К десятилетию кончины Владимира Вениаминовича Бибихина

О спецкурсе В.В. Бибихина* вспоминают выпускники Свято-Филаретовского института

В.В. Бибихин

Борис Колымагин: «А вы думаете, на технику можно воздействовать? Разве она не живёт своей жизнью?» - Бибихин смотрит вопрошающе. И мой пафос, связанный с нравственной ответственностью деятелей науки и культуры за судьбы прогресса, куда-то улетучивается.

Бибихин расщепляет слова. Он весь - в паузах и вопросах, в пересобирании смысла. Он ищет смысл: не правильный ответ вообще, из общих соображений, а точное слово в данной конкретной ситуации по конкретному случаю. Слово - и внутреннее подтверждение ему через паузу, через молчание на двоих.

Очень осторожно берёт гонорар за перепечатанную статью на сайте, где я подвизаюсь: «А вам точно не нужны эти деньги?» Щепетилен. Сам, я узнал об этом гораздо позже, не принял в дар от богатых родственников квартиру: не было с ними никакого живого общения, вот и не взял.

Нет, он не из старых интеллигентов, «бывших», превратившихся в одночасье в бедных русских. Его социальный статус понятен: интеллектуал. По крайней мере, в тренде. Он современен, преподаёт в «вышке», говорит о политике, идеологии, кризисе, то есть о том, что востребовано. Но одновременно в публичной риторике мы слышим его слова о бытии и свободе: они не отдают архаикой. И он искренне недоумевает: почему все потянулись к деньгам?

Философ действует в социуме. И остаётся свободным. То есть пытается отвечать на возникающие проблемы не по подсказкам господствующего дискурса, а исходя из себя. Жёсткая сила вещей и свободный человеческий дух на путях потерянной и строящейся жизни. Скажем так, нарисуем такую романтическую картинку.

Я помню его сероватую, слегка потёртую кофту, звучащие в разных аудиториях слова: на презентации книги о братстве св. Софии, на философской конференции, на семинарах в СФИ на Покровке.

Да, семинары, наверное, самое продолжительное время общения с Владимиром Вениаминовичем. Нас, старшекурсников, немного.

Бибихин чувствует себя спокойно: знает, что никто не зашипит сладострастно в лицо: «Еретик!» А ведь по всей белокаменной в фундаменталистских кругах шипят: охота на меневцев и кочетковцев в разгаре. Бибихин читает курс о Григории Паламе. Размышляет о позициях его противников. Находит, что и у Варлаама, нападавшего на святителя, были законные недоумения: есть в паламизме то, обо что можно споткнуться. И спотыкаются - до сих пор.

В перерыве между занятиями Ирина Богатова, Маргарита Шилкина или ещё кто-то из сестёр разливают чай. Жаль, нет домашних пирогов с капустой или творогом, которыми славится Вера Карулина - жена преподавателя СФИ теолога-златоуста Давида Гзгзяна. Что поделать, наши сокурсницы не на это «заточены».

Маргарита Шилкина: Во время учёбы в СФИ на старших курсах мне посчастливилось дважды слушать курсы лекций Владимира Вениаминовича Бибихина. Пересказать то, что он говорил, невозможно, хотя толстая тетрадка с конспектами лежит в тумбочке до сих пор. Но в лекции важно каждое слово, каждое - на своём месте. Иногда это именно только слово, потом молчание, потом размышление вокруг этого слова. Остался в памяти целостный образ: нас несколько человек, сидим в актовом зале. Владимир Вениаминович, в сером джемпере, невысокий, говорит негромко, скорее размышляет, чем рассказывает, и приглашает к этому размышлению нас. Аристотель, Палама, энергия, раннее христианство и догматические поиски... Откровение новой мысли происходит у тебя на глазах. Нельзя сказать: «я ничего не понимаю» (хотя и правда, не понимаю) - надо не понимать что-то готовое, а делать то же самое открытие вместе с ним. Он относится к нам как к равным, как к тем, кто любит и хочет мыслить (он почему-то верит в это) и одновременно хочет поделиться тем, что знает он и не знаем мы. Так относился к своим слушателям С.С. Аверинцев - уважительно, никогда не снисходительно. Мы интуитивно чувствуем, что нам в жизни выпал какой-то очень большой подарок, но внешне всё так просто, обычно, что и мы держимся свободно, не боимся «не сдать зачёт». Нам просто интересно.

Второй раз, уже через несколько лет, меня поразила его статья «Православие и власть». Я писала тогда выпускной диплом по церковно-государственным отношениям, и небольшая работа В.В. Бибихина вдруг как-то резко расширила горизонты и показала необычайную глубину и церковность темы. Прошло 10 лет, а я всё время вспоминаю её, когда читаю или говорю что-то об отношениях церкви и государства, как камертон, который не даёт ошибиться.

Лариса Мусина: Если говорить не о тех достижениях и работах Владимира Вениаминовича, которые являются общим достоянием в нашей культуре, а о личных моих впечатлениях и памяти, то главная память о Бибихине-преподавателе - это чувство солидарности в приобщении к всемирной человеческой мысли, человеческому познанию, которое оставалось от его лекций. Мы все - студенты, которым он преподавал, он сам и те мыслители прошлого, о которых шла речь, как бы искали одного и того же, пытаясь открывать то, что есть, в большом смысле «есть» (нем. sien), а не просто занимаясь частными темами или персонами. Этот момент схватывания и видения в целом, который отличает мыслителей крупных, Бибихин делал общим достоянием. Было странно, и трудно, и необычно, и очень вдохновенно. Было понятно, что необычный разворот темы, который предлагался в его спецкурсах, - это не столько гипотеза, которая лучше объясняет какие-то факты, сколько вход в мир этих фактов, некая путеводная нить - и можно идти. Было ощущение неповторимости и Божьего дара.

Вспоминается мне и ещё одно, уже не студенческое впечатление. В связи с тем, что мы публиковали доклады Владимира Вениаминовича в сборниках институтских конференций, мне приходилось общаться с ним в качестве редактора редакционно-издательского отдела. Владимир Вениаминович слыл человеком независимым, кто-то даже считал, что он невыносим и с ним невозможно общаться. А в моём случае был совершенно конкретный редакционно-издательский вопрос. Владимир Вениаминович занимался философией языка, и было известно, что он свободно обходится с «оковами казенной грамматики», считая, что «правила расстановки знаков препинания сочинены в канцелярии» и далеки от того, что является настоящим письмом и литературным творчеством. Соответственно, он ставил знаки препинания в своих работах совершенно по-своему. Поэтому у редактора была конкретная проблема: что с этим делать. Но как только я к нему подошла (он тогда пришёл на молитву в институтскую часовню - перед своими лекциями он иногда приходил на вечерню) и начала говорить - он сказал: «Ну конечно, ну что Вы, ну как же может быть по-другому? Вы же издаёте сборник конференции, конечно, пунктуация должна быть унифицирована!» И я поняла, что характеристика «невыносимые люди» нуждается в комментарии.

-----------

* В 2002 и 2003 годах В.В. Бибихин прочитал для старшекурсников Свято-Филаретовского института курсы «Учение об энергии в философии» (7 лекций) и «Раннее христианство в догматическом аспекте» (6 лекций).

КИФА №16(186), декабрь 2014 года