Они стремились отрешиться от своих интересов и жить для Церкви

В рубрике «Лица и судьбы» – рассказ о молодежи Александро-Невского братства

 

В православных братствах Петрограда большое внимание уделялось детям и молодежи. С одной стороны, это был естественный ход вещей: неслучайно еще до революции существовало в Петербурге несколько православных братств, созданных ради воспитания детей в вере. С другой стороны, в условиях советских гонений вопрос о преемстве веры вставал более остро. В частности, в Александро-Невском братстве его руководители достаточно быстро увидели необходимость воспитания в вере будущих архиереев и перспективы их тайного пострижения, чтобы избежать репрессий и физического уничтожения всего состава духовенства православной церкви.

Сестры и брат Вендланды. 1926  г.

Известно, что из Александро-Невского братства вышло пять видных архиереев - Иоанн (Вендланд), Михей (Хархаров), Михаил (Мудьюгин), Леонид (Поляков) и Никон (Фомичев). Сегодня мы вспомним об одном из них – митрополите Иоанне (Вендланде).

Константину Вендланду было 9 лет, когда в Петрограде в 1918 году было основано Александро-Невское братство. Как раз незадолго до этого семья мальчика переехала из Петрограда в Крым в связи с болезнью отца. Скорая смерть отца не отвратила Константина от Бога – наоборот, панихида произвела на него огромное впечатление, он почувствовал, что папа перешел туда, где «праведники сияют, яко светила», что он жив. Вскоре Костя пошел служить алтарником к отцу Леониду Колчеву, который и совершал эту панихиду. Впоследствии владыка Иоанн вспоминал, что полученный тогда опыт молитвы стал фундаментом всего его дальнейшего духовного развития.

Вернувшись в Петроград, Вендланды поселились напротив русско-эстонской Исидоровской церкви, построенной силами эстонского братства еще до революции. При ней в 1924 году открылось Богословско-пастырское училище, преемник закрытого властью Петроградского богословского института. Именно там Константин вместе со своими старшими сестрами Елизаветой и Евгенией встретил вернувшегося из ссылки архимандрита Гурия (Егорова).

Елизавета Вендланд (впоследствии монахиня Евфросиния), имевшая большое влияние на брата, писала в своих воспоминаниях: «В 1926 году, осенью, в пастырском училище появилось еще одно лицо, которое произвело коренной переворот в наших душах и определило дальнейшее течение нашей жизни.

Это был архимандрит Гурий. Ему тридцать пять лет, и он становится заведующим пастырским училищем. Преподавал он нам историю церкви. Но нас не столько интересовали его лекции, сколько то, что в нем мы сразу почувствовали духовного руководителя. Богослужения в пастырском, посещение киновии открыли нам какую-то совершенно новую жизнь людей, посвятивших себя Богу. Это - монашество... Я поняла, что и для меня возможна и необходима такая жизнь. И с тех пор я как бы обручилась с намерением отрешиться от своих интересов и жить для Церкви».

Именно Елизавета в 1927 году прислала будущему владыке письмо, которое он хранил потом в тайнике всю жизнь. В это время он уже был студентом геологического факультета Ленинградского горного института и проходил практику на Кавказе. Елизавета послала ему бумажную иконку Серафима Саровского, молящегося на камне. «Этот образ должен быть напоминанием нам о том, что и мы так должны делать, то есть молиться всегда и все делать для Господа. Мне кажется, что это цель жизни - служить Богу, Ему себя посвятить».

Киновия Александро-Невской лавры в это время была одним из центров жизни Александро-Невского братства. Ее настоятелем недолгое время, до очередного ареста в 1928 году, был архимандрит Гурий. Однако и после его ареста все продолжалось так же. Богослужения совершались ежедневно. Члены братства обычно собирались каждое воскресенье и в праздники. Пел большой хор. Штатного псаломщика в храме не было, и его обязанности взял на себя молодой студент Константин Вендланд.

Каждый день Константин ехал через весь город на трамвае, затем переплывал на небольшом пароходе на другой берег Невы и приходил в храм раньше священника. Звонил на колокольне, читал часы, а затем, чаще всего один, пел на клиросе во время литургии. После службы тем же путем возвращался назад и шел на учебу и работу (со второго курса Константин участвовал в обработке материалов геологических экспедиций). Вскоре Константин был посвящен викарным епископом Амвросием (Любиным) во чтеца.

В киновии в 1930 году Константин познакомился с девятилетним Сашей Хархаровым, будущим архиепископом Михеем. Их дружба продлилась 60 лет. После кончины митрополита Иоанна владыка Михей сменил его на Ярославской кафедре.

Выжившие члены Александро-Невского братства вместе с архим. Гурием (Егоровым) в Средней Азии. Среди них – все трое детей Вендландов. 1940 год.

 

Юноша продолжал общение со своим духовным отцом Гурием в письмах. В частности, известно, что он изучал Евангелие по системе, предложенной отцом Гурием. Отец Гурий, как и другие руководители братства, в течение всего своего лагерного срока слал своим духовным детям письма с советами и утешениями, которые они передавали из рук в руки.

В феврале 1932 года, во время массовых арестов членов Александро-Невского братства, Константин находился на Урале, в нынешнем городе Двуреченске, куда попал по распределению. Находясь вдали от родных, каждый год Константин брал отпуск на Пасху и проводил его вместе с оставшимися на свободе братчиками. Летом 1932 года Константин вернулся в Ленинград.

В первую же встречу после возвращения отца Гурия из заключения, в 1933 году, Константин просит у него благословения на монашество и священство. Из воспоминаний митрополита Иоанна:

«Я сказал отцу Гурию, что хочу быть священником и монахом. Он поинтересовался, читал ли я служебник.

– Да, – ответил я.

Тогда он спросил:

– К кому обращена главная молитва Литургии?

Я ответил:

– Отцу Небесному.

Он удивился правильному ответу и спросил, откуда мне известно. Я ответил, что из служебника, так как, читая его, обратил внимание на то, к Кому обращена молитва».

Так начинался путь служения одного из воспитанников Александро-Невского братства. Впереди была неудавшаяся попытка побега в Японию вместе со своим духовным наставником архимандритом Гурием к митрополиту Сергию (Тихомирову), покупка домика на средства семьи Вендландов в Ташкенте для выживших членов Александро-Невского братства, преподавательская деятельность, тайный постриг, открытый миру лишь в 1945 году. Ошарашенные студенты не одну службу бегали посмотреть на своего бывшего преподавателя, когда он начал служить в кафедральном соборе Ташкента. Митрополит Иоанн дожил до 80 лет и до конца жизни хранил в себе этот невидимый дух братства.

Из воспоминаний А.М. Копировского

Ярославль. Храм Николы Пенского

 

Александр Михайлович, отличался ли митр. Иоанн (Вендланд) от других владык, с которыми Вы были знакомы?

А.М. Копировский: Отличался, и даже очень. Мы с ним познакомились году в 1977-м. Отец Георгий Кочетков (тогда он еще, конечно, не был отцом) и я были в паломнической поездке и заехали в Ярославль. Там мы познакомились с одним молодым священником. И тот, ни слова не говоря, сразу повел нас в епархиальное управление, которое находилось на улице Емельяна Ярославского (что, конечно, очень смешно, потому что этот Ярославский был одним из ведущих атеистов, председателем Союза воинствующих безбожников*). Мы приехали в епархиальное управление, около Федоровского собора XVII века, и сразу попали на прием к владыке; даже не на прием, это была просто встреча. Священник забежал к нему на пять минут и, видимо, сказал про нас, что вот, мол, перспективные молодые люди, хотя мы ничем не давали повода думать, что мы ищем рукоположения. Но он и не стал об этом спрашивать, а познакомившись, нас сразу туда повлек. Владыка произвел на нас очень приятное впечатление. Доброе, спокойное лицо, совершенно никакой кичливости, надменности, как у некоторых архиереев бывает. Никакой дистанции. Сразу сказал: «Ну, хорошо, пойдемте, пойдемте ко мне наверх». Мы поднялись наверх в маленькую домовую церковь. Он говорит: «Ну, давайте, почитайте, почитайте». Поставил нам аналой и дал что-то читать, Псалтирь или Апостол. Мы постарались прочитать от души. Он сразу как-то удивительно по-доброму, очень открыто на это отреагировал. Сказал: «Вы так хорошо читаете, что я бы вас хоть сейчас рукоположил». Ну, мы, конечно, развели руками и сказали, что у нас в планах этого пока не значится. И очень по-доброму, хорошо, спокойно расстались. Уже значительно позже мы узнали, что он доктор наук, геолог, что по его учебнику чуть ли не до 1970-х годов продолжали учиться студенты, несмотря на его архиерейство. Что он был близко знаком с о. Глебом Каледой, с которым о. Георгий тоже был знаком и меня познакомил. И лишь сравнительно недавно я узнал, что он был еще и членом Александро-Невского братства. Это большая радость, что мы с ним встретились и так хорошо общались. Он, конечно, был человеком братского духа.

----------------

* Емельян Ярославский – идеолог и руководитель антирелигиозной политики в СССР. С 1925 года – председатель Центрального совета Союза воинствующих безбожников (1925–1943). Был редактором журналов «Безбожник», «Безбожный крокодил», «Безбожник у станка», под его руководством издавалось множество антирелигиозных брошюр, плакатов и открыток, отличавшихся запредельным кощунством. В конце 1920-х годов выступал за запрет на исполнение церковной музыки, в том числе Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Баха, Генделя и других композиторов. При участии Ярославского составлялись списки запрещенных книг, в которые вошли произведения Платона, Иммануила Канта, Владимира Соловьева, Льва Толстого, Федора Достоевского.

Именем Ярославского названы улицы в ряде городов. В Ярославле его имя в 1944-1993 годах носила Большая Федоровская улица, на которой стоит церковь Николы Пенского (до начала 1990-х – единственная действовавшая в старой части города), служившая кафедральным собором Ярославской епархии.

Материал подготовила Анастасия Наконечная

Кифа № 6 (208), май 2016 года