«Мы хотим возродить эту землю»

Об одном из дружеских кругов рассказывают члены Свято-Петровского братства

В деревне Петрово соседство вернисажа и поленницы – вещь нередкая

 

Пора в дорогу. Ох, как неохота
Мне покидать уютный теплый дом. 

О новгородской деревне Петрово в Петербурге слышали многие: это единственная деревня, жители которой устроили выставку своих работ в городском выставочном зале «Манеж». Живопись, графика, скульптура, декоративно-прикладное искусство, фотографии.

Как это получилось, никто точно сказать не может, но за последние десятилетия в этой деревне собрались самые разные художники и вообще люди творческие. Только к выставке, которая проходила в Петербурге в 2012 году, они сосчитали, что тех, кто «что-нибудь творит», в деревне больше 50 человек. Большинство из них приезжает туда только на летний сезон – с мая по сентябрь-октябрь, но есть и те, кто живут в Петрово постоянно

Как ни странно, это не специальный проект. Никто друг с другом не договаривался сделать из далекой деревни, к которой и на машине-то не так легко добраться, всесезонную мастерскую. Просто в разное время разные люди покупали в этой умирающей уже деревне дома, знакомились друг с другом, рассказывали друзьям - и вот так подобрались. Более двадцати жителей – члены Союза художников, кто-то снимает кино, сочиняет стихи и песни. Много ли деревень в России изображаются в одно историческое время разными художниками да еще и в разных жанрах? Вспоминается Домотканово, Абрамцево, другие наши русские усадьбы, в которых обычно собирался некий дружеский круг, а результатом такой встречи становилось нечто особенное – славянофильское движение, Приютинское братство князя Шаховского и т. д.

Что же сегодня, при всех последствиях антропологической катастрофы ХХ века, которые мы сейчас переживаем – отчуждении, недоверии, боязни общения – может родиться из такого дружеского круга? Посмотреть на это мы поехали втроем – вместе с Юлией Балакшиной, председателем Свято-Петровского малого братства, и Игорем Кострулевым. Проводником в мир петровцев стала для нас Наталья Микова – член сразу двух творческих российских союзов – кинематографистов и журналистов.

О жизни петровцев рассказывают старожилы

Наталья была одним из инициаторов выставки. Она не просто любит свою деревню – в ней не проходит какое-то чувство удивления и благодарности за то, что именно такая компания собралась в этом удивительном месте. Кстати, свои дома все тоже потихоньку восстанавливают или перестраивают – многие их покупали в полуразвалившемся виде.

Как все начиналось

Если вспоминать историю, то первым в деревне появился художник Александр Викторович Орешников, затем – Владимир Игнатьевич Табанин, заслуженный художник РФ. Сегодня весной и летом в Петрово живет до ста человек. И больше двадцати из них – члены Союза художников. Каждый работает в своем стиле. Помимо художников дачниками деревни Петрово были поэт и киносценарист Альбина Михайлова Шульгина, кинорежиссер Игорь Масленников. Сейчас живут писатель и кинорежиссер Вадим Михайлов, известный петербургский фотограф Владимир Никитин, актеры Анна Табанина и Михаил Пореченков.

Вдохнув петровского воздуха, мы почувствовали что-то особенное: действительно, тут трудно удержаться от того, чтобы не начать тоже что-то делать. Один художник нам показывает написанные им иконы, другой – твердый атеист, и у него множество изображений Петрово. И почему-то глядя на эти картины, ловишь себя на том, что художник как будто знает, Кто сотворил эту красоту. Да и истории, связанные с деревней, тоже располагают к некоему творчеству. Чего стоит рассказ о том, как некий старец в начале 1990-х решил взяться за восстановление каменного петровского храма работы архитектора Львова. Как он босой входил в местную администрацию и решительно требовал доски, стекла или что-то еще. Именно он и начал работу над маленьким деревянным храмом, в котором сейчас происходят службы. Жил в сторожке там же, во дворе храма, сам ее и соорудил. Местные жители его кормили, помогали, кто чем может. Известно, что иногда он выходил на берег Мсты и сочинял стихи...

Мы попали в Петрово в престольный праздник их храма – Кирика и Улиты. Наталья рассказала, что теперь храм восстанавливают сами. Действительно, рядом с прекрасным каменным почти собором стоит небольшая деревянная базилика. Каменную махину сельчанам не поднять, а вот этот небольшой храм сами и построили, и покрасили, и подготовили к открытию. Накануне литургии мыть храм пришло человек пятнадцать – взрослые и дети. Мы на правах гостей предложили вместе почитать покаянный канон перед литургией. О необходимости читать канон перед участием в Евхаристии никто не слышал, но помолились с готовностью, никто не ушел, потом даже благодарили.

Народ собирается на богослужение в престольный праздник

До того, как восстанавливать храм, петровцы объединялись и для других дел: решили поставить памятник всем погибшим во время Великой Отечественной войны жителям деревни – и поставили. Теперь каждый год 9 мая для них – день, в который стараются приехать все. Собираются вместе на улице. Когда стало понятно, что неудобно носить столы из домов – сделали крепкий стол посреди деревни, за ним теперь и сидят в праздники.

Из разговоров с петровцами

Галина Чулошникова – мастер одежды. Подчеркивает, что никакого художественного образования у нее нет. Когда они вместе с мужем приехали в Петрово, первые два года решили жить так, как это было в старину – без холодильника, стирали в реке, пока печи не было – ели, как она говорит, «дикие травы». Продержались так два полных лета: «Машины у нас не было. Все в рюкзаках таскали, по минимуму. Конечно, помогали соседи – взаимовыручка здесь существует. Если надо что-то привезти-отвезти – всегда предлагают, в этом смысле деревня отличная. Стирать было трудно в реке, стали делать скважину. А потом и печку сделали – кормилицу нашу. И славно было, наслаждение даже испытывали от такой жизни, правда, мы тогда поздоровее были». Ржаные лепешки Галины известны на всю деревню – знает она какие-то секреты. Очень любит разные растения – до сих пор ходит в лес с толстенной книжкой, идентифицирует все, что видит. «У нас тут и мышки ходят – маленькие полевочки. (Эта новость нас, сугубо городских жителей, совсем не обрадовала.) Ночью ложишься спать, а они: шур-шур-шур. Выйдешь с фонариком – она сидит в комнате, на тебя глаза вытаращит. Мы их не трогаем. Это же их территория. Мы ведь сюда только на лето приезжаем, а они всю жизнь здесь живут, детей рожают. Змеи тоже есть, а как же».

Наталья, наш главный здешний «проводник», улыбается:

– У нас тут полный Бианки. Недавно видела, как белка с сорокой на полянке в прятки играли...

Галина занимается шитьем: «Мне нравится покорить эту ткань, сделать из нее форму. Интересен процесс – даже неинтересно, за сколько это будет продаваться. Продвижение, клиенты, своя линия, бизнес – это не мое. А не так давно я заинтересовалась древнерусским кроем. В принципе мне никогда не нравились выкройки. А древнерусский крой – безотходный, минимум прорезов, все швы обязательно заделаны. Мы сейчас привыкли все оверлоком обрабатывать – а там все закрыто. Ты весь как в коконе. Там ткань же экономная была. И, видимо, станки были не только 40 см – потому что иначе не понять, как они соединяли эти куски ткани. Но априори считается что 36–40 см – это ширина ткацкого станка. И вся одежда – это треугольники и прямоугольники. И мне очень нравится из этих геометрических фигур делать что-то необыкновенное – вроде на тебе обычная туника, даже бесплечевая. А получается красиво. Я не рисую ничего на бумаге – ткань сама ведет.

То, что сделано на фабрике, оно какое-то мертвое. А я если делаю, то всегда представляю человека, для которого делаю. И это целый мир – что бы ты ни делал. Наверное, полотна художников – то же самое. Но чтобы люди воспринимали это качество, они должны жить не в культуре ширпотреба».

– Тот, кто живет в культуре ширпотреба, вообще перестает это ценить – поэтому и отдавали все эти древние вещи. Доставали из сундука нечто драгоценное: хотите – берите, – замечает Наталья Микова.

– Люди утратили связь с корнями. Помню, на Каргополье заходи в любую дверь, бери любую икону – никому они не нужны. Какая-то логика цивилизации универсальна, масскультура наступает везде, но у нас это как-то особенно болезненно, – вступает в разговор Юлия Балакшина.

– Да, это так, – соглашается Галина. – Поэтому я и на хор пошла. Поем старинные песни. Кубань, Терек, Дон, Украина. Даже знаменитые фольклорные группы – совсем не так поют. Архивные записи бабушек – это совсем другое. И у меня ощущение, что я не одна живу. И поскольку я не знаю своих предков, кроме бабушек и дедушек, для меня это очень важно.

Наталья Клочкова помнит Петрово с детства: «Когда и как мы появились в Петрово, точно не знаю. Помню, как ходили с папой в лес за елкой и встретили лису с облезлым хвостом. Я ужасно была удивлена, так как на мультипликационную красавицу она совершенно не похожа. Помню, как нам заливали ледяные горки, и вдоль них висели разноцветные фонарики, как с хохотом и визгом шумная детская куча-мала съезжала вниз, а потом безумно долго карабкалась наверх, как мама и папа во дворе делали целый город из снежных кирпичиков с туннелями и башнями, как обжигал лицо ледяной ветер и колючий снег, когда неслись на Буране по замерзшей Мсте, как летом все кому не лень пытались ужаснейшими способами научить меня плавать... Еще, конечно, кряж, горячий белый песок, ледяная вода и шипящие ласточки. Ночные посиделки у Янтаревых, со свечами и гаданьями... Огромные горы блинов в субботний банный день и много-много гостей».

Вадим Михайлов приехал в Петрово одним из первых. Он говорит о том, что для них главное: «Живя в деревне Петрово, мы стремимся сохранить самое дорогое для человека – дружелюбие, совесть, готовность прийти на помощь в трудную минуту, верность этой земле, и самое главное – честность и верность своей профессии. Мы пишем картины, сочиняем песни и стихи, снимаем фильмы и фотографии, растим детей и внуков. Мы хотим возродить эту землю. И мы верим, что так и будет».

Что мы привезли из Петрово

Размышления Юлии Балакшиной:

Вообще это типично для художников – искать место, где они могли бы свободно и спокойно писать, творить, общаться. Петрово – место, где можно не просто работать, но обмениваются творческими идеями. Но из чисто художнической тусовки здесь вырастает нечто большее – какая-то ответственность за землю, привязанность к этой земле, желание, чтобы она не то чтобы прямо уж расцветала, но хотя бы приобретала нормальный вид. И это желание отвечать за землю выражается в вещах практических: люди учатся вместе строить мосты или засыпать щебенкой дорогу. А с другой стороны, появляется интуиция, что чисто практических вещей мало, что жизнь должна иметь более глубокие и прочные основания. Важно восстанавливать память: без восстановления памяти деревня не может жить. Художники сделали крест в память о тех людях, которые ушли из этой деревни на фронт и погибли. Но только человеческая память – вещь непрочная. Отсюда еще одна интуиция – нужен храм, место Божьей памяти. Поэтому художники вместе взялись восстанавливать храм: сначала стены, а потом и церковную общину.

На камне у креста надпись: «Ушли на войну из деревни Петрово и не вернулись». И восемь имен

Дружеский круг – это неформальное объединение, поэтому связи между людьми естественные, их трудно описать, словесно вербализовать. Роли, которые есть внутри этого объединения людей, не закреплены формой или статусом. Например, общего собрания или «вече» поселка у них нет, но есть общая трапеза, есть потребность ходить друг к другу в гости и в процессе этого гостевания решать вопросы жизни всего села. Но возникают и свои проблемы. Людям трудно жить без внешней организованности. Труд по взаимному согласованию, слышанию, пониманию, доверию сложен. Провокация все оформить, правильно организовать – сильна. Поэтом дружеский круг всегда хрупок.

* * *

На самом деле, чего мы совсем там не увидели – это пафоса. Это просто люди, которые хотят жить в этой деревне и делать свое дело. А еще они помогают друг другу и когда строят храм или ставят памятники – то делают это в общем-то для себя, для своих детей. Петрово – их общий дом.

Мы пытались найти какие-то способы самоорганизации – кто решает одно или другое, но это оказалось почти невозможно.

– Как люди узнали, что надо прийти вымыть храм?

– Так все знают, завтра ведь служба, а у нас только вчера белить тут закончили. Нельзя не помыть.

– Но ведь кто-то, наверное, об этом вспомнил первый, сказал остальным?

– Ну, наверное.

– А вот то, что не все пришли сегодня, не смутит тех, кто поработал?

– А что такого? Смогли бы – пришли.

Поселили нас еще у одной жительницы деревни. Она учительница. Уложила нас в отдельной комнате, которую заранее обогрела, – в ней никто не живет, замерзли бы иначе. И пока гости отдыхали, хозяйка полночи готовила салаты на завтра: праздник, после литургии все соберутся обедать, еда – вскладчину.

На литургию действительно собрался полный храм. А потом в доме еще одной жительницы Петрово мы увидели всех троих приехавших священников и добрую половину деревни.

Анастасия Наконечная

Кифа № 1 (203), январь 2016 года

Инклинги. Продолжая размышлять о дружеском круге, мы отправляемся в Англию >>

Неповторимость лиц, входящих в круг. Ещё раз о славянофилах >>

Христианство и рыцарство: взаимное влияние культуры и миссии >>

Для того чтобы появился дружеский круг, нужен человек-«мотор», тот, кто представляет себе масштаб, сверхзадачу >>

«Нигде, о Господи, такого града нет, есть лишь видение, и только...» >>

Видеть и различать >>