Пустыню надо очеловечивать Интервью с Феликсом Разумовским, историком, тележурналистом, автором и ведущим программы «Кто мы?» Феликс Велиевич, в последнее время мы занимаемся осмыслением того, что произошло за эти сто лет и почему это произошло. Хотелось бы спросить у Вас о том, как можно говорить об этом людям таким образом, чтобы у них рождалась какая-то надежда, – но надежда, не противоречащая правде. Я не знаю, откуда возникает сегодня серьёзный и угнетающий пессимизм, потому что, слава Богу, эпоха гонений на веру и церковь Христову позади, и мы не находимся в ситуации новомучеников. Мы собираемся, обсуждаем все наши проблемы. Проблем много, потому что русская жизнь в целом представляет собой на сегодняшний день просто руины, развалины. Но при этом мы – свободные люди. «С нами Бог, кого убоюся?» – вот и всё. Просто предстоит очень много всяческой работы – не только руками, но и головой. С тем, что мы видим вокруг, должна прежде всего как-то справляться именно наша мысль. Вообще главная проблема сегодняшней русской жизни – это проблема мировоззрения: как смотреть на окружающую жизнь, как её описывать, как её воспринимать, как воспринимать нашу историю. Потому что часто мы смотрим на это совершенно неправильно, так сказать, не «умными очами». Наше зрение (и мировоззрение!) изуродовано не только идеологией ХХ века, но и либеральным проектом 1990-х. И то, и другое является для нас, православных христиан, неприемлемым. То есть мы, христианское общество, должны предложить другое видение, а значит, другой язык, другую мысль и другое восприятие истории. Ну, и современности, конечно. Но ведь христиане должны быть каким-то образом собраны, чтобы представлять собой общество? Безусловно. Пока это не очень получается. Пока мы пребываем в пустыне постсоветской жизни. Я говорю о пустыне в духовном смысле. Это не место, где вообще ничего нет, один песок, как в какой-нибудь аравийской или египетской пустыне. В нашей «пустыне» стоят дома, магазины, офисы... машины ездят. Но вокруг нет ничего человеческого. И красоты нет. Вот куда мы попали: на пространстве русской земли осталось очень мало человеческого. На Рождественских чтениях тоже говорили о том, что не осталось красоты. Да, это говорит о масштабе наших потерь и о характере разрушения русской жизни. Есть храмы, мы их изо всех сил строим и восстанавливаем. Однако в пустыне могут жить и жили только подвижники. Для человека, не ушедшего от мира, это испытание предельное. Далеко не каждый имеет дар его выдержать. Мы же в большинстве своём вовсе не пустынножители; но обитая в городах, деревнях, поселках, мы каким-то образом ввергли себя в эту ситуацию – мы создали на русской земле пустыню. И нам надо из этой ситуации выбираться. Значит, должно появиться христианское общество, живая христианская культура. Мы должны вместе серьёзно обсуждать нашу жизнь. Не так, как это происходит в большинстве СМИ, где даётся бессодержательная информация и возникает иллюзия, что мы всё знаем. На самом деле то, что мы постоянно слышим вокруг, – это просто шум, и мы совершенно не понимаем, что происходит. Значит, наша надежда в том, что появятся такие христианские силы, которые смогут что-то менять, как отшельник-аскет в этой пустыне? Он очеловечивает пустыню. А дальше вокруг монастырей прилепляются крестьяне, возникают деревни, хозяйство... Только так. Пустыню надо очеловечивать. Беседовала Мария Цыбульская Кифа № 3 (221), март 2017 года |
