08.09.2015 г.

Выбор имени

Продолжаем серию публикаций к юбилею Преображенского братства: о том, как появились малые братства (ок. 2000 года)

Преображенский собор 2000 года. За столом президиума духовный попечитель Преображенского братства священник Георгий Кочетков и председатели малых братств

Не могли бы Вы рассказать, как получилось, что есть и большое Преображенское братство, и малые православные братства, которые входят в него?

Светлана Чукавина, председатель малого братства во имя новомучеников и исповедников Российских: В начале жизни Преображенского братства, на первом Преображенском Соборе, собралось около 100 человек, которые прошли оглашение или помогали в катехизации. Это были те, кто свою церковную жизнь связывал с традицией, которую мы развиваем, из них и родилось братство. Потом оно стало увеличиваться за счёт людей, которые приходили в церковь, воцерковлялись, и за десять лет очень выросло: нас стало больше тысячи. И даже большой совет, принимавший решения (в то время он состоял из глав общин и старост групп) превратился в очень большое собрание; в нём было, насколько я помню, около ста человек. В таком составе невозможно было ничего обсудить и решить. Что же говорить про всё братство? Стало трудно даже просто вести общий разговор. Нужно было как-то делить братство, чтобы между людьми были возможны личные отношения, личные связи.

И мы поделились на так называемые «вертикали» совершенно формальным образом. Мы знали, в каком порядке оглашались и входили в братство разные группы. В нестоличных городах таких групп было понемногу, и там малые братства сложились естественно, а в Москве к концу 1990-х групп и общин было почти полторы сотни: первая, вторая... сто двадцатая... и так далее.

Они разделились на десять «вертикалей»; в каждую вошли те общины и группы, у которых одинаково заканчивался номер. В первую вертикаль входили первая, одиннадцатая, двадцать первая ит. д. Так что везде были и старшие, и младшие. Нужно сказать, что сначала это было очень непривычно, кто-то был даже против. Люди боялись, что разрушатся какие-то связи, в том числе дружеские.

Но это никак не связано с рождением, а ведь мы говорим о рождении малых братств...

Светлана Чукавина: А это случилось уже потом. Необходимо было привыкнуть к новой ответственности, и это должно было ещё родиться. Сначала трудно было наладить жизнь в «вертикалях» – мало кто был готов что-то делать, инициативы не проявлялись. И братская жизнь развивалась очень медленно. Жизнь нашей десятой вертикали какое-то время была столь скудна (вплоть до того, что все вертикали уже ездили в паломничества, а у нас паломничество было под вопросом, потому что никто ехать не собирался), что о. Георгий, духовный попечитель Преображенского братства, пригласил нас на встречу и сказал: решайте, хотите ли вы как-то налаживать свою собственную жизнь? Если нет, тогда вы разойдётесь по другим братствам. И дал нам неделю, чтобы подумать. Все подумали и решили, что расходиться не будут. Это было очень странное решение, потому что оно ничем не было подкреплено, кроме того, что мы понимали: воли Божией нет на то, чтобы разойтись.

Мой путь к председательству начался с того, что я пожаловалась о. Георгию на то, как у нас в братстве с паломничеством дело не идёт. Я очень расстраивалась из-за этого, а батюшка сказал: «Ну вот и прекрасно. Раз ты расстраиваешься, так и берись за это дело». У меня тогда сын был совсем маленьким, и я совершенно не представляла, как можно с таким маленьким ребёнком что-то делать. Но действительно, если уж пожаловался на что-то, тогда прежде всего сам и старайся исправить, иначе это будет какая-то внешняя критика, которая всегда нехороша для церкви.

С этого момента мы старались собраться и в конце концов организовали паломничество Рязань – Тамбов. В Рязань поехали 80 человек, а в Тамбов только четверо: семья Володи Кулыгина, который был тогда председателем (он, его жена и дочь-подросток) и я. Это было очень смешное паломничество, потому что мы пытались встретиться с епископом и ходили в епархиальное управление. Но поскольку нас было три с половиной человека, нас никто не принял.

Потом ситуация стала оживать понемногу. Стали появляться люди, которые брались за те или иные дела. Правда, поначалу таких людей было очень немного, и в пору собирания нашего братства многие вещи мы делали просто вдвоём с Ириной Елисеевой.

А что означает «собирать братство»?

Собирать братство – это вначале просто физически собирать людей: на общую встречу, на совет братства. А главное – нужно всех вдохновить на общую жизнь. Люди теоретически понимали, что есть ещё что-то кроме жизни внутри общины, внутри группы. Но очень многие на этой жизни зацикливались, и им было её достаточно. А ведь это постепенно превращает группу в группку, которая живёт своими интересами для собственного ублажения. Братство же даёт возможность вместе делать церковные дела.

Я помню, когда мы в первый раз встречались братством с о. Георгием, он сказал: «У вас есть уже один служащий человек, это ваш председатель». Других тогда ещё не было. А через три года была уже совсем другая ситуация, появились служащие люди. И сейчас, на мой взгляд, одна из особенностей нашего братства в том, что у нас люди любят выполнять какие-то церковные задания и послушания. Служить – это большая радость для человека. Конечно, проблемы всегда есть везде и во всём. И в этом тоже. Но сейчас у нас много служащих людей.

А как вы всё-таки поняли, что братство родилось?

На следующий год после разговора с о. Георгием мы уже предприняли довольно большую паломническую поездку: Нижний Новгород – Вятка – Пермь, и поехало много братчиков. Мы встречались с церковными людьми, и с мирянами, и со священниками. Много было интересных и хороших встреч. Это, конечно, очень нас сплотило. Хотя на наших братских встречах были очень разные точки зрения, сталкивающиеся друг с другом, и это было совсем не просто.

Когда мы подъезжали к Москве, возвращаясь из нашего паломничества, меня вдруг осенило: хорошо бы наше братство взяло себе имя новомучеников и исповедников Российских. Потому что та церковная история, с которой мы столкнулись в паломничестве, была вся пропитана свидетельствами о гонениях на церковь, об этой трагедии, но также и о святых. В Вятке мы были в монастыре, где находятся мощи епископа Виктора (Островидова), вятского епископа. Мы встретились с живым почитанием этого человека. Было много и других встреч, мест, которые произвели очень большое впечатление своей трагичностью и подлинностью церковной жизни. Мы столкнулись с примерами верности людей церкви. Поэтому родилось такое имя. А как только родилось имя, родилось и братство.

Каково условие, чтобы люди, которые не были братством, им стали? Нужно выйти из своей скорлупы?

Ну, это идеальный случай. На вопрос, что должно быть, чтобы братство родилось, нельзя ответить. Как оно родилось? В 1990 году выяснилось, что уже есть целая группа людей, 100-150 человек, которые движутся в одном направлении, и они откликнулись на предложение собраться поговорить, помолиться вместе. Насколько они были готовы разделить ответственность за церковь? Понятно, были те, кто очень хорошо понимал, зачем всё делается и как это делать. А были и те, кто был просто вовлечён в поток, в процесс рождения братства. Поэтому никогда нельзя про всех сказать, что люди вышли из своей скорлупы, поняли свои задачи, приняли ответственность за церковь. Скорее, это мистическое дело – рождение братства. Я не знаю, как это объяснить. Просто приходит какая-то радость от того, что кроме твоей общины, кроме твоей группы, кроме большого братства, есть ещё группа людей, с которыми ты можешь вместе жить и вместе что-то делать. А как ты будешь это делать, как это будет раскрываться в процессе жизни, этого ты можешь даже не знать.

* * *

Что Вам вспоминается в связи с рождением в составе Преображенского братства малых православных братств?

Владимир Якунцев, председатель Свято-Сергиевского малого братства: С одной стороны, было ощущение чего-то нового и необходимого. Но у кого-то это даже и страх немножко вызывало. Это же был разгар гонений. Всем хотелось быть как-то вместе, кучнее. А тут вдруг из казалось бы достаточно оправданного функционального деления большого братства на вертикали стало видеться ещё и что-то внутренне оправданное, соразмерное каким-то нашим задачам, планам, отношениям. Стало очевидно, что без такого подразделения многие задачи были бы выполнимы с большим трудом, и труднее бы многим было включаться в их решения.

То есть это прежде всего вопрос ответственности?

Безусловно. Потому что размер малого братства – от 30 до 70, максимум до 100 человек, когда, с одной стороны, это уже не община, не группа, а с другой стороны, это не такое собрание, где невозможно друг друга знать по именам. Это позволяет осуществлять вместе основные служения Преображенского братства. Для нас очень важно, что малое братство позволяет, с одной стороны, делать дело, а с другой стороны, достаточно серьёзно сохранять общинный аспект, личный аспект. В нормальном случае в малом братстве сохраняется возможность знать каждого по имени, и не только по имени, но и как-то более глубоко. И насколько я теперь знаю, этот масштаб жизни народа Божьего во многих местах себя выявляет, начиная, видимо, ещё с Евангелия. Помните, когда Иисус хотел накормить народ, Он попросил, чтобы на поле, где трава, все расселись пиршественными сообществами по 50 человек? Есть и другие подобные места в Священном писании.

Что Вам запомнилось больше всего из того времени?

Очень ярким, запоминающимся было обретение имени нашего малого братства. Это было в июле 2000 года. Помнится и место – Ульяновская область, Барышский район, с. Малая Хомутерь. Мы выбирали имя после литургии, которая служилась в деревенском храме, на агапе, договорившись, что на литургии вместе помолимся об этом и что у нас не будет споров, но каждый будет иметь возможность высказаться и свидетельствовать о каком-то своём варианте, который ему открылся. Вариантов было достаточно много, но всех убедил вариант, связанный с именем преподобного Сергия. Принято это было в конце концов единогласно. Каких-то других слов, событий я, конечно, так сразу не вспомню. Я помню только само переживание, не просто факт, а то, как всё-таки нелегко протекал процесс осознания необходимости выбора. Я помню, были какие-то разговоры, какие-то трудности, недоумения по поводу того, как вертикали могут стать братствами. А это получилось само собой, потому что вертикали стали паломничать. И наша восьмая вертикаль ездила в такие паломничества по Архангельской области, Белоруссии; собственно, в паломничестве братство и обрело своё имя. В июле 2000 года у нас как раз и было очень длительное паломничество с. Малая Хомутерь – Екатеринбург – Тобольск – Новосибирск – Томск, оно длилось почти три недели. И к концу этого времени не осталось никаких недоумений, никаких сложностей, стало понятно, что мы уже не «вертикаль», а малое и братство.

Бывают братства, которые строятся по образу конфедерации, а в Преображенском братстве ведь как-то по-другому? Есть одно большое братство, в котором малые братства существуют не как отдельные образования, а в каком-то особом единстве. Как это получается?

Действительно, когда малые братства стали выявляться, возник вопрос, каково соотношение малого братства и большого Преображенского, какие тут есть аналогии. В то время было найдено слово «содружество». Имеется в виду, что братство одно и что оно соединено глубокими смысловыми и духовными связями, что малыми братствами переживается как открытые дружеские отношения.

Поэтому и не нашлось никакой аналогии в каком-либо политическом устроении. Это не федерация, не конфедерация и, тем более, не что-то унитарное. Это дружество. Поэтому Преображенское братство одно, оно едино, и есть дружеские малые братства, которые способны решать общие задачи Преображенского братства, исходя из своих масштабов и своих возможностей.

* * *

О рождении Воскресенского братства вспоминают Зоя Дашевская, Виктория Калинина и Александра Колымагина

Батюшка нам говорил, что точно так же, как группа рождается в общину, так же и вертикаль должна родиться в братство. А мы всё как-то никак не могли собраться, всё ходили, не могли выбрать себе имя, хотя очень задумывались об Александре Невском.

Был у нас такой случай в паломничестве – мы приехали во Львов, а там в то время был всего один православный храм, а все остальные были униатскими. И так получилось, что наш автобус сломался прямо у этого храма – храма Александра Невского. Так мы попали на литургию в этот единственный храм.

Там был один священник, а народу – тьма. И он сказал, что не успеет нас исповедовать и не будет причащать. Но мы не ушли, мы остались на литургию, а когда пришло время причащаться, мы выстроились, первая Валентина Иконникова (она тогда была председателем), а мы за ней, и пошли. И нас всех причастили.

А позже, в Москве, мы сидели на агапической трапезе уже во время Преображенского собора и выбирали имя. И Александр Михайлович Копировский сказал, что в канонизации и почитании Александра Невского много политических мотивов, и даже на иконах он очень редко изображается схимником (он перед смертью принял схиму), а чаще всего в воинственно-победном виде. Наше же братство всегда видело своё призвание в просвещении, а политических игр чуждалось (и так в начале 1990-х было слишком много политизированных сил, называвших себя братствами, не дело было вставать в этот же ряд).

И тут вдруг нас как-то осенило, и родилось предложение: почему бы нам не быть Воскресенским братством? Кто-то сразу этим загорелся, кто-то говорил: «Нет, всё равно давайте Александро-Невским!» И мы голосовали, и остановились на имени «Воскресенское», и стали Воскресенским братством. Но отец Георгий нам сказал, что поскольку Пасха – это общий праздник, то нашим братским праздником станет воспоминание Обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме, празднование Воскресения Словущего.

Кифа № 10 (196), август 2015 года

Еще статьи по этой теме:

Соборность и личностность Из вступительного слова священника Георгия Кочеткова на открытии фестиваля «Преображенские встречи» >>

Братский юбилей объединил неформальных миссионеров >>

«За прошедшие четверть века прожито столько, сколько в иные века Церковь не проживала и за целый век». Интервью с протоиереем Всеволодом Чаплиным >>

Пройдя до половины >>

«По мере удаления от Москвы интерес к нам рос, а страх перед общением уходил...» Из дневника и путевых записей Т.К. Покровской (Наумченко). Июль 1999 года >>

Что за комисиия, Содатель... Из интервью с Давидом Гзгзяном >>

Как родилась «Кифа» >>

Очень важно было то, что мы всё-таки боролись. Продолжение серии публикаций к 25-летию Преображенского братства: снятие несправедливых прещений со священника Георгия Кочеткова и его 12 помощников в 2000 году >>

Мы хотели открыто рассказать, что делает братство. Интервью со священником Георгием Кочетковым >>

Все эти годы публикуем не только доклады участников конференций, но и всю дискуссию. Интервью с руководителем издательства Преображенского братства Кириллом Мозговым >>