«Образование братств было церковным ответом на насилие над душой, над разумом»

10 июня на Левашовском мемориальном кладбище под Петербургом был установлен закладной камень на месте будущего памятника погибшим от репрессий членам православных братств

 

На Левашовском мемориальном кладбище 10 июня был установлен закладной камень памятника членам православных братств, пострадавшим в годы советских репрессий. Памятник будет изготовлен на грантовые средства (проект – победитель конкурса «Православная инициатива»), а также на частные пожертвования, и установлен к столетию возрождения братского движения в России.

Во время общей молитвы звучали пасхальные приветствия и имена погибших во время репрессий братчиков (среди которых поминались члены не только петроградских братств, но и Крестовоздвиженского братства Н.Н. Неплюева, и братства владыки Макария (Опоцкого)). На вопросы «Кифы» ответили совершавшие литию священнослужители

Почему для Вас важно было сегодня оказаться здесь?

Протоиерей Александр Будников, благочинный храмов Выборгского округа: Я здесь и «по должности», и по зову сердца. Я отношу себя к тем людям, которым очень близки идеи Александра Исаевича Солженицына, и очень интересуюсь историей России, особенно историей нашего Отечества и историей Церкви двадцатого века. Это очень трудная тема. Сколько погибло невинных людей – и даже не репрессированных, а просто умерших в гладоморах! В двадцать первом году был страшный голод. В тридцатые годы были несколько гладоморов. После войны – об этом мало говорят – в сорок седьмом году, по разным оценкам, не менее двух миллионов человек умерло от голода. И когда говорят или пытаются говорить о достижениях, невозможно не ответить: да, были достижения, но какой ценой? Сколько тысяч костей замуровано в берегах Беломорканала и канала Москва-Волга вместе со строительным раствором?

Некоторые историки критиковали царя Петра и осуждали его за то, что он на болоте построил Петербург и много погибло строителей. Но разве можно сравнивать количество погибших тогда и погибших в минувший век? Ведь погибшие в нашей стране в XX веке – это миллионы! Конечно, перед Богом ценна каждая жизнь, жизнь любого человека. Но здесь важен ещё один аспект: это была определённая идеологическая политика, по сути дела, геноцид. Если нацисты проводили геноцид по расовым признакам – там уничтожению подвергались неполноценные с точки зрения их идеологии расы, то у нас был классовый геноцид. Помните, был такой товарищ Лацис? Вот он прямо говорил: «Уничтожать по классовым признакам. Расстреливать...» Там не искали виновных. Принадлежишь ты какому-то классу...

к священству, например...

...к духовенству или какой-то ещё социальной группе – тебя просто уничтожали. Вспомните систему заложни ков, первые концлагеря. Вспомните, что делал с тамбовскими крестьянами командарм Тухачевский, Котовский и ряд других советских военных деятелей. Если всё это поднимать, то такая страшная картина возникнет! Другими словами, история России двадцатого века – это многострадальная, кровавая, трагическая история. Отчасти мы сами в этом виноваты, потому что большинство народа, к сожалению, в тот момент впало в безумие, поверило, что можно таким путём осуществить утопию – создать какое-то справедливое общество, рай на земле, и как бы сошли с ума. Потому что сколько их было, комиссаров-большевиков? Горстка, несколько сотен. Если бы им никто не поверил, они бы проиграли. Или просто в сумасшедший дом их отправили бы и забыли бы давно. Так что, к сожалению, как показывает наша история, это трагедия всего нашего народа. И вот теперь дай Бог, чтобы потихонечку все мы приходили в здравое сознание и к здравой оценке всего того, что мы пережили. И чтобы никогда к этому не возвратились. Не нужно нам больше никаких социальных или каких бы то ни было экспериментов, а нужно возвращаться к основам нашей тысячелетней истории, основанной на вере, благочестии, заповедях Господних.

Протоиерей Михаил Владимиров: Я произнесу неоднократно уже звучавшую фразу: народ, не помнящий своей истории, рискует повторить её вновь. Христос заповедал нам быть подлинными. Он явился в исторически определённое время, с определённой целью, в определённой исторической канве. Мы народ прежде всего христианский и не имеем права приносить в жертву сиюминутной политической выгоде нашу многострадальную кровавую страшную историю. Сегодняшний день – это ещё один кирпичик в здание того фундамента, встав на который, мы совершим подлинное покаяние. Краеугольный же камень для нас – Христос. И только осознав глубину нашего падения в советский период времени, глубину нашего отречения от Христа и последовавшую за этим страшную катастрофу, мы можем осознать и каков выход для нас – и для каждого в отдельности, и для всей страны в целом. Мы знаем, что катастрофы подобного рода, хотя и разного масштаба, происходили и у некоторых других народов. Бывали и моменты осознания, и акты народного покаяния, порой даже законодательно закреплённые. У нас же на сегодняшний день нет чёткого, определённого мнения о событиях минувшего века ни среди людей, ни среди правительства. А ведь это важнейший момент, который либо изменит нашу судьбу в очах Божиих, либо оставит нас «страной нераскаянных Каинов», которая будет продолжать источать из себя миазм раковой опухоли, захватывающей наши силы.

Священник Константин Морозов: 1917 год, столетие которого мы вспоминаем, – переломный год в истории России. Безусловно, этот закладной камень – одна из вех памяти об итогах 1917 года, трагического года, когда мы потеряли старую Россию, которую до сих пор не обрели. И безусловно, это дань памяти тем людям, которые проявили своё мужество перед лицом испытаний. У нас нет сегодня таких гонений, репрессий и преследований, но мы не имеем мужества в вере. Может быть, когда Господь поставит нас перед испытанием, кто-то и покажет своё мужество. Но сейчас такого мужества нет. И то, что те, кого мы вспоминаем, проявили свою веру, показывает, насколько она была глубока и продуманна. Думаю, что новомучеников и исповедников, которые были членами братств, созданных для защиты православия в годы гонений, для распространения просвещения в те годы, когда закрывались и воскресные школы, и духовные школы, сплачивало это общее служение. Оно давало им возможность жить в тех стеснённых обстоятельствах. Жизнь продолжалась. Она была какой-то иной. Можно прочитать много книг о катакомбах XX века, но главное, на мой взгляд, – у людей было чувство изменённости. Что-то ушло, но взамен для кого-то пришла святость, а для кого-то – грех и отчаяние. Общество резко разделилось, как это всегда случается в критический момент. Кто-то был готов идти на жертву – в первую очередь ради свидетельства о воскресении Христовом. А кто-то был готов убить человека, лишь бы самому остаться в живых. И мы сейчас видим, что имена большинства людей, сделавших второй выбор, – в забвении. А имена первых мы ищем в архивах, в тех или иных книгах, мемуарах. Этим занимается огромное количество людей, и сегодня многие из них пришли сюда – значит, эта тема им не безразлична, как и мне. Мы потеряли уникальных людей. И стоит задуматься о том, что страна была бы другой, если бы эти люди были живы. Насколько мы были бы вообще другим обществом и иным государством, если бы они не лежали сейчас на Левашовском кладбище в бесчисленном количестве, а были с нами в течение минувшего столетия.

Памятник, который мы будем устанавливать на месте этого закладного камня, посвящён погибшим членам братств – тех братств, которые стали возникать в ответ на призыв патриарха Тихона и при поддержке митрополита Вениамина. А насколько сейчас актуален этот призыв? Нужны сейчас братства или нет?

Прот.  Александр Будников: Я думаю, что нужны. Конечно, сейчас создать многочисленные братства сложно. У нас ведь жизнь церковная только начинает развиваться. Ещё много всяких условностей, страхов. С другой стороны, распространено потребительское отношение к церкви: «Дай мне, Господи, то, чего я хочу - земных благ, успешности в земных делах...» А глубинной-то веры нет, той веры, с которой человек обращается с молитвой: «Да будет воля Твоя». И чаще всего воцерковление людей пока ещё неполное, незначительное. Поэтому пока что широкого распространения братств, церковных движений нет. Но они уже появляются и когда-нибудь, я думаю, свою положительную роль сыграют.

Прот. Михаил Владимиров: Конечно, это во многом остаётся только благим пожеланием, хотя внешняя деятельность братств, безусловно, существует, и это очень отрадный факт нашей жизни. Чем больше вокруг зла, тем больше умножается и благодать, как мы помним. Тем больше надежда, что люди будут объединяться не по принципу «как вместе хорошо отдохнуть и друг другу понравиться», а по принципу «как вместе спасаться во Христе». Это возможно, когда есть не просто общие цели и устремления, а когда есть и очень важный побуждающий фактор. На сегодняшний день мы можем потерять нашу страну и нашу национальную идентификацию как русских людей. И то, что делает нас русскими, дают на сегодняшний день именно братства, где есть твёрдая историческая память, где есть и свой печатный орган, и возможности выхода на какие-то общественные организации. Мы видим, что когда правящая элита оказывается бессильной (а это не раз было в истории, и не только в нашей стране), то должно быть какое-то движение снизу. Образование братств в минувшем веке было церковным ответом на насилие над душой, над разумом наших соотечественников. Именно так и создаются такие братства, у которых должна быть, безусловно, твёрдая позиция относительно того, что было и что нужно делать. Сказано это было русскими людьми давно, ещё в эмиграции. Пускай они не жили в это время в России, но они оставили нам огромное наследие. Его изучение – наша святая, не побоюсь этого слова, обязанность. Я говорю, в частности, об изучении наследия наших русских философов – Семёна Франка, Ивана Ильина. Это движение было очень активным в начале 1990-х, но потом, в силу разных обстоятельств, может быть, в силу попущения Божьего, как-то не приняло широкого распространения. А ведь всё было сказано уже тогда. И глубокое осмысление этого наследия позволит нам поговорить и о настоящем, и о будущем.

Свящ. Константин Морозов: Я думаю, что это очень актуальный вопрос. Если бы такие братства были в приходах и епархиях – пусть даже одно, но сильное – это было бы очень мощным двигателем православия и на приходах, и во всей епархии. Почему люди сплачивались в братства? У них было общее дело. В то время прежде всего это защита православия. И к этому огромное количество таких важных и нужных дел – просвещение, миссионерство. Это то, что формировало людей, находящихся в братствах. Как монахи спасаются вместе, так и миряне должны спасаться вместе. Поэтому, конечно, нужно организовывать наших прихожан, объединять их вокруг такой деятельности. Это будет замечательно.

Из выступления А.Я. Разумова, руководителя центра «Возвращённые имена» при Российской национальной библиотеке, одного из создателей и историков мемориала «Левашовская пустошь»

Какой счастливый день, Господи! Мы отыскивали в архивах и изучали следственные дела. Мы оставляли здесь, на Левашовском мемориальном кладбище, памятные знаки и памятники и ухаживали за ними. И вот мы выбрали прекрасное место для прекрасного памятника.

У нас большой путь впереди. Мы места советских злодеяний должны превратить в места памяти – памяти всегдашней, памяти на каждый день. И таких мест уже довольно много. Это наше Левашово под Петербургом, Сандармох под Медвежьегорском, Красный Бор под Петрозаводском, Секирная Гора на Соловках, Бутово и Коммунарка в Москве, Дубоtвка под Воронежем, Зауральная роща в Оренбурге, Медное под Тверью, Катынь под Смоленском, Быковня под Киевом, Куропаты под Минском. Много этих мест. Они уже стали местами памяти. А многие места массовых погребений ещё не найдены. Мы должны их отыскать и сделать местами памяти.

Наш памятник здесь, конечно, будет замечателен и будет всеми принят. Я верю в это. И мы не остановимся на этом пути. С Богом, дорогие братья и сёстры.

Текст: Анастасия Наконечная, Андрей Белоусов
Фото: Игорь Хмылёв

Кифа № 9 (227), июль 2017 года