В Москве прошла презентация фильма «Исповедник Борис Холчев»

О фильме и его герое рассказывает режиссер Олег Глаголев

Кадр из фильма. В центре – архимандрит Борис. Среди окружающих его клириков будущий исповедник протоиерей Павел Адельгейм (стоит за спиной о. Бориса, крайний справа во втором ряду).

 

Не могли бы Вы рассказать о первоначальном замысле?

Отец Борис всегда меня привлекал как фигура. Когда я еще только начал оглашаться (это было в 1993 году), я про него уже слышал, уже знал, что был такой человек и есть его огласительные беседы.

Когда мы снимали в Ташкентской епархии материалы для фильма об о. Павле Адельгейме, нам очень многие люди рассказывали об о. Борисе (Холчеве), и для нас окончательно стало очевидно, что отец Борис был человеком большого масштаба, принципиальной фигурой для Русской церкви, особенно той ее части, которая была сосредоточена в Средней Азии. Вокруг него собирались христиане из двух родников церковной жизни XX века – века гонений.

Первым из этих родников был мечёвский круг. Отец Сергий Мечёв в 1940 году в Рыбинске препоручил общину, понимая, что скоро он сам уже не сможет ее окормлять, архимандриту Борису...

Это было в лагере?

Нет, в тот момент они оба были на свободе.

После ареста и гибели о. Сергия собирал общину о. Борис. Мечёвцы исповедовались ему, писали письма, приезжали к нему в Ташкент и жили там. Несомненно, он был неким центром, по-настоящему старшим в общине...

Второй же родник – братья и сестры из Александро-Невского братства. Многие из них тоже окормлялись у о. Бориса в Ташкенте. В Средней Азии жили и служили руководители и члены Александро-Невского братства. Сначала те, кто в 1930-е – 1940-е годы объединился в тайную общину вокруг архим. Гурия (Егорова), жили не в Ташкенте, а в Бешбале, деревне под Ферганой, о. Серафим (Суторихин) служил в Самарканде. Позже, в 1946 году, Гурий (Егоров) стал епископом Ташкентским и Средне-Азиатским и за ним потянулись братчики и братчицы, но он уехал из Ташкента в 1953 году, так же как и молодой ученый, принявший к тому времени сан, о. Иоанн (Венланд). И конечно, неизменным центром церковной жизни Ташкента оставался о. Борис. Это признавали практически все архиереи, служившие в те годы на кафедре: и владыка Ермоген (Голубев), и владыка Гавриил (Огородников). В Ташкенте рассказывают до сих пор, что эти владыки не делали ничего без того, чтобы не посоветоваться с о. Борисом. Он действительно был в этом смысле настоящим советником. Недаром, наверное, одним из первых его духовных отцов был прп. Нектарий Оптинский, потом св. прав. Алексий Мечёв, потом сщмч. Сергий Мечёв. И этот дар служения советом о. Борис пронес через всю жизнь.

Он был еще и удивительным проповедником. Архиереи не всех благословляли проповедовать. При владыке Ермогене, например, только три человека в епархии проповедовали – он сам, архимандрит Борис, а еще отец Георгий Ивакин-Тревогин. Некоторые из проповедей отца Бориса сохранились в аудиозаписи и в многочисленных перепечатанных от руки сборниках.

Этих записей проповедей о. Бориса немного сохранилось?

Немного. Одна из них – «О семи благодатных дарах воскресшего Господа» – легла в основу нашего фильма, фрагменты из нее там не раз звучат.

Отец Борис был потрясающей личностью, и он вобрал в себя то самое важное, что сейчас людям надо передать. Это какой-то особенный дар – служение исповедника. Это были люди, которые приняли опыт новомучеников* и несли его в позднесоветское время – в годы, которые вслед за Анной Андреевной Ахматовой иногда называют «вегетарианскими», но подлость этого времени и его тлетворность для веры православной общеизвестны... Почему я это говорю? Потому что важно, чтобы их слово и до нас дошло, и до тех людей, которые ищут веру, чтобы оно сейчас звучало. В каком-то смысле сам этот фильм – попытка дать голосу отца Бориса зазвучать в наше время. Поэтому в фильме есть не только он сам, там есть люди, которые ищут живого слова о вере и Христе сейчас. И есть свидетели его жизни и служения, например человек, которого о. Борис привел к вере, огласил, крестил и не только окормлял, но и буквально кормил долго, помогая выживать. Этот человек, художник, стал священником. Это отец Михаил Котляров, ему сейчас за 80, и в фильме он рассказывает об о. Борисе. И есть бесценные свидетельства ученика и подлинного наследника служения новомучеников и исповедников Российских отца Павла Адельгейма.

Беседовала Анастасия Наконечная

---------------------------

* Отец Борис был наследником новомучеников в самом прямом смысле: священномучеником Сергием Мечёвым ему было завещано окормление общины. Сам отец Сергий стал настоятелем храма свт. Николая в Клённиках и главой маросейской общины в 1923 году, после смерти отца по благословению оптинского старца Нектария. В этом же году он был ненадолго заключен в тюрьму за непризнание обновленческого движения.

При о. Сергии в маросейской общине получило развитие движение духовных семей, которые часто встречались, вместе читали святоотеческую литературу и молились. Его ближайшими соратниками были Борис Холчев (ставший диаконом, а затем священником в храме свт. Николая) и Сергей Никитин, председатель приходского совета, в 1930-е годы тайный священник, с 1960 года – епископ Стефан.

В 1927 году о. Сергий отказался поддержать Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) и стал «непоминающим». 29 октября 1929 года он был арестован вместе с двумя другими священниками и несколькими прихожанами храма на Маросейке, обвинён в создании антисоветской группы и выслан в Северный край. В ссылке, в Архангельске и Кадникове, вел переписку и встречался с приезжавшими к нему духовными детьми. В 1933 году был арестован в ссылке по обвинению в антисоветской агитации, заключён в вологодскую тюрьму и приговорён к пяти годам лишения свободы. Летом 1937 года был освобождён и жил нелегально на станции Сходня Московской области (после освобождения нельзя было селиться ближе 100 км от Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик), затем работал в поликлинике города Калинина (ныне Тверь), жил недалеко от города. Продолжал поддерживать связь со своими духовными детьми. В 1938 году пригласил епископа Мануила (Лемешевского) для тайного рукоположения нескольких из них в священники. Позже о. Сергий был вынужден покинуть Калининскую область и в начале 1940 года переехал в Рыбинск, где работал фельдшером в поликлинике, а затем в деревню под городом Тутаевом. Каждый день тайно служил литургию.

После начала войны, 7 июля 1941 года, был арестован и заключён в Ярославскую тюрьму. Обвинён в том, что «ведёт работу по созданию подпольных т. н. "катакомбных церквей", насаждает тайное монашество по типу иезуитских орденов и на этой основе организует антисоветские элементы для активной борьбы с Советской властью». Расстрелян 6 января 1942 года.

Кифа № 14 (216), ноябрь 2016 года