|
Очень важно было то, что мы всё-таки боролись Продолжение серии публикаций к 25-летию Преображенского братства: снятие несправедливых прещений со священника Георгия Кочеткова и его 12 помощников в 2000 году После литургии все поздравляли тех, с кого сняли запрет Из интервью священника Георгия Кочеткова редакции «Христианского вестника» Вы говорили о возможности снятия прещений задолго до марта 2000 года, когда большинство членов Преображенского братства в это ещё не верило. Для этой уверенности были какие-то неизвестные нам объективные причины или она опиралась на субъективные факторы?  Первая литургия после снятия прещений. Высокопетровский монастырь, Торжество Православия (19 марта) 2000 года Не знаю, я думаю, что, скорее, она опиралась на интуицию. Это не было ни что-то объективное, ни что-то субъективное. Скорее – хоть какая-то опытность, знание церковной истории и нашего положения. Я был абсолютно уверен в том, что прещения будут сняты, и одновременно – в том, что их не хотят снимать вообще, что нас живыми хотят похоронить под ними раз и навсегда. Более того, были моменты, когда я ощущал, что наши оппоненты не хотят удовлетвориться даже тем, что сделали, что они хотят пойти дальше, то есть снять сан и т. п. Это была старая мечта наиболее экстремистского крыла наших оппонентов. Но это у них не получилось совсем. Конечно, очень важно было то, что мы всё-таки боролись, что мы не пошли на те компромиссы, которые нам предлагались, когда нам говорили, что нужно получить чуть ли не официальное прощение отца Михаила Дубовицкого, а он условием этого ставил наше письменное самооклеветание (чтобы потом его опубликовать) – это была тупиковая ситуация, но нам, благодаря митрополиту Сергию, пусть и через долгое время, удалось всё это преодолеть. В снятии прещений огромную роль сыграло наше братство, то, что мы несколько лет настойчиво обращались к патриарху. К нему много раз подходили люди (причем без каких бы то ни было организационных усилий с моей стороны) и просили о снятии прещений. Кроме того, и сам патриарх принимал от меня неофициальные письма. Был и ещё один важный момент: в 1998г., когда о снятии прещений ещё не было и речи, нашим институтом второй раз была получена церковная лицензия. Отец Иоанн (Экономцев) спрашивал совета у патриарха, и патриарх сказал: нечего их загонять в угол. И Отдел религиозного образования и катехизации дал нашему институту лицензию. О том, как переживали снятие прещений дети братчиков, рассказывал братский «Сретенский листок» Комментарий редакции «Сретенского листка»: Мы прожили два с лишним года очень непростых для братства. Это было время напряженной молитвы и духовного стояния за неправедно отлученных, за возможность служить литургию всем вместе во главе со своим духовником. Время испытаний переживали вместе с нами и многие наши дети. Разделили они и нашу общую радость после снятия прещений.  На литургии в Высокопетровском монастыре. Многим братчикам 19 марта пришлось участвовать в литургии, стоя на улице, – храм был очень маленький, и все в него не поместились Митя С.: Мы все с нетерпением ждали Прощёного Воскресенья. И, оказалось, не зря. Патриарх сказал о. Георгию, что уже подписан Указ о снятии прещений... Позже ему сказали, чтобы он и двенадцать отлученных 15 марта приходили в храм преп. Сергия Радонежского в Рогожской слободе для получения Указа. Некоторые братья и сёстры пошли с батюшкой и отлучёнными в храм, я же отправился на Покровку. Когда я приехал в Институт, то сразу же стал спрашивать, нет ли новостей. Но ещё ничего не было известно. Я тщетно старался сосредоточиться на молитве, пребывая в томительном ожидании. И вот, наконец, стали приезжать те, кто был в храме Сергия Радонежского. Естественно, они начали рассказывать, как всё было. Потом батюшка зачитал Указ. Когда я слушал батюшку, когда я после столь долгого перерыва снова видел его в епитрахили, меня захлестнула волна такого восторга и такой радости, какую я мог сравнить, наверное, только с радостью Пасхи. Я надеюсь, что о. Георгию снова дадут свой приход, и мы снова сможем ходить в один храм! Лиза С.: Мы были далеко друг от друга – те, кто поехал в храм вечером в среду, и те, кто ждал на Покровке. Но мы были вместе. Да, конечно, мы были вместе, в одной молитве. Все молились за тех, кто был в храме, за двенадцать отлучённых и за о. Георгия... Когда о. Георгий читал Указ, многие люди плакали. Эти слёзы радости невозможно было сдержать. Все поздравляли друг друга. Это был великий праздник. Как будто все говорили друг другу: – Христос Воскресе! – Воистину Воскресе! 19 марта Настя М.: Едем в храм. Сегодня о. Георгий должен служить и причащать. До сих пор не верится. Входим и... – полный двор народа, а храмик – меньше часовни на Покровке. Поставили динамики, чтобы и на улице было слышно службу. Перед причастием мне показалось, что всё это сон, и что я не попаду в храм. Но как ни странно, в храм я попала. Когда я вошла, первое что я увидела – это о. Георгий в облачении. Я шла к Чаше и улыбалась. Так и причастилась с улыбкой. А когда отошла от Чаши, то по лицу потекли слезы... Катя М.: Трудно описать банальными словами «здорово», «весело», «счастливо» – то, что происходило в моей душе. Жарко. Холодно. На лице – постоянная улыбка. Когда я верю в происходящее, то устаю улыбаться, а когда начинаю сомневаться и вкрадывается страх, по лицу проходит тень. Хочется смеяться, плакать... Многие чувства остаются невыраженными, как будто не существует других способов выражения, кроме как смех и слезы. Маша С.: Этого момента мы ждали почти три года, поэтому очень трудно описывать свои ощущения. Чувства смешанные: какой-то «поросячий» восторг, с одной стороны, а с другой – ощущение творящейся на твоих глазах истории. Впрочем, что касается первого, то это даже не восторг, а радость. Наверное, это и есть настоящая радость. Второе сложнее. Все много раз читали в книгах и смотрели в фильмах о том, как обычный человек участвует в глобальных исторических событиях. Казалось, что нас это никогда не коснется, всё важное пройдет стороной. Ан нет. В тот день создавалось впечатление, что каждый переживает происходящее как свою собственную победу, и, вместе с тем, чувствовалось, что это общая победа. Я поняла, что без общины это было бы невозможно. В публикации использованы материалы сборника «Христианский вестник» № 4
Фото Анатолия Мозгова († 2008) Кифа № 8 (194), июнь 2015 года Еще статьи по этой теме: Пройдя до половины >> О тени уныния и радостных батюшках. О том, как рождались интервью, вошедшие в юбилейный сборник, приуроченный к 25-летию Преображенского братства, вспоминает Сергей Смирнов >> «По мере удаления от Москвы интерес к нам рос, а страх перед общением уходил...» Из дневника и путевых записей Т.К. Покровской (Наумченко). Июль 1999 года >> Что за комисиия, Содатель... Из интервью с Давидом Гзгзяном >> Как родилась «Кифа» >> Мы хотели открыто рассказать, что делает братство. Интервью со священником Георгием Кочетковым >> Все эти годы публикуем не только доклады участников конференций, но и всю дискуссию. Интервью с руководителем издательства Преображенского братства Кириллом Мозговым >> «Мы только что воцерковились, это было наше первое паломничество.» Первые большие паломничества (1995-1996 годы) >> Это было чудом. К 25-летию Преображенского братства: приобретение помещений Свято-Филаретовского института (1995-1996 годы) >> Немного о гонениях. Продолжение публикации к 25-летию Преображенского братства >> В то время в России почти никто не знал труды о. Николая Афанасьева >> Преображенскому братству исполнятся 25 лет >> |
Братская жизнь 
