По следам наших публикаций «Ядовитых ягодок» остаётся всё меньше. Но время от времени появляются новые... Образцом для священнослужителей всегда считался образ Христа – доброго пастыря. Мозаики мавзолея Галлы Плацидии. V в. Наши постоянные читатели, конечно, помнят публикацию о Красноусольске, где нескольких прихожан решили не причащать (а один раз не причастили даже их детей). Для тех, кого глубоко опечалил и даже шокировал этот рассказ, у нас есть две новости: одна хорошая, вторая – грустная. Хорошая новость в том, что беспричинно попавших «в опалу» прихожан вновь причащают. Мы далеки от мысли ставить это в заслугу публикациям в СМИ (в том числе в нашей газете); решение исходило от местного архиерея. Печальная новость – в том, что ситуации, подобные красноусольской, по-прежнему разрешаются не в каноническом поле, а в режиме «телефонного права»: по письму или звонку из Управления делами МП или по благословению епископа. Некоторые же из них так и тлеют то в одном, то в другом месте. Увы, некоторые священнослужители чувствуют себя скорее «священновластителями», хозяевами Чаши: «Захочу – причащу, захочу – не стану».  Эти люди думали, что служат церкви... Пыточная камера инквизиторов. Средневековая гравюра Мне самому в связи с этим памятны множество самых разных случаев. Некоторые из них касались отдельных людей: близкую мою знакомую священник отлучил на месяц от причастия за то, что она порою строптиво отвечала мужу и написала об этом в своей покаянной записке; думаю, батюшка не мог совладать со своей собственной половиной и выместил досаду на прихожанке – но ведь такие вещи должны быть невозможны! Некоторые же были связаны с нашей общей церковной жизнью. В одном из храмов, открытых и восстановленных силами нашего братства, новоназначенный настоятель (было это лет 15 назад) взялся причащать лишь каждого второго: «Тебя причащу, а вот тебя не буду» и временами произносить не обычную формулу, а кощунственные слова «причащается имярек в суд и во осуждение». Чтобы оправдать свою далёкую от канонов практику, он как-то произнёс проповедь: «Вся ваша проблема в том, что вы ходите на службу вместе. Этим вы всех раздражаете. Разойдитесь по разным храмам, и проблем не будет». Как пошутил потом один из братчиков, подходящим чтением для этой проповеди могли бы стать слова «Да будут все отдельно»... Лишь обращение прихожан в епархиальное управление немного урезонило кощунника. Не так давно на Архиерейском совещании был принят документ «Об участии верных в Евхаристии». Там есть очень важные слова: «Требования подготовки ко святому причащению определяются для каждого верующего церковными постановлениями и нормами, которые применяются духовником с учётом регулярности приобщения Святых Таин, духовного, нравственного и телесного состояния, внешних обстоятельств жизни, например, таких как занятость, обременённость попечениями о ближних. Духовным отцом (духовником) человека является священнослужитель, у которого он постоянно исповедуется, который знаком с обстоятельствами его жизни и духовным состоянием. При этом верующие могут исповедоваться у иных священников в случае невозможности исповедоваться у своего духовника. Если нет духовника, то верующему следует обращаться с вопросами, касающимися причащения, к священникам того храма, где он желает причаститься». И означают эти слова, что решение о том, причащать человека или нет, далеко не всегда принимает тот священник, который служит в местном храме. В полном соответствии с древней русской практикой верующие могут выбрать себе духовного руководителя, опираясь не на географическую близость... Это тем более важно, что к тем случаям, о которых я вспомнила и которые так или иначе уже разрешились, можно добавить ещё один, современный. Это всего лишь одна точка на нашей карте, один нарыв – но «страдает ли один член, страдают с ним все члены» (1Кор 12:26). В далёком северном городе Вельске группу прихожан по решению настоятеля (который, как мы уже поняли, вовсе не главный в принятии решения о причащении или непричащении) не только не причащают. Над ними ещё и измываются. Вот отрывок из их письма: «Нам громко во время службы говорят, чтоб мы уходили, одну сестру стукнули палкой по спине за то, что она не встала на колени на литургии верных. А священник говорит в слове, что мы бесноватые. Люди дезориентированы, кидаются, кричат на нас...» Даже если бы преследуемые прихожане были в чём-то виновны, такое немыслимо в православном храме (да и вообще в человеческом общежитии)! И тем не менее оно происходит – и происходит с людьми (к слову, активно участвовавшими в жизни прихода с первых дней его восстановления и до прихода нового настоятеля не подвергавшимся никаким нареканиям) лишь потому, что они входят в Преображенское братство (которое, напомним, является одним из членов Совета православных общественных объединений при Синодальном отделе по взаимоотношениям церкви и общества и члены которого без каких бы то ни было проблем причащаются во всех остальных храмах Русской православной церкви). Но вельскому настоятелю протоиерею Андрею Ермилову никакие законы не писаны. Конечно, рано или поздно и эта ситуация разрешится – но, как мы уже писали, разве что «по указанию сверху». К сожалению, и у прихожан, и у настоятелей (во всяком случае, у подавляющего большинства) после чуть не вековой «зачистки» нормальной церковной жизни не осталось (и за 25 лет так и не народилось) канонического сознания. И так как в результате люди не защищены от своеволия друг друга, то лишь там, где о церкви заботится добрый пастырь (будь то архиерей или священнослужитель), её жизнь строится – но там, куда приходит «наёмник», она оказывается абсолютно беззащитной... Иван Петров Кифа № 9 (195), июль 2015 года |
