Прикосновение к первоисточнику  Мироносицы в эпоху ГУЛАГа: сборник / Сост. и комментарий П.Г. Проценко. Изд. 2-е, испр. и доп. – Н. Новгород: Христианская библиотека, 2015. Составленный историком Павлом Проценко сборник «Мироносицы в эпоху ГУЛАГа» впервые вышел в 2005 году. И вот, спустя 10 лет, увидело свет второе издание, значительно дополненное и исправленное. Здесь собраны рассказы о русских женщинах – крестьянках, юродивых, институтках, монахинях, старицах – оказавшихся на пути красного колеса. Составитель не только тщательно отобрал написанные во время оно истории, проведя соответствующую текстологическую работу, но и тщательно прокомментировал каждый из приведённых рассказов. Читая сборник, вы соприкасаетесь с первоисточником, с чем-то подлинным, чего осталось так мало в современной жизни. Поэтому к этой книжке можно обращаться снова и снова: это, да простит меня читатель за банальную метафору, как струя свежего воздуха в душной комнате. «Женский вопрос» в интерпретации Павла Проценко решается в контексте стояния за Правду. Открывает сборник рассказ 1920-хгодов Валентины Долгановой о юродивой Дуне Шейкиной и её трёх послушницах, убитых красноармейцами в 1919 году в селе Пузо Нижегородской губернии. Судьба этих «общинниц», добровольно взявших на себя крест подвижничества и миссионерства, произвела на жителей округи сильное впечатление. Даже в самые глухие советские годы к их общей могиле шли верующие, а жители села, хотя и не без опаски, рассказывали о невинно казнённых. Следом идут записки Ольги Второвой-Яфе о Соловецком лагере. Арестованная в Питере по делу религиозно-философского кружка «Воскресение», она три года провела на «крайсветном» острове, превращенном новой властью в полигон для перекройки природы человека. Автор достаточно подробно пишет о встретившихся на её пути людях – о тех, кого лагерная жизнь сломала, и о тех, кто благодаря вере выдержал натиск адской машины. В воспоминаниях немало замечательно выписанных, «говорящих» картинок. Чего стоит, например, «экуменический» рассказ о том, как четырнадцать слабосильных мужчин в рясах, надрываясь, втаскивали в гору большую, нагруженную песком телегу. Это были православные и католические епископы. «В женской кустарке все побросали работу и столпились у окон, монашки плакали и причитали: "Господи, Господи! И это – в Великий четверг!" Я тоже смотрела – и тоже плакала. Мне казалось, что страницы Четьих-Миней ожили перед нашими глазами». В воспоминаниях немало удивительно светлых зарисовок, позволяющих взглянуть на происходящее как бы со стороны. Вот только один штрих: «А сейчас – ни одного купола, ни одного креста, и однотонный серый колорит на всём кремлёвском массиве, напоминающем заброшенные руины средневековой крепости. Но в этой суровой мрачности есть какая-то новая величавая красота, быть может даже более возвышенная и одухотворённая, повествующая о долгом и славном прошлом и мученическом конце». Сам архипелаг иногда видится автору как иконописный образ, как, перефразируя о. Павла Флоренского, «часть земной действительности, своим строением возводящей дух к созерцанию таинства». Завершают сборник мемуары Валентины Яснопольской, прихожанки катакомбной Церкви. Свой духовный рост она начала в молодёжной общине замечательного киевского священника Анатолия Жураковского, и ни превратности судьбы, ни долгий опыт одиночной камеры, ни лагеря не изменили сделанного ею однажды выбора. Читая сборник, мы невольно входим в пространство переживаний тех лет – за Церковь, за близких людей. И в то же время этот страх претворён любовью – крестной и воскресной. Чёрно-белые фотографии, предоставленные обществом «Мемориал», и графика прекрасно дополняют тексты, составляют с ним одно целое. Борис Колымагин Кифа № 9 (195), июль 2015 года |
