«Являюсь членом организации братства и сестричества, существовавшего нелегально с 1920 до 1927 года»

Братства и сестричества на Урале в период антицерковных кампаний 1920-х — 1930-х гг.

В защите церкви объединились епископат, священники и миряне. Нижний Тагил, 1923 г.

Первые упоминания о братствах на Урале относятся к 1886 году. Верующие Екатеринбурга по благословению епископа Екатеринбургского и Ирбитского Нафанаила решили организовать Братство святого праведного Симеона, Верхотурского чудотворца («Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1886. № 48). Одной из задач Братства была забота о духовном просвещении Сибирского края, создание церковноприходских школ.

Изменения в жизни России после 1917 г. не могли не вызвать христианской реакции. Убийства епископов и священников во время Красного террора, оголтелая антицерковная пропаганда, разгром уральских монастырей, ссылки и тюремные заключения духовенства, массовое закрытие храмов, запреты на публичные похоронные процессии, крестные ходы, благотворительную и миссионерскую деятельность, паломничества и совместное изучение Библии вынудили верующих к поискам новых путей в сохранении веры и церковной жизни.

Православный епископат и духовенство приняли на себя главный удар, обрушившийся на церковь. Но все же церковь состоит не только из клириков. Основная ее часть — это миряне, и, к сожалению, в середине 1930-х гг. в большинстве своем женщины. Их роль в сохранении церкви и веры изучена гораздо меньше, а это интереснейший пласт церковной истории ХХ века.

Эта часть Предания нашей церкви малоизвестна, но она чрезвычайно интересна и вдохновенна. Изучение этого опыта поможет увидеть тот Свет, который воссиял в самое, казалось бы, мрачное для нашей церкви и страны время.

Общецерковный сдвиг в признании жизненной необходимости такой уже известной и широко распространенной, но часто осуществлявшейся достаточно формально формы церковной самоорганизации, как братства, произошел еще на Поместном соборе 1917—1918 гг. По результатам серьезного обсуждения вопроса о возможности приходских, монашеских братств и сестричеств был принят ряд постановлений, расширяющих возможности этой формы церковной жизни. Кроме того, Поместный собор 1917—1918 гг. начал разработку устава Всероссийского союза приходов.

К созданию братств в каждой епархии призвал и патриарх Тихон уже 19 января 1918 года в своем первом послании, где он вдохновлял всех верующих образовывать духовные союзы, «которые силе внешней противопоставят силу своего святого воодушевления»¹. Во время гонений открытые Собором возможности церковного служения братств и сестричеств сыграли важную роль в сохранении церкви.

Известно, что в 1920 году в Петроградской епархии было уже более 20 православных братств, большая часть которых объединилась в Союз или Содружество православных братств. А сколько их было на Урале? Это открытый вопрос для исследователей.

Изучение в уральских архивах дел репрессированных христиан приоткрывает страницы истории православных братств и сестричеств в первой трети ХХ века на Урале.

* * *

Дом сирбишинских монахинь, где проходили тайные богослужения

В делах 1920-х — середины 1930-х гг. можно встретить упоминание о такой форме церковной жизни, как сестричества, которых на Урале в это время, видимо, было немало при больших городских храмах. О характере их служения и церковной самостоятельности в период борьбы с обновленчеством есть, например, свидетельство священника Павла Воецкого в деле епископа Нижнетагильского Льва (Черепанова): «Относительно общества "Сестричество" скажу, что цели сестричества: оказание поддержки церковному совету в чистоте, оказание помощи больным, помощь в изыскании средств для содержания местного духовенства. Структура общества "Сестричество": председатель, казначей, секретарь, члены. Сестричество при Входо-Иерусалимском соборе существует не знаю с какого времени, т. к. я приехал сюда из зав(ода) Кушвы в декабре м-це 1922 г. Председателем этого общества сестричества является Панова Варвара Николаевна. Лично я никакого участия в сестричестве не принимал, кроме службы, каковую один раз служил в Соборе по приглашению сестричества»². Интересно, что при официально зарегистрированном приходе в Нижнем Тагиле в 1920-е гг. создается неформальное сестричество при полной поддержке епископа и духовенства: «На собрании был сделан доклад постоянным председателем сестричества Пановой Варв(арой) Ник(олаевной) о деятельности сестричества. Затем высказала пожелание о вступлении женщин в члены сестричества, указав на Заветы Иисуса Христа. После доклада Пановой выступил еп(ископ) Лев с благодарностью о деятельности сестричеств, указав, что сестричество работает на благо церкви, и тоже приглашал женщин вступать в общество сестричества»³. Описанный случай не уникальный: «В г. Н. Тагил есть сестричества при Введенской и Выйско-Никольской церквях»⁴.

Сохранять созданные по призыву патриарха Тихона в 1920-е гг. сестричества в 1930-е гг. можно было уже только подвигом православных женщин. Существовали они также неофициально, но если в 1920-х гг. следователи еще стращали, в середине 1930-х гг. уже стали сажать. Свидетельство Анастасии Золотуриной (г. Шадринск), приговоренной к принудработам в 1933 г.: «Являясь членом организации братства и сестричества — существовавшего нелегально с 1920 до 1927 года при Шадринском соборе, после ареста и высылки священника Буткина... члены его поразъехались и умерли, я осталась единственной представительницей этого общества. Возрождать вновь эту организацию в данное время я не имела в виду, т. к. создание подобного рода организации было бы равносильно новому поводу для притеснения религии и закрытия церквей, поэтому я функции этой организации считала лучшим прививать для выполнения персонально каждым верующим, не создавая для этого специальной организации. Поставив эту цель перед собой, я пропагандировала эти идеи среди преданных церкви христиан, и в итоге я сумела организовать это дело и привлечь всех монашествующих, живущих при церквях, которые являлись для меня хорошими и надежными помощниками...»⁵

3. Церковно интересен невозможный в былое время опыт объединения женщин-монахинь из Верхотурского и Туринского женских монастырей с монахами из Верхотурского мужского монастыря. С 1918 г. группа монахов-мужчин успешно скрывалась от властей в таежных лесах Ирбитского района. А уже «с начала 1924 года в Окротдел ОГПУ стали поступать а/сведения, что бывшие монахи и монашки Верхотурского и Туринского монастырей, — МЕЛЬНИКОВ Андрей Дмитриевич /он же Арсений/, ПОЛУЯНОВ Нестер Акимович /он же Нифонд/, КЛЕЩЕВА Наталья Трофимовна, НИКУЛИНА Евдокия Сергеевна, Варнава, Даниил и другие, проживая в пределах Благовещенского и Туринского районов, скрываясь в глухих местах на "Окуневском" и "Кривом" озерах...»⁶ упоминаются уже вместе. Неоднократно предпринимаемые попытки к ликвидации тайного монастыря ни к чему не приводят, места глухие, местные жители на стороне монахов, пока сотрудники НКВД доберутся, на месте уже никого нет. Но неожиданно часть монахов принимает в Тобольске рукоположение и выходит на открытое служение в приходские храмы (что и привело в итоге к аресту), их крест разделяют и поддерживающие монахини. «В 1925 году в августе месяце в село Николаевское Благовещенского района приехала группа монахов: Варнава, Мельников Андрей и Еремей, а за ними вскоре приехали и монашки: Клещева, Никулина и другие, проживая в этом селе, они имели связь с скрывающимися в то время на «Кривом» озере монахами во главе с Даниилом. По указанию которого вся эта группа среди населения повела агитацию против сов(етской) власти, а в особенности стали влиять на молодежь, уговаривая ее не вступать в комсомол, не ходить в избу читальню и не читать безбожную литературу»⁷. В этом деле опять прослеживается сочетание официально зарегистрированной (недолго продержавшейся) религиозной деятельности и нелегальных форм христианской жизни: «Под видом молебствий в церкви и домах своих сторонников обычно ночью, устраивали собеседования...»⁸ Это удивительное христианское сообщество настолько ново и непривычно, что даже следователи не могут подобрать ему названия: «Вся эта компания, ходя по деревням, среди населения проповедует слово Божие»⁹.

Был и другой путь — сохранение монашеского общежития под видом обычной деревенской жизни. Например, Сирбишинский женский монастырь: «...Установлено (что) в дер(евне) Сирбишино существовал женский монастырь еще до революции. После Октябрьской революции в 1924 и 1928 гг. монастырь дважды подвергся ликвидации, тем не менее, по инициативе бывшей игуменьи монастыря Бородиной Валерии монастырь вновь продолжал свое существование на нелегальных началах»¹⁰. Свидетельства о жизни и деятельности сирбишинских монахинь сохранялись до 1970-х гг. Они сумели наладить преемство тайной монашеской жизни и вдохновили на пастырский подвиг несколько священников, помогая им и поддерживая немногочисленные действующие храмы на севере Урала.

4. В 1929 г. из центра на места был разослан совершенно секретный циркуляр «О мерах по усилению антирелигиозной работы», открывший новый этап гонений. Следом выходит Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях», которое запрещает религиозным объединениям заниматься благотворительностью. В этих условиях поддержка репрессированных христиан не могла быть организована институционально, эту ответственность дерзновенно принимают на себя женщины-христианки. Обсуждаемый, но окончательно не решенный на Соборе 1917-1918 гг. вопрос о возобновлении в церкви служения дьяконис, находит свое воплощение в церковной практике 1930-х гг: «Моя благотворительность ссыльному и заключенному духовенству вытекала из моих прямых убеждений как глубоко убежденной христианки — отсюда я и развивала свою деятельность, направленную к сбору средств и продовольствия, для чего я обходила со сборами по городу, все собранные средства и продовольствие я раздавала здесь же в городе и часть посылала посылками священникам»¹¹. Как видно из сохранившихся свидетельств в деле 1933 г., милосердие и благотворительность воспринимается как глубокое церковное служение, неразрывно связанное с христианским подвигом и жертвой: ««После болезни тифом, после пережитого разочарования в жизни и потери жениха, я стала жить для других, и смысл жизни нашла в жизни для Христа, о котором я в Евангелии еще более узнала, и полюбила Его всей душой. Следуя заповеди нагого одеть, больного посетить, голодного накормить, в темнице посетить. На этот путь я встала 22 лет и на протяжении этого времени до сих пор я даю уроки и занимаюсь благотворительностью для всех, для кого придется. Большею частью моя материальная помощь простирается на нуждающихся священников и разных семей и старушек. Ссыльным, как здесь, так и высланным в другие места также оказываю материальную помощь, и считаю это своим долгом»¹². Степень самопожертвования сегодня нам кажется невозможной: «Я, например, сама лично весь свой заработок, получаемый от уроков музыки, вкладывала целиком на дело благотворительности страдающим за дело Христово»¹³.

* * *

Как видно из приведенных свидетельств, роль братств и сестричеств на Урале трудно переоценить. Они героически защищали храмы от закрытия, поддерживали духовенство в приходском служении, в заключении и ссылках, сохраняли и передавали монашеские традиции, организовывали благотворительность, горячо молились за страну и народ. Нам остается войти в этот опыт и приобщиться к их дерзновенному и победному духу испытанного в гонениях христианства. Этот свет и сила нам сейчас очень нужны. Упоминание о создании сестричеств встречается и позже, в связи с деятельностью Соликамского епископа Хрисанфа (Клементьева), связанного с Союзом православных общин г. Перми. По благословению епископа Хрисанфа в 1926 г. при Свято-Троицком соборе Мотовилихи было создано сестричество¹⁴. После ареста и высылки епископа Льва (Черепанова) епископ Хрисанф, видимо, пытался продолжать практику Нижнетагильской епархии как в части создания Союза православных общин, так и в части поддержки сестричеств.

Таким образом, можно сделать вывод, что сестричества были достаточно серьезной формой поддержки церкви, тихоновские архиереи активно их благословляли и, в свою очередь, сами опирались на них в ситуации подрыва материальной базы, административных гонений и борьбы с обновленчеством. Опыт, очевидно, был очень успешным, сестричества оказались привлекательной формой для собирания верующих женщин на Урале. Поэтому их возможности попытались использовать не только староцерковники.

Так, в Екатеринбургской митрополии «обновленцы открывали сестричества, задачей которых было привлечение как можно большего количества прихожанок»¹⁵. Мера была, по всей видимости, вынужденная, т. к. обновленцы не пользовались авторитетом в народе и «увеличение числа обновленческих храмов не сопровождалось ростом числа его приверженцев», что имело неприятные для обновленческого духовенства материальные последствия16. Возможно, поэтому «в конце 1926 г. обновленческим управлением было принято решение об открытии сестричеств при всех своих храмах»¹⁷.

Думается, вряд ли стоит появление сестричеств связывать с характеристиками тех или иных церковных направлений. Не очень образованные и плохо разбирающиеся в церковных течениях христианки Урала вряд ли ориентировались на тонкости церковной политики, не всегда хорошо понимаемые в провинции даже духовенством. Деятельность сестричеств в 1921—1927 гг. была, скорее, результатом, вызванным, с одной стороны, «особо сильным подъемом религиозных чувств» верующих после 1921 г., «по втором приходе на Урал красных»¹⁸, когда активные миряне сознательно избирались в члены приходских общин и приходских советов, инициируя, в свою очередь, создание при приходах сестричеств. А с другой стороны, позицией епископата (часто избранного из этой же активной церковной среды) и духовенства, задумывающегося о желательности более широкого участия женщин в активной церковной жизни еще в предыдущее десятилетие.

Структуры и задачи «обновленческих» сестричеств были очень схожи с «тихоновскими»: забота о благолепии храмов, пение, чтение, участие в крестных ходах, забота о храмовом имуществе, содержание ризницы и пр. Внутри сестричества разбивались на группы: алтарную, ризничную, цветочную, финансовую и др. Возраст сестер-членов был от 18 до 60 лет¹⁹.

Поскольку форма сестричеств использовалась разными церковными течениями, можно предположить, что их деятельность была связана скорее с попытками верующих мирянок, независимо от принадлежности к тому или иному церковному направлению, деятельно включиться в церковную жизнь и создать здоровое церковное пространство там, где для этого предоставлялась возможность, минимизировав для своих приходов последствия антицерковной политики государства. И во многом это, видимо, удавалось, т. к. быстро вызвало реакцию с его стороны.

Например, сестричество при церковноприходском совете Екатерининского собора, местопребывании обновленческих митрополитов в Екатеринбурге, основанное в 1927 г. собранием общины Екатерининского собора Екатеринбурга, утвердившим его устав, вызвало (несмотря на господдержку обновленцев в этот период и статус Екатерининского собора как кафедрального) большое подозрение у властей, которые потребовали уже через год срочного отчета о нем от церковного совета²⁰. А вскоре и все сестричества, независимо от церковной принадлежности, были распущены²¹.

После постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» и положения о религиозных культах, принятое ВЦИК в октябре 1929 г., сестричества были уже не только неофициальными, но и стали нелегальными. Сохранять их можно было только с большим риском.

Устав приходских сестричеств Екатеринбургской епархии

Первые упоминания о существовании сестричеств мы встречаем в Государственном архиве Шадринска, где в документах храма с. Русаковского сохранился Устав приходских сестричеств Екатеринбургской епархии, датированный 6/19 мая 1921 г. Документ раскрывает задачи, стоящие перед сестричествами, которые, по-видимому, только начинают создаваться на Урале:

«1. На основании определения Священного Собора Православной Российской церкви об епархиальном управлении, с благословения Его Преосвященства, в приходах Екатеринбургской епархии учреждаются сестричества.

2. Сестричество есть самостоятельная приходская организация.

3. Цели и задачи сестричества: а) содействие друг другу в достижении спасения через христианское просвещение, добрую жизнь и дела христианского благотворения б) забота о благолепии богослужения (пение и чтение в храме, участие в крестных ходах ит. п.) в) заботы о благолепии храма (поддержание чистоты в храмах, украшение храма по великим праздникам ит. п.) г) заботы об имуществе храма (содержание в порядке и целости ризницы, утвари и проч.).

4. В состав сестричества... с правом решающего голоса могут входить полноправные прихожанки данного прихода, достигшия 25-летняго возраста, и с правом совещательного голоса, достигшие брачного возраста.

5. Члены сестр(ичест)ва, допускающие поступки, несогласные со званием женщины христианки по постановлению общаго собрания могут быть исключаемы из сестр-ва.

6. Деятельность сестричества протекает под общим руководством настоятеля церкви»22.

Оксана Иванова (Екатеринбург)

---------------------

¹ Устрояйте духовные союзы. Личный блог священника Георгия Кочеткова
² Государственный архив административных органов Свердловской области. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 18284. Л. 63.
³ Там же.
⁴ Там же. Л. 64.
⁵ Государственный архив общественно-политической документации Курганской области. Ф. 6905. Оп. 2 д. 1099. Л. 146.
⁶ Государственный архив административных органов Свердловской области. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 24551. Л. 40.
⁷ Там же.
⁸ Там же.
⁹ Там же.
¹⁰ Там же. Ф.1. Оп 2. Д. 39420. Т. 3. Л. 66-71.
¹¹ Государственный архив общественно-политической документации Курганской области. Ф. 6905. Оп. 2. Д. 1099. Л. 31.
¹² Там же. С. 27-28 об.
¹³ Там же. С. 31.
¹⁴ Государственный архив Пермского края. Ф. Р-1. Оп.1. Д. 148, Л. 2-2об.
¹⁵ История Екатеринбургской епархии. Екатеринбург: Сократ, 2010. С. 471.
¹⁶ Там же. С. 465.
¹⁷ Лавринов. В., прот. Екатеринбургская епархия. События, люди, храмы. С. 54.
¹⁸ Государственный архив административных органов Свердловской области. Ф Р-1. Оп. 2. Д. 18284. Л. 55 об.
¹⁹ Лавринов. В., прот. Екатеринбургская епархия. События, люди, храмы. С. 55.
²⁰ История Екатеринбургской епархии. С. 466.
²¹ Лавринов. В., прот. Екатеринбургская епархия. События, люди, храмы. С. 55.
²² Государственный архив Шадринска. Ф. 239. ОП.1. Д.17.

Кифа № 6 (208), май 2016 года