Белоруссии, в Украине. В этом году наше паломничество проходило по Архангельской области, и закончилось оно на Соловках. Дело в том, что десять лет тому назад, в 2007 году, крестным ходом, который прошёл по водным системам Беломор-Балтийского канала, системам Волго-Балта, канала имени Москвы мы привезли с Соловков большой поклонный крест, и этот крест уже десять лет стоит у нас на полигоне. В память об этом событии мы и решили, что в этом году совершим нашу паломническую экспедицию на Север. Поездка наша началась с города Вельска, с села Пежма, откуда происходит одна из наших Бутовских новомучениц, Апполинария Тупицына, продолжилась в Кеми, а завершилась на Соловках. И все эти годы, совершая паломничества, мы видим, что там, где раньше никто ничего не знал о новомучениках, их почитание, память о них присутствуют. И слава Богу! Понятно, что иногда батюшки просто откликаются на призыв священноначалия, на указание, что необходимо отслужить службу новомученикам, провести какие-то памятные мероприятия. Но тем не менее после общения со своими собратьями-священнослужителями я могу уверенно сказать, что немало и тех, кто действительно ревнует о памяти новомучеников. --------------------- * Мы решили позвонить в Государственный музей истории ГУЛАГа, находящийся в центре Москвы, и узнать, сколько посетителей бывает за год в нём. В 2015 году было 25 800 посетителей, в 2016-м – 36 800. – Ред. Кифа № 10 (228), август 2017 года |
Церковь и общество 
