Развенчивая мифы

В Москве прошла презентация книги Юлии Балакшиной о Братстве ревнителей церковного обновления

«Настоящее церковное открытие», «яркая, обаятельная и исторически объективная картина», «развенчание мифа», «событие в жизни церковно-исторического сообщества» - так характеризовали книгу преподавателя кафедры церковно-исторических дисциплин Свято-Филаретовского института Юлии Балакшиной «Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907: Документальная история и культурный контекст» известные историки церкви, принявшие участие в презентации издания.

о. Николай Добронравов, один из трёх членов «группы 32», причисленных Русской православной церковью к лику святых

Монография посвящена истории возникновения и развития группы «32-х» петербургских священников (в дальнейшем известной как Союз церковного обновления и Братство ревнителей церковного обновления). Какой характер имело это сообщество? как долго оно просуществовало? кто являлся его организатором и вдохновителем? - на эти и другие вопросы автор монографии Юлия Балакшина отвечает, опираясь на авторитетные документальные и печатные источники. В частности, в приложениях к монографии впервые опубликована переписка одного из лидеров Братства ревнителей церковного обновления свящ. Константина Аггеева с профессором Киевской духовной академии Петром Кудрявцевым, переданная автору главой издательства YMKA-Press Н.А. Струве. Также при подготовке издания автор использовал материалы из личных архивов членов группы «32-х» - священников Иоанна Слободского, Иоанна Егорова, Павла Лахостского. Особое внимание уделено культурному контексту возникновения и существования данного церковного движения.

В презентации издания в Культурном центре «Покровские ворота» приняли участие прот. Георгий Митрофанов, доктор богословия, канд. филос. наук, профессор, заведующий кафедрой церковной истории СПбДА; свящ. Илья Соловьёв, канд. ист. наук, директор Общества любителей церковной истории; Елена Белякова, канд. ист. наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН; Константин Обозный, канд. ист. наук, заведующий кафедрой церковно-исторических дисциплин СФИ; а также свящ. Георгий Кочетков, профессор, ректор СФИ; Александр Копировский, канд. пед. наук, ученый секретарь СФИ, и Ольга Евдокимова, д-рфилол. наук, профессор, преподаватель кафедры русской литературы РГПУ им. А.И. Герцена. Также на презентации присутствовали потомки членов группы «32-х» священников Иоанна Слободского и Константина Агеева.

Об обновлении и обновленчестве

Как отмечалось на презентации, концептуальное значение книги в том, что она опровергает ставшее расхожим представление о том, что группа «32-х» являлась предтечей обновленчества. В монографии приводится материал, показывающий, что ни о чём подобном говорить не приходится. И дело не в том, что ни один член Братства ревнителей обновления не перешёл позднее в обновленческую церковь. А в том, что группе «32-х» совершенно не была присуща основная отличительная черта будущего обновленчества- беспредельный сервилизм. Наоборот, группа «32-х» пыталась вывести церковь из зависимости от государства, сделать её самостоятельной, восстановить соборность и общинность.

«Выход в свет книги Юлии Валентиновны является событием в жизни церковно-исторического сообщества, событием замечательным, поскольку значение этой книги ещё предстоит оценить. Группа "32-х" - живые люди, которые болели за свою церковь, стремились изменить её положение в обществе, ответить на актуальные вопросы современников, - сказал священник Илья Соловьёв. - Существует некий страх перед самим словом и понятием "обновление", несмотря на то, что на каждой литургии священник призывает Святой Дух, чтобы Он обновил нас... Одна из причин возникновения этого страха- историческая: есть такое явление, возникшее после революции 1917г., правильно оно называется "советское обновленчество". Такого рода обновленцы старались всеми силами восстановить симфонию между властью и церковью, идя на действительно предосудительные поступки».

«Нельзя, на мой взгляд, путать обновление и обновленчество. То, что мы называем "обновленчеством", - это самый первый советский проект, который описывает ту ситуацию сервилизма, предательства, - продолжил мысль о. Ильи свящ. Георгий Кочетков. - "Обновление" же всегда мыслилось как обновление Духом Святым.

То, что мы боимся этого слова сейчас, - неудивительно, имел место некий исторический подлог, когда обновленчество пытались распространить на тот процесс обновления, который как-то нащупывался в начале XX века. Из-за этого подлога отрицались решения Поместного собора 1917-1918гг., всё, что с этим было связано, - весь тот опыт, что был накоплен святыми новомучениками, - и поэтому их опыт с таким колоссальным трудом прививается в современной церковной жизни.

о. Иоанн Артоболевский, член «группы 32-х», участник Поместного собора 1917-1918 гг. Прославлен в соборе Бутовских новомучеников

То, что Юлия Валентиновна в своей монографии развенчала миф, по существу доказала, что нет никакой генетической связи между группой "32-х" и обновленчеством, - принципиально. Это очень важно, потому что мы можем смело себя причислять к людям, вдохновляющимся этим наследием, наследием старой, ещё синодальной, ещё имперской России... Мы даже должны чувствовать себя наследниками тех великих людей», - подчеркнул о. Георгий.

Неравнодушно, но беспристрастно

По словам прот. Георгия Митрофанова, Юлия Балакшина написала удивительно добротную книгу, с установкой на постижение личности, яркую, обаятельную: «Перед нами очень убедительная историческая картина попыток санкт-петербургского духовенства принять деятельное участие в преображении церкви. И Юлия Валентиновна, не пытаясь идеализировать митрополита Антония (Вадковского), даёт нам понять, насколько трудно было не только для священников, но и для митрополитов вступить на этот путь. Для самой Юлии Валентиновны славянофильская парадигма участников группы "32-х" представляется убедительной, но важно, что она не стала педалировать эту тему и дала возможность остальным признать эту книгу в высшей степени объективной. И в современной научной литературе это редкий пример произведения, в котором не автор заявляет о себе, а являет предмет своего исследования неравнодушно, но беспристрастно, а значит- объективно».

Историк Константин Обозный указал, что выход монографии имеет большое значение для науки: о группе «32-х» так или иначе все историки знали и писали, но ранее это всегда была скудная поверхностная информация: «Юлия Валентиновна сделала настоящее церковное открытие- высветила лики этих во многом незаурядных людей... Часто группу "32-х" обвиняли в том, что они дали ход будущему обновленчеству, выпустили джинна из бутылки, однако автор чётко показывает, что тема обновления жизни церкви была воспринята прогрессивным санкт-петербургским духовенством от славянофилов- тех, кого невозможно было заподозрить в разрушении традиций православия и русской культуры».

В свою очередь похвальную оценку изданию дала Елена Белякова, старший научный сотрудник института РАН: «Книга удивительно объективна, нет предвзятой попытки повесить ярлыки, дать собственные оценки, есть в первую очередь попытка разобраться с тем, что было, показать исторический момент».

***

Ведущий презентации Дмитрий Гасак, проректор СФИ и председатель Преображенского братства, подчеркнул, что для СФИ было особенно важно издать книгу, посвящённую Братству ревнителей церковного обновления, т. к. кафедра Церковно-исторических дисциплин СФИ уделяет отдельное внимание опыту новомучеников и исповедников Российских и опыту движения за церковное обновление. «Братство ревнителей церковного обновления (группа "32-х" петербургских священников)...» - первая монография из серии книг, которые созданы на базе исследовательских работ выпускников СФИ и готовятся к публикации в издательстве института.

Издание можно приобрести в интернет-магазине «Предание» и в книжном киоске СФИ (Покровка, 29).

 

Выступает протоиерей Георгий Митрофанов

Информационная служба Преображенского братства
Дарья Макеева
Сайт Преображенского братства http://psmb.ru
Фото: Николай Токарев

Мы обратились к некоторым из участников презентации с вопросом: «Есть ли мифологемы, которые Вас особенно удручают или, на Ваш взгляд, больше всего мешают возрождению церкви сегодня?»

Священник Илья Соловьёв, директор Общества любителей церковной истории: Я думаю, все мифологемы, которые существуют в Церкви, нехороши сами по себе. К ним можно отнести, например, то, о чём говорил о. Александр Шмеман, а именно о чрезвычайной опасности для православного сознания символов, утративших своё символическое значение.

Примеров этого много даже на церковно-бытовом уровне. Например, кутья. Для чего она используется? Никто почти не знает, каково было её изначальное назначение. А ведь это был акт милосердия. Варились семена с какими-то сладостями, и это давали всякому человеку нуждающемуся, голодному, бедному, или больному, или даже опустившемуся по тем или иным причинам, «деклассированному» человеку. Давалось для того, чтобы насытить его голод, чтобы хоть как-то утешить его и облегчить его жизнь. А сейчас само по себе употребление кутьи родственниками имеет самодовлеющее «поминальное» значение: «А как это есть надо? А без неё нельзя? Кому можно (нужно) её есть и натощак ли? Можно ли ею закусывать водку? Только ли родственникам и в каком количестве её употреблять?» Вот какие вопросы «ритуального» характера чаще всего приходится слышать. Перед нами символ, потерявший своё содержание, и такие символы толкают нас в обрядоверие, которое чуждо христианству.

Утерявший своё значение и смысл символ вреден, как и всякая мифологема, по моему мнению, вредна и опасна для церковного сознания.

Константин Обозный, зав. кафедрой Церковно-исторических дисциплин СФИ: Всё-таки таких мифологем несколько, и трудно выделить, какая из них самая «вредная». Для того чтобы здесь высветить самое главное, нужно иметь не только аналитический ум, но и почти пророческий дар.

Если же говорить о моём личном впечатлении, то сейчас, наверное, самая трудная для преодоления мифологема- это представление о том, что буквально всё в церковной жизни направляли и направляют епископы и их окружение. А миряне- да и клирики тоже, по большому счёту, - могут быть только послушными исполнителями. С одной стороны, когда люди постоянно задаются вопросами: «Как же мы можем что-то делать без благословения? И как же мы можем делать что-то без какого-то согласования?» - это хорошо, так как есть церковная дисциплина и послушание. Но если люди не чувствуют, что на некоторые вещи, такие, например, как свидетельство или стремление к общинности, есть благословение от Самого Христа в Евангелии, и на это просят благословения, то получается, что человеческое свидетельство для них важнее, чем воля Божия и слово Божие. В результате умаляется соборность, и члены церкви- иерархия, клир и миряне- теряют способность действовать совместно церковно и свободно. Я вспоминаю о. Павла Адельгейма¹. Он много об этом говорил. Да и всё его служение, связанное и с Уставом, и с его книгами, и с его курсом по церковному праву, было направлено на преодоление этого перекоса.

Иван Петров, сотрудник Института истории СПбГУ: Наверное, тут несколько узловых моментов. Во-первых, много раз обсуждаемая декларация 1927 года и вопросы её вынужденности и пагубного (или, наоборот, положительного) влияния на историю православной церкви. Я не узкий специалист, поэтому об этом не буду говорить подробно.

Вторая мифологема (это гораздо более близкий мне вопрос) связана с деятельностью митрополита (впоследствии патриарха) Сергия (Страгородского) в годы Второй мировой войны. Начиная с 1939-1940 годов происходило вхождение новых приходов в состав Русской православной церкви², и порой это делалось, насколько мне известно, путями неправедными. Во многих приходах у верующих не было добровольного желания вернуться в состав РПЦ. Часть приходов, настроенных советско-патриотически, действительно этого хотела, но далеко не все. А у нас существует традиция, в том числе историческая, считать, что добровольное возвращение было поголовным явлением, что только некоторые иерархии выступали против этого. Во многом это большая мифологема, придуманная нашей отечественной историографией. То же самое можно сказать и по поводу оценки положения церкви во время войны и немецкой оккупации. Здесь до сих пор много лакун. На какие-то вопросы, связанные с этим периодом, я нашёл для себя ответ, на какие-то- нет. Есть такие до сих пор неизвестные области, как, например, жизнь церкви на оккупированных территориях на Брянщине, знаменитая Православная миссия Румынской церкви в Транснистрии. Если деятельность Псковской миссии хоть как-то известна, то здесь известны прежде всего многочисленные мифы со стороны различных ультраправых течений в церкви, в чём-то очень резко антикоммунистических, во многом антисемитских.

Ещё один очень обсуждаемый, дискуссионный вопрос- всё ли сделал патриарх Сергий и его окружение для наибольшего возрождения церковной жизни на подсоветской территории в годы войны? Мог бы он сделать больше? Сейчас, к сожалению, этот вопрос ещё не имеет такой остроты, которую, как мне кажется, он должен иметь, особенно в преддверии семидесятилетия победы, которое будет в следующем году.

И последний узловой момент- это переход нашей церковной истории от ХХ века к новейшему периоду, под которым я понимаю период после 1991 года. Мифологем здесь нет, но нет и какой-то важной исторической дискуссии, а хочется, чтобы она началась. Уже пора.

Беседовала Анастасия Наконечная

--------------------

1. К.П. Обозный- один из членов приходского совета храма Св. Жён-мироносиц, единомышленников о. Павла Адельгейма, изгнанных из совета в 2011 году.

2. О количестве приходов, вошедших в состав Русской православной церкви после присоединения к территории СССР Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики, нет точных данных. По данным М.В. Шкаровского, это было более 3 тысяч приходов. В результате в 1941 году в Русской православной церкви (на всей территории СССР) насчитывалось 3732 храма (данные приводятся по: ШкаровскийМ.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 2010. С. 429-431). По данным игум. Дамаскина (Орловского), после 1938года в советской России осталось всего 1277 храмов и ещё 1744 храма оказались на территории Советского Союза после присоединения к нему западных областей Украины, Белоруссии и Прибалтики. (Для сравнения: в 1917 году, по данным М.В. Шкаровского, в Русской церкви было 78767 храмов и часовен).

КИФА №16(186), декабрь 2014 года