Для меня открытие христианства стало одновременно и открытием России

Интервью с Адриано дель Аста, атташе по культуре посольства Италии в Москве

В течение всего последнего года мы публиковали множество материалов, посвящённых добровольческим, волонтёрским движениям в современной России. То, что нас интересовали прежде всего они, нет ничего удивительного: в их повсеместном возникновении и развитии заключена надежда на возрождение нашего народа после семидесятилетнего морока. Однако расцвет добровольческих движений, являющийся в том числе и ответом на проблемы современного общества, характерен не только для нашей страны. Сегодня мы даём слово представителям двух духовных движений Италии, которые по праву можно назвать волонтёрскими, хотя они представляют не столько инициативу граждан в обществе, сколько инициативу мирян в Католической церкви.

* * *

Когда Вы встретились с представителями вашего движения?

Был конец 1960-х. В те годы почти все студенты, все молодые люди хотели революции. Многие из них потеряли веру, не хотели ходить в церковь. Я тоже был таким революционером-анархистом, жаждущим обновления, искренности. Мы много разговаривали, спорили - потому что все мы в той или иной степени искали смысл жизни. Однажды вечером мы с моим другом, товарищем по лицею, долго разговаривали. Он был христианин. Я критиковал Церковь и сказал ему: «Вы все, христиане, говорите, говорите, но ничего не делаете». А он посмотрел на меня и сказал очень просто: «Но мы как говорим, так и живём. Давай, приходи к нам, посмотри».

И куда он Вас пригласил?

Это была маленькая община, где каждую неделю встречались студенты и вместе читали книги, обсуждали, говорили о жизни.

Именно молодёжь?

Да. Нужно добавить ещё очень важный для меня момент: я был левым, хотел сделать революцию и поэтому изучал русскую историю. Я читал книгу о восстании в Кронштадте, читал «Кронштадтские Известия» анархистов. Это чтение меня поразило, и мы решили написать в издательство (это было левое издательство, которое потом стало христианским) и спросить, у кого можно точнее узнать об этих событиях. Они в ответ дали нам координаты одного священника. Мои товарищи не хотели иметь дело со священником: «это не для нас». А я сказал им (а мы были большими друзьями): «Давайте попробуем, ведь эта книга очень важна для нас». И мы поехали на какую-то встречу, где этот священник читал доклад про Россию и начал его рассказом о своём отце, социалисте. И я сказал моим друзьям: «Видите - он наш». А потом выяснилось, что социализм был только отправной пункт - докладчик был настоящим, глубоко верующим христианином, который основал общину «Христианская Россия» тогда, когда никто в Италии уже не говорил о России, тем более христианской, а только о Советском Союзе. Для меня открытие христианства стало одновременно и открытием России, то есть таких авторов, как Николай Бердяев, Владимир Соловьёв ит. д.

Чем было для меня в эти годы движение? Это была возможность обрести всеобъемлющий ключ к жизни. Ведь я искал именно такой смысл жизни, которым я могу жить каждую минуту, и движение дало мне отчётливо понять, что христианство - это присутствие Христа, Который телесно присутствует в Церкви в Евхаристии. Я сразу же понял, что новая жизнь существует уже здесь и сразу, а революции мы можем делать сколько угодно, но ничего от этого не изменится.

И после обращения началась повседневная жизнь. Мы очень хотели всё переосмысливать, всё понять заново в поиске религиозного опыта: смотрели современные фильмы, читали книги неверующих авторов, ведь если это настоящее искусство - оно, конечно, должно быть связано со Христом. Например, мы читали вместе Леопарди - знаменитый итальянский поэт был атеистом, неверующим, но у него сильное религиозное чувство. И всё это являлось для нас вызовом: дать отчёт всякому в нашем уповании - в учёбе, в преподавании, в работе. Этот вызов наполняет всю повседневную жизнь.

Вызов для кого?

Для всех, в том числе и для меня лично: я должен показать, почему я верующий. Если снаружи этого не видно - значит, это не верно для меня. Христос - это Спаситель, Он источник радости. Если я не рад, если для меня существуют только законы, запреты, этические заповеди ит. д., значит, я ищу только самооправдания, а не любви к Спасителю. И этого очень мало.

Ведь сегодня настоящих безбожников просто не существует. Все готовы принять какой-то духовный принцип. Желательно на небе. В то время как в жизни распоряжаемся сами. Бог есть, но это отвлечённая идея, для реальности это ничего не значит. Вот новый атеизм.

Основатель же нашего движения всегда повторял: «Я не изобрёл ничего, это самая существенная и древняя вера, только ею надо жить. Это вера для жизни». И чтобы действительно жить по вере, надо иметь метод и пребывать в общине. Человек без общины сегодня ничего не может делать, потому что сила мира сего слишком могущественна.

И один человек не может ей противостоять. А что такое метод?

Этот метод - встреча. Христианство - это не доктрина, не философия, не этика и даже не религия, а встреча. И до сих пор оно передается через встречу. До сих пор это встреча со Христом как с Личностью. Это метод Самого Христа: Он ходил, смотрел на людей и говорил: «Иди за мной».

Были ли у вашего движения какие-то сложности, связанные с его «неприходским» существованием?

Наше движение началось в середине пятидесятых годов. Тогда всё сконцентрировалось вокруг прихода. Вначале епископы смотрели на нас с некоторым подозрением и говорили: «Ну что они за христиане! Они не живут в приходе». Сдвиг, слава Богу, произошёл благодаря Папе Павлу VI, который лично знал основателя нашего движения и сказал ему: «Я не понимаю, что ты делаешь, но я вижу хорошие результаты. Иди дальше!» Были трудности, но когда стали смотреть непредвзято и увидели, что люди радостны, что они по-настоящему живут верой, то стало ясно, что есть различные пути, приходской и неприходской - а это богатство.

Есть ли богословские исследования, экклезиология, связанная с расцветом духовных движений в XX веке?

Среди богословов, которые были для нас очень важны, я могу назвать Жана Даниэлу, Анри де Любака, кардинала фон Бальтазара. Для нас и для всех движений был также очень важен понтификат Иоанна ПавлаII, потому что он сам понял, что приход - традиционный метод жизни церкви - уже не исчерпывает всю полноту современной жизни, есть и новый вызов, и новые границы. Раньше люди жили только в своём приходе, а сейчас люди живут в мире: в школе, в университете, на работе. Важно, чтобы жизнь была целостной, чтобы жизнь в приходе не была самодостаточной, отдалённой от жизни людей. Существование общины в рамках движения не исключает прихода, наоборот, оно для прихода - богатство.

Существует поместный принцип собирания церкви: епископ отвечает за диоцез, священник за приход. А движение предполагает какой-то другой принцип собирания, не поместный? Вы же в разных городах живете и, наверное, собираетесь на свои съезды?

Принцип собирания движения - это харизма его основателя, признанная Церковью. Но при этом наш основатель, отец Луиджи Джуссани, и мы за ним, были всегда послушны епископу там, где живём. Харизма движения является для каждого из нас «методом» христианской жизни. Например, есть монахи из движения, священники из движения, епископы из движения, и каждый из них послушен своему иерархическому начальству. Так что жизнь в движении в принципе не противоречит жизни на приходе. Принцип собирания - это не место, но вера как таковая, общая харизма, единое призвание.

А глава движения в сане?

Да, он священник.

Это обязательно, чтобы он был священником?

Не обязательно. Во всяком случае, после отца Джуссани тоже был назначен священник, отец Хулиан Каррон. Но разделение между священником и мирянином в движении преодолевается. Конечно, я точно понимаю, что епископ несёт ответственность за догматы и многое другое. Но ответственность в мире - это моя ответственность.

Беседовала Юлия Балакшина

Другое интервью по этой теме:  Многие люди хотят найти живую веру именно в делах милосердия. Интервью с Алессандро Салаконе, итальянским историком >>