Архиепископ Андрей (Ухтомский) и братство свт. Гурия Казанского

Школа Братства святителя Гурия для кряшен. Село Новое Мочалкино Мамадышского уезда Казанской губернии (фото начала XX в.)

Эта статья посвящена только одному периоду жизни и деятельности архиеп. Андрея (Ухтомского) – его служению в Казанской епархии (с 1907 по 1911 г.) и его служению в православном Братстве свт. Гурия Казанского, открытом в Казани 4 октября 1867 г. и существовавшем до 1918 г., когда оно было закрыто советским правительством, как и многие другие православные братства (в начале ХХв. их насчитывалось порядка 700). Деятельность братства была связана с утверждением православия среди крещеных инородцев, воспитанием их детей в духе православия, с убеждением и вразумлением отпадших и заблуждающихся членов православной церкви¹. Она базировалась на уже созданной к моменту открытия братства системе Н.И. Ильминского, ставившей на первое место задачу утверждения православия среди крещеных людей через их христианское просвещение.

Архиепископ Андрей (Ухтомский) (28 декабря 1872 – 4 сентября 1937), новомученик и исповедник, причислен к лику святых Русской православной церковью за границей в 1981 г. Его личность, независимая и яркая, была и остается даже на данный момент пререкаемой и неоднозначно оцененной

В течение первых 25 лет братство успешно реализовывало и развивало созданную Ильминским систему, а сам он был центральной фигурой братства. Но если в самый активный и успешный период деятельность братства определяли сторонники и последователи Ильминского, то после его смерти в 1891 г. взяли верх враги Ильминского и противники его системы. Успехи миссионерской работы братства, ее несомненные добрые плоды не уберегли братскую миссию от противодействия различных сил. Началом будущих негативных изменений стало введение в устав братства первой поправки, которая была принята еще при жизни Ильминского (в 1883 г.) и заключалась в отмене избираемости председателя братства и назначении на эту должность Казанского викария. Тяжелые последствия, связанные с введенной в устав поправкой, обнаружились уже после смерти Ильминского, когда авторитет братства стал неуклонно падать.

С изменением ситуации в братстве изменилось и отношение к нему в обществе. Само епархиальное начальство стало относиться к нему как к подчиненному казенному месту. При таком положении дел, когда братство потеряло силу и влияние и попало в полную зависимость от епархиальной власти, от него отделились Переводческая комиссия (26 июля 1903г.) и Противораскольничье отделение, состоявшее из 104 членов.

В начале ХХ века братство и система его руководства находились в глубоком кризисе. В кризисе находилась и вся православная миссия в Поволжье. Кризис этот только усиливался по мере либерализации российского общества, особенно после указа «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г., послужившего началом новой волны отпадений крещеных инородцев в ислам и язычество. Возможно, история братства и закончилась бы в этот период нестроений, но в Казанской епархии появился иеромонах Андрей (Ухтомский)². В 1907 году архимандрит Андрей был рукоположен в епископа Мамадышского, викария Казанской епархии, с сохранением прежних обязанностей. Назначение автоматически сделало еп. Андрея и председателем Братства свт. Гурия.

С этого момента для братства неожиданно начался новый период оживления его миссионерской деятельности. Судя по отчету братства за 1905/06 г., сотрудничество еп. Андрея с Братством свт. Гурия началось еще до его председательства, в отчете выражена благодарность архимандриту Андрею за «живейшее участие в просветительско-миссионерской деятельности»: по его инициативе и его трудом был составлен Устав Общества христианской взаимопомощи крещено-татарских приходов.

Благодаря строгой аскетической жизни, бесстрашию и полному бескорыстию новый викарий пользовался не только доверием епархиального начальства, но завоевал любовь и доверие своей паствы. Его почитали как замечательного духовного наставника и истинного христианина. Епископ Андрей отличался активной позицией, много трудился, чтобы поправить состояние миссионерской работы в Казанской епархии, печатал журналы и брошюры, в которых поднимал многие вопросы церковной жизни. За короткое время еп. Андрей благодаря своим неустанным миссионерским трудам стал широко известен в Казанской епархии и зарекомендовал себя в качестве убежденного и последовательного проводника и защитника системы Ильминского. При этом еп. Андрей подчеркнуто окружил особой заботой кряшен³ (крещеных татар). Выразилась эта забота в том числе в создании двух монашеских обителей: в 1906 г. мужского Трехсвятительского скита в Лаишевском уезде (с 1911 г. Трехсвятительский кряшенский монастырь) и женской Покровской просветительной общины в Мамадышевском уезде. Обе обители попали под покровительство Братства свт. Гурия. На общем собрании братства в августе 1911 г. архиеп. Казанский и Свияжский Иаков (И.А. Пятницкий) особо выделил эти начинания в ряду заслуг еп. Андрея такими словами: «Это – две самые драгоценные жемчужины в том венце правды, который уготовит и воздаст ему в свое время Господь – Праведный Судия».

Николай Иванович Ильминский (1822–1891), выдающийся русский миссионер, педагог, востоковед, переводчик. Выпускник Казанской духовной академии. Активно участвовал в обсуждении проблем миссионерства, работал над переводами Священного Писания не только на татарский, но и на чувашский, марийский, удмуртский и другие языки. Был одним из основателей миссионерского Братства святителя Гурия, открывшегося в Казани в 1867 году, и возглавил его Переводческую комиссию.

Приняв в 1907 г. председательство в совете Братства свт. Гурия, еп. Андрей отметил глубокий кризис в братстве в этот период. Только его энергией и усилиями постепенно удалось оживить деятельность братства. Начал он с того, что опубликовал статью-обращение «О будущей деятельности Братства свят. Гурия» в газете «Известия по Казанской епархии» № 41 за 1907 год. Фактически это был крик о помощи. В обращении еп. Андрей пишет: «Призванный волею Божиею стоять во главе Братства святителя Гурия, считаю нравственною обязанностью сообщить членам этого великого по своей идее общественного учреждения свои мысли о настоящем и предположения о будущем Братства». Отмечая, что братство в прошлом было центром духовного одушевления всех верующих и украшением Казани, еп. Андрей вынужден был сказать, что оно постепенно дошло до того, что сотрудники братства «стали ограничивать свои обязанности к нему только молчаливым посещением общих собраний». В данный момент и это время прошло, братство «переживает настоящий кризис», оно вынуждено «жестоко» сократить смету на братские учреждения. Таким образом, наступающий «1908 год будет печальным годом явного падения деятельности Братства святителя Гурия»⁴. Предположения о будущем братства «опираются только на твердое мое убеждение, что русское сердце добрых казанцев не может остаться равнодушным к великому, святому делу, начатому святителем Гурием». Епископ Андрей выразил надежду на то, что «любовь ко Христу и к страждущей меньшей братии объединит нас всех и воскресит первоначальное Братское одушевление... Нельзя допустить, чтобы школы христианские, эти лучшие светильники, гасли на наших глазах»⁵.

Далее еп. Андрей призывает всех старых братчиков сдать забытые членские взносы, помочь лично ему в руководстве братством своими советами и жизненным опытом, указанием на ошибки ит. п. Будучи настоятелем Спасского монастыря, еп. Андрей просит всех богомольцев вступать в число членов братства. Просит он также все духовенство Казанской епархии помочь братству и не отказываться от членских взносов. Особая надежда выражена на помощь инородческого духовенства. Просит еп. Андрей и всех читателей газеты оказать посильную помощь и не допустить, «чтобы на их глазах произошло своего рода избиение младенцев, т. е. закрытие школ для детей самых глухих местностей». Этим обращением еп. Андрей говорит о крайней материальной нужде братства, уже не способного содержать собственные школы, которые обычно открывались там, где не было ни министерских, ни земских школ. О другой возможной деятельности братства в данном обращении еп. Андрей не пишет, поскольку таковой деятельности может уже и не быть. Последняя фраза обращения: «Только на первый раз, читатель, не забудьте первой моей к вам просьбы: помогите, кто чем может». Вот такое обращение стало началом деятельности нового председателя Братства свт. Гурия.

К этому времени еп. Андрей был уже хорошо известен в Казанской епархии, он не напрасно рассчитывал на отклик читателей газеты, который последовал незамедлительно и уберег от закрытия братские школы.

В дальнейшем еп. Андрей вместе с оставшимися братчиками усилил работу по дальнейшему утверждению на местах обучения и воспитания детей по программе Ильминского. Он не только требовал строгого выполнения программ, но и «решительно пресекал формальный подход к миссионерско-просветительной работе»⁶. Он лично совершал миссионерские поездки и инспекции школ, после чего следовало обсуждение увиденного им на советах братства и выпускались соответствующие постановления и рекомендации для руководства и учителей инородческих школ.

Особое место занимала неутомимая деятельность по популяризации трудов Ильминского. Епископ Андрей редактировал все запланированные издания этих трудов, публиковал не изданные ранее письма разных лет с вступительным словом к ним профессора П.В. Знаменского.

В 1909 г. возник кружок подвижниц-сотрудниц Братства свт. Гурия при Казанском Спасо-Преображенском миссионерском монастыре. Инициаторами возрождения кружка выступили известные в Казани «добрые христианки, предложившие Братству святителя Гурия свое сотрудничество»⁷. В ответ совет братства выработал для кружка ряд правил, определивших его цели и задачи. Главной целью кружка предполагалась помощь «меньшей братии». По словам еп. Андрея, «заботы сестер могут быть обращены на сельские храмы в инородческих приходах: в эти бедные храмы нужно шить, жертвовать или иначе приобретать священные облачения, доставлять церковные книги, утварь и прочее; сестры могут содействовать миссионерству в крае своими заботами по приисканию занятий готовящимся к святому крещению, крестившимся и прочим».

Правила, регламентирующие деятельность «Кружка сестер-сотрудниц» Братства свт. Гурия были утверждены 16 января 1909 года архиепископом Казанским и Свияжским Никанором (Каменским). В этом же году кружок приступил к изданию собственного журнала «Сотрудник Братства святителя Гурия», аналогов которому в Казанской епархии не было ни до, ни после его издания.

Фактически журнал стал рупором церкви в лице совета братства и самого еп. Андрея (Ухтомского) как его председателя. Журнал выходил в свет менее трех лет, до конца 1911 г., т. е. до перевода еп. Андрея епископом в г. Сухуми, но «стал весьма заметным событием в деятельности православной миссии, а многие из опубликованных в нем материалов не утратили своей актуальности, практического, научного и теологического значения и по сей день»⁸. Епископу Андрею удалось осуществить давнюю мечту братства об издании своего журнала. Он писал об этом так в одном из своих обращений «К нашим читателям»: «В течение десяти лет нам приходилось слышать: вот, если бы у нас, у Братства, был свой журнал, наша деятельность была бы для всех понятна, и мы могли бы расширить круг своих единомышленников»⁹. Особенно актуальной стала возможность сказать живое слово от имени церкви после 1905 года, когда в печати открылась травля всего, «чем живет святая Церковь», а с другой стороны «...явились такие защитники православия, которые еще более давали поводов злословить его»¹⁰. В такой период очень важным было публично сказать слово, «которое бы оправдывало дело Братства в глазах истинных сынов православной Церкви»¹¹.

Важно было издание журнала и для самих миссионеров в связи с неудовлетворительным состоянием миссии и усилением и интенсивным характером деятельности врагов церкви. Миссионерам «...нужны были постоянные указания: что им делать, на что обращать более внимание, чтобы не переживать снова той нравственной растрепанности, какая среди отцов и господ миссионеров наблюдалась в 1905-1906 годах»¹².

Журналу нужен был официальный статус. 5 сентября 1909 г. еп. Андрей сообщил губернским властям о том, что «Кружок сестер-сотрудниц» намерен издавать в Казани «еженедельный духовный журнал под названием Сотрудник Братства Святителя Гурия» под его ответственным редакторством. Авторитет епископа был столь велик, что уже 10 сентября 1909 г. вице-губернатор Г.Б. Петкевич подписал соответствующее «Свидетельство» (за № 7900). «Журнал, – говорилось в нем, – будет издаваться по следующей программе: 1) проповедь свято-отеческая: или оригинальная, или переводная на ближайший праздник; статьи нравственно-догматического содержания; 2) сведения из жизни и деятельности Братства Свят[ителя] Гурия; 3) известия из жизни церковной вообще и жизни миссионерской, в частности»¹³.

Редакция журнала начала работу без всяких средств, без готового материала, «только с сознанием необходимости выяснять сынам православной Церкви насущные церковные нужды»¹⁴. Покровительство журналу до самой своей кончины (27 ноября 1910 г.) оказывал архиеп. Казанский и Свияжский Никанор, он же был автором некоторых статей и заметок.

Благодаря трудам сестер-сотрудниц к проходившему в 1910 году Казанскому миссионерскому съезду было выпущено издание, объединившее сразу 30 номеров журнала под общей обложкой и названием «О просвещении приволжских инородцев». Снова, как и во времена Ильминского, трудами еп. Андрея вокруг братства собирались все живые силы церкви и общества для взаимного сотрудничества на ниве миссии и укрепления церковной жизни.

Несмотря на все трудности и проблемы миссии в регионе, еп. Андрей сохранял оптимизм в отношении развития миссионерского дела в Казанском крае, и оптимизм этот был связан с Братством свт. Гурия. В заметке «Из жизни Братства святителя Гурия» еп. Андрей отмечал, что после долгого кризиса «Казанская миссия постепенно принимает характер все более живой и жизненной деятельности, мало-помалу захватывает более и более широкий круг деятелей и проникает вглубь народной жизни»¹⁵.

По мере оживления братской жизни росло и раздражение недоброжелателей, в печати стали появляться критические статьи в адрес братства и лично еп. Андрея. На статьи в официальных изданиях он вынужден был отвечать. Так, на статью в «Церковном Вестнике» в 1909г., обвинявшую еп. Андрея в том, что его интерес только в «обрусении» инородцев, еп. Андрей дает развернутое и однозначное пояснение своей миссионерской позиции. Объявляя, что никогда не имел, в отличие от государственных чиновников, цели лишь «обрусения» инородцев, еп. Андрей пишет, что желает «служить только святой Церкви». Что любимая им святая православная Русь может быть «сильна и нравственно здорова только тогда, когда будет искренне предана святому православию и святой Церкви». Поэтому и по отношению к инородцам не ставится иных задач, кроме их воцерковления или удержания уже воцерковившихся от отпадений: «Я желаю только их душевного просвещения и духовного обновления в святой Церкви». По убеждению еп. Андрея, инородцы, будучи просвещены светом христианства, говоря на своих языках, «могут быть русскими патриотами, гораздо более убежденными, чем русские политические партийные дельцы, промышляющие своим патриотизмом более теплых и удобных должностей»¹⁶. Прежде всего, народы роднит вера, но это не значит, что нужно лишать инородцев знания русского языка, т. к. он дает им доступ к великой русской культуре, но это уже следующая задача, первая – приобщить их к вере Христовой. Позиция Ухтомского очень сходна с убеждениями Ильминского, под каждым утверждением еп. Андрея могла бы стоять подпись самого Ильминского.

Впервые после смерти Ильминского его дело нашло настоящего продолжателя и защитника в лице еп. Андрея. Он смело вступает в печати в полемику с противниками «системы Ильминского». Решительно отстаивать систему Ильминского еп. Андрею пришлось также на созванном в Казани (во многом его усилиями) в июне 1910 г. миссионерском съезде. Благодаря еп. Андрею «миссионерский съезд в Казани оказался буквально проникнут духом Н.И. Ильминского»¹⁷. Многие вопросы на съезде касались сути и практики применения системы Ильминского¹⁸. Епископ Андрей явно хотел очистить «пшеницу от плевел», снова вооружить миссионеров сверкавшим некогда «оружием» Ильминского. Итогом съезда стали 15 пунктов постановлений, имевших целью утвердить и развить систему Ильминского¹⁹. Признавая необходимость нового оживления миссионерской деятельности, съезд отверг радикальные предложения и поддержал заявление еп. Андрея о том, что только школа, основанная на программе Н.И. Ильминского, «может бороться с наступательным движением ислама»²⁰. Реализовать задуманное еп. Андрей с помощью братства сумел только частично, т. к. в августе 1911 г. был переведен в Сухуми.

После перевода еп. Андрея и прекращения издания журнала большинство сотрудниц братства «оставались верными делу христианского служения и своему духовному наставнику всю жизнь»²¹. Эта верность обернулась для них репрессиями в 1933г., когда еп. Андрей был в заключении, а ОГПУ сфабриковало дело «О контрреволюционной религиозно-монархической организации "Братства святителя Гурия" в Татарской АССР»²².

---------------

¹ Устав «Братства святителя Гурия» при Казанском кафедральном соборе. 1867 г. // Известия по Казанской епархии. Казань. 1867. № 6. С. 161–168.
² Иеромонах Андрей (Ухтомский) в 1899 году в сане архимандрита назначен смотрителем Казанской миссионерской школы. Вскоре стал настоятелем старинного Свято-Преображенского монастыря в Казани.
³ Кряшены - этноконфессиональная группа в составе татар волжского и уральского регионов. Исповедуют православие, проживают в основном в Татарстане, в небольшом количестве в Башкортостане, Удмуртии, Челябинской области, а также Самарской и Кировской областях. При подготовке Всесоюзной переписи населения 1926 года кряшены в «Перечне народностей» были отнесены к «неточно обозначенным народностям». При разработке результатов переписи ввиду бытовых особенностей кряшен и в интересах местного управления было признано полезным не относить кряшен к татарам, а учесть эту группу населения отдельно. По данным Всесоюзной переписи населения 1926 года, кряшен было 101,4 тысячи человек. В настоящее время нет единого мнения о статусе кряшен: официальная наука преимущественно рассматривает их как часть татарского народа; в то же время заметная часть кряшен считает себя отдельным народом.
⁴ Известия по Казанской епархии. 1907. № 41.
⁵ Там же.
⁶ Алексеев И.Е. Епископ Андрей (князь А.А. Ухтомский) как продолжатель дела Н.И. Ильминского в Казанской епархии: Научно-практическая конференция, посвященная 190-летию Н.И. Ильминского «Н.И. Ильминский – просветитель народов России». Казань: Типография ООО «Авента», 2012. С. 52.
⁷ Сотрудниками Кружка первоначально стали семь женщин известных в Казани фамилий, председательствовал в нем сам еп. Андрей, секретарем Кружка стал сподвижник еп. Андрея, преподаватель Казанской учительской семинарии Р.П. Даулей, секретарь братства свт. Гурия.
⁸ АлексеевИ.Е. Надежный «Сотрудник». Режим доступа: http://ruskline.ru/analitika/2009/12/29/nadyozhnyj_sotrudnik/ (дата обращения: 15.06.2015).
⁹ Сотрудник Братства Святителя Гурия. 1910. 23 окт. № 51.
¹⁰ АлексеевИ.Е. Надежный «Сотрудник».
¹¹ Там же.
¹² Там же.
¹³ Там же.
¹⁴ Там же.
¹⁵ Сотрудник Братства Святителя Гурия. 1910. 29 авг. № 43.
¹⁶ Там же. 1909. 25 дек. № 4.
¹⁷ Алексеев И.Е. Епископ Андрей... С. 57.
¹⁸ В Программе вопросов, подлежащих обсуждению на Миссионерском съезде в Казани, некоторые были сформулированы в полемической форме, например: «...система инородческого просвещения Н.И. Ильминского и значение ее в деле христианского просвещения инородцев; всегда ли применялась она надлежащим образом в разных ведомствах, плоды ее применения в разных епархиях и учебных округах» (Алексеев И.Е. Епископ Андрей... С. 57).
¹⁹ Вот первые три из них: 1) Школы для инородцев должны быть устроены по системе Н.И. Ильминского; причем, кроме начальных школ желательны школы с повышенным курсом обучения (с 3 до 5 лет). 2) Орудием первоначального обучения в инородческой школе служит родной язык, особенно в первые два года. 3)Закон Божий, преподаваемый на родном языке в первые два года, в последующие два года преподается параллельно на двух языках – на русском и родном».
²⁰ Алексеев И.Е. Епископ Андрей. С. 59.
²¹ Там же.
²² Там же.

Наталья Чернышева

Кифа № 2 (204), февраль 2016 года