Исполняется двадцать лет с начала возрождения катехизации
в Архангельской епархии

Из воспоминаний священника Иоанна Привалова

Оглашаемый и катехизатор. Священник Иоанн Привалов с Александром Михайловичем Копировским

Слово «катехизация» мне было неизвестно до 1993 года. Зато было известно другое слово - «оглашение».

Настоятель Кафедрального собора в Архангельске отец Владимир Кузив всегда рассказывал живые вещи, привезённые им из Ленинградской духовной академии. Слушать отца Владимира было очень интересно. Говорил ли он о подробностях жизни древней церкви, рассказывал ли о событиях, связанных с митрополитом Никодимом (Ротовым), - всегда загоралось сердце. Всегда возникало чувство, что Церковь - это Жизнь, Жизнь - это Церковь.

В то время книг почти не было, людей, способных осмыслять свою веру, почти не было, но был отец Владимир, который рассказывал про оглашение в древней церкви. При этом всегда добавлял: «Если бы не академия, я бы этого не знал. В семинарии нам об этом не говорили». Понимал ли тогда отец Владимир, что своими рассказами он влияет на меня так же, как горящая спичка на горсть пороха, - я не знаю, но 16 февраля 1993 года во мне вспыхнул огонь интереса к оглашению.

Случилось это так: я стоял в малом алтаре Кафедрального собора перед литургией. В моих руках была Минея, а в ней житие святителя Николая Японского. Житие настолько захватило меня, что я закончил чтение другим человеком. Во мне наступила полная ясность и предельная решимость. «Людей ко крещению нужно готовить. В этом прямая воля Божия. Отговорок быть не может, - думал я, - вопрос только в том, с чего начать». Житие святителя Николая Японского давало вдохновение и направление.

В житии владыки Николая был прямой ответ на вопрос: что может дать Церковь ищущим людям. В то время в храмах был наплыв людей. Люди искали Правду, искали Жизнь. Было много крещённых, но не утвердившихся в христианской вере, молитве и жизни. Для архангельского духовенства ситуация казалась неподъёмной. Многие священники даже не пытались справиться с ситуацией - просто крестили всех желающих, попутно говорили небольшое слово перед крещением. Слово перед крещением длилось не больше 15 минут, оно вбирало в себя самые разные вопросы - и догматические и канонические, и фольклорные.

Например, «Мы - православные христиане. Мы верим во Святую Троицу - Отца и Сына и Святого Духа. Что ещё вы должны знать? Вы должны знать, что женщина в период своей женской нечистоты не может участвовать в церковных таинствах. Если среди вас есть женщины, у которых сейчас идут месячные, то вы не можете сегодня креститься. Вам нужно покинуть это помещение. Придёте в другой раз. Если вы примете крещение в своей нечистоте, то у ваших детей потом лица будут покрываться красными пятнами. Парень, ты зачем жуёшь резинку? Ты знаешь, что жевательную резинку придумали американцы? Они её специально посылают в нашу страну, чтобы погубить наш народ, потому что только у нас осталась православная вера...»

Священник Георгий Кочетков и священник Иоанн Привалов. 26 февраля 1994 года. Одна из первых служб в храме Успения в Печатниках после освобождения здания храма от Музея морского флота

Возвращаюсь к житию святителя Николая Японского. Владыка Николай возродил древний катехуменат. Сто лет назад он предложил японцам Православие в таком качестве, в каком его не знает большинство русских людей и сегодня. Подготовка японцев к крещению была тщательной, обстоятельной, подробной.

Великопостной весной 1993 года я сделал запись в блокнот: «Если получу самостоятельный приход, то первым делом введу оглашение перед крещением и другими таинствами». Союзников среди духовенства я тогда не встретил, за исключением двух человек. Большинство оправдывало минимализм: «наша задача - крестить людей, всё остальное сделает Бог».

27 апреля 1993 года меня назначили на Заостровский приход. Каждую субботу и воскресенье приезжали люди за крещением. Я обращался к ним, говорил, что нужно пройти серьёзное наставление в основах Православной веры и жизни. Люди слушали и виновато говорили: «Мы обязательно пройдём. Потом... А сегодня нас крестите, пожалуйста!.. У нас уже стол накрыт... Гости придут».

Мой интерес к оглашению был серьёзным, но и напор со стороны людей был серьёзным. Все мои попытки предлагать людям оглашение на желательной основе проваливались. Вслед за старцем Амвросием Оптинским я мог бы повторять людям: «Я человек уступчивый. Если вы будете спорить со мною, я могу уступить вам, но это не будет вам на пользу». Со мной спорили каждый раз, я каждый раз уступал. Так прошёл месяц.

Через месяц после назначения на Заостровский приход мы с другом поехали в Москву за церковным товаром: за свечами, за иконками, за книжками. В Москве был затяжной дождь. В тот день мы вымокли и высохли несколько раз. Спасаясь от очередного дождя, зашли в храм на Лубянке. Настоятелем в этом храме был отец Георгий Кочетков, про которого я ничего не знал.

Когда алтарник этого храма нам сказал, что отец Георгий серьёзно занимается оглашением, то я подумал, что он выдаёт желаемое за действительное.

Тогда мне казалось, что ситуацию в Русской православной церкви в области просвещения народа Божьего я более-менее себе представляю. В столичных храмах попыток просвещения людей было много, но всё, что я видел, не шло из глубины жизни Церкви. Это были кружки, лекции, клубы, но словно приставленные к жизни церковных общин, а не порождённые логикой их внутренней жизни. Когда к живому организму приставляют протез - это грустно. В моих словах нет осуждения. Просто я считал, что в Русской православной церкви катехуменат будет возрождён лет через пятьдесят, не ранее. А наше поколение должно для этого много потрудиться.

Оказалось, однако, что я не представлял себе другой, потаённой, исповеднической жизни Православной церкви в России.

Во-первых, для меня стало новостью, что отец Георгий занимается оглашением с 1971 года. Оно прошло испытание советским временем. Огласилось много заметных в Церкви людей.

Во-вторых, качество оглашения. Это было наиболее важно. Я не почувствовал ни малейшего диссонанса с тем лучшим, что я узнал и полюбил в алтаре Кафедрального собора города Архангельска.

Итак. В тот памятный вечер алтарник храма на Лубянке провёл нас на огласительную встречу. Она проходила в соседнем доме. Мы вошли в комнату. Там было двадцать оглашаемых и два православных священника - один из Подмосковья, другой из Риги.

Больше всего меня поразили Библии на столах оглашаемых. До этого момента я не встречал такого количества православных людей, читающих Писание. Люди листали Библии, задавали вопросы катехизатору. Удивило качество вопросов - оглашаемые изучали Писание не внешне, не отчуждённо, а относя его к своей жизни. Они были научены воспринимать текст Писания как послание в свою личную жизнь. При этом не было ни малейшего индивидуализма, экзальтации. Всё проходило в духе Православного предания. Я бы даже сказал - всё происходило в мечёвской атмосфере.

Священник Иоанн Привалов и священник Георгий Кочетков делят просфоры перед началом праздничной трапезы – агапы. Июль 1998 года

Потом пришел отец Георгий и сказал: «Сегодня Господь нам послал сразу нескольких священников: отца Владимира из Подмосковья, отца Сергия из Риги и вот отца Иоанна из Архангельска. Общими усилиями мы постараемся ответить на ваши вопросы». Как только отец Георгий назвал моё имя, я понял, что он не шутит. Меня как будто припёрли к стенке: «Жанром я не владею, провалюсь, опозорюсь у всех на глазах». Я испугался, появилось сильнейшее желание сбежать. Я сказал отцу Георгию, что нам нужно будет скоро уйти. И вдруг отец Георгий весело кивнул головой: «Конечно! Никаких проблем!»

Наша первая встреча с отцом Георгием была короткой, но очень заразительной. Правда, кое-что в отце Георгии меня насторожило. Что? - Его окончательность, бескомпромиссность в исполнении воли Божьей, готовность сразу «брать быка за рога», не откладывая на потом. Мало кто бывает готов к общению с таким человеком.

Вернувшись домой, я сказал себе: «Всё, что я увидел, - это здорово, но я буду двигаться самостоятельно! Всё буду испытывать на себе. Буду проверять, перепроверять. Даст Бог, что-нибудь и откроется».

Почему возникло желание не идти на сближение с отцом Георгием, хотя всё, что я увидел, показалось мне подлинным чудом?

Было две причины.

Во-первых, любое чудо требует проверки и перепроверки в свете Предания. Для меня было важно вслушаться, всмотреться в то, как опыт отца Георгия соотносится с тем опытом, который я приобрёл в Свято-Ильинском кафедральном соборе города Архангельска. Прихожанином Ильинского собора я был с осени 1989-го года, а алтарником, иподиаконом с 1990-го года. Почти ежедневное пребывание в Кафедральном соборе, богослужебная практика, разговоры с настоятелем о жизни Церкви - всё это было важнейшим критерием. Почему я выделяю этот критерий как важнейший, ведь я читал духовные книги, встречался с православными людьми из разных епархий? Да потому, что только этот опыт и был целожизненным, практическим, ежедневным. Важно было новый опыт проверить прежним опытом.

Во-вторых, я прекрасно понимал, что священник, который перейдёт от слов к делу, окажется удобной мишенью для критики со стороны лжебратии. К этому я ещё не был готов.

Летом 1993 года я уговаривал людей проходить оглашение перед крещением. В ответ люди уговаривали меня крестить их немедленно. Постепенно пришло понимание: «Оглашение требует полной решимости. Оглашать людей - это кровь проливать. Иначе ничего не получится».

Тем летом, совершая богослужение, я видел, что люди не воспринимают текстов Священного писания. Священное писание звучало как благочестивая музыка - набор слов, фраз. Тогда я стал читать Апостол и Евангелие на русском языке, говорить после них проповеди. На лицах стали появляться вспышки смысла и интереса.

В начале августа 1993 года в храм приехали двое мужчин. Они подошли ко мне и сказали: «Нам нужен отец Иоанн» - «Я отец Иоанн» - «Мы бы хотели с Вами поговорить» - «О чём бы вы хотели поговорить?» - а сам думаю: «Наверняка креститься хотите». Нет: «Мы часто бываем в Москве, общались с отцом Георгием Кочетковым. Нам очень понравилось. Нам рассказали про Вас и дали Ваши координаты».

Я пригласил гостей на чашку чаю. Мы проговорили часа полтора. Была скромная обстановка. Они рассказали о своём знакомстве с отцом Георгием, я о своём. В конце они меня спросили: «Не будет ли в Архангельске чего-нибудь подобного?» Я честно ответил, что пока не знаю.

Когда они уехали, во мне стало нарастать ощущение праздника. Словно мы угодили своим разговором Богу. Хотелось жить. Хотелось творить. Хотелось благодарить Бога.

Забегая вперёд, скажу, что только один из них потом прошёл оглашение, а второй даже и не пытался.

Следующее событие произошло 31 августа 1993 года в день престольного праздника в честь святых мучеников Флора и Лавра.

В тот день на трапезе после литургии собрались разные люди. Был старый церковный актив храма («двадцатка»), были мои друзья по институту, были прихожане городских храмов да и просто все желающие. Человек сорок.

Я собирался уходить в отпуск, а перед отпуском хотел поделиться своим видением приходской жизни и узнать мнение людей. Центральным вопросом был вопрос оглашения. Люди выслушали всё со вниманием, но так и не поняли, в чём дело.

В конце я предупредил, что желающие креститься приглашаются 23 октября на предварительную встречу. После этого собрания стало ясно: никто не против, но и никто не будет помогать реально.

23 октября 1993 года я впервые обратился к приехавшим креститься: «Сегодня в нашем храме начинается оглашение. Всех, кто хочет креститься сознательно и ответственно, приглашаю на разговор». Большая часть людей тут же развернулась и поехала в другие храмы за крещением «по первому требованию». Несколько человек осталось.

Буквально за месяц собрались две группы оглашаемых. Было слишком очевидно, что их собираю не я. Всех, кого я мог собрать, я собрал 31 августа, а тут получалась диаметрально противоположная ситуация. Словно Господь говорил мне: «Запомни, Церковь собираешь не ты. Церковь собираю Я, но внутри людей и через людей. Будь в полном Моём распоряжении».

Я никогда прежде не видел этих людей. Они приезжали и сразу говорили приблизительно так: «Вы знаете, я бы хотел креститься, но я не хочу делать это формально. Я чувствую, что наступил важный момент моей жизни. Я бы хотел узнать, что значит крещение? Для чего оно нужно?» Или, например, так: «Вы знаете, я человек крещёный. Я пробовал причащаться, но толку в этом никакого не вижу, а разобраться хочется. Не поможете?» Или: «Знаете, я уже много лет езжу мимо вашего храма на работу. Смотрю, смотрю на эти купола и думаю: я бы хотел креститься только здесь. Но я бы хотел креститься, понимая, зачем я крещусь».

Есть народная мудрость: «Когда созреет ученик - придёт учитель». Что-то похожее случилось и с нами: нас посетил Господь, когда мы созрели.

Крестный ход 14 августа 1994 года. Село Заостровье. Участники крестного хода – прихожане Свято-Сретенского храма и оглашаемые

Окончательная решимость исполнять волю Божию в отношении оглашения появилась во мне в сентябре - октябре 1993 года. Как только появилась решимость, так сразу же собрались и люди.

В 20-х числах ноября случился первый серьёзный кризис.

Проведя удачно несколько встреч, я почувствовал себя духовным банкротом. Людей ко Крещению подготовить ещё не успел, а весь свой багаж уже отдал. Люди «заскучали».

21 ноября количество оглашаемых упало в два раза. Я испугался и поехал искать людей по городам. Мобильных телефонов тогда не было, электронной почты не было. Искал людей, где мог. Всех спрашивал: «Почему вы не были?»

В тот момент понял одно: надо немедленно ехать к отцу Георгию для обмена опытом (хотя никакого опыта у меня не было).

23-24 ноября я был в Москве. Везде был, всё смотрел, всё слушал. Побывал на разных огласительных встречах. Пообщался с людьми, прошедшими оглашение. Встретился с отцом Георгием и исповедался ему. Это была значительная исповедь в моей жизни. Потом трапеза и беседа. За трапезой отец Георгий меня спросил: «Как владыка вашей епархии относится к тому, что Вы столь решительно хотите оглашать людей?» Я ответил: «С владыкой мы говорили в начале сентября, я ему пожаловался, что больше не могу крестить людей без оглашения. Владыка ответил так: "Оглашать людей перед крещением - это наш долг, но только у нас нет на это сил. В ужасном состоянии передают бывшие храмы. Везде идёт реставрация, большое строительство. Если ты можешь оглашать людей, то оглашай, но помни о своей ответственности!"» Все, кто были за трапезой, сказали: «Это не худший вариант, потому что во многих епархиях священникам запрещают заниматься оглашением...»

К концу трапезы подошёл Александр Михайлович Копировский. Нас представили друг другу. Оказалось, что у нас есть общий знакомый - отец Владимир Кузив. Александр Михайлович когда-то преподавал в Ленинградской духовной академии, а отец Владимир в ней учился. Среди прочего Александр Михайлович сказал, что через три недели едет в Мурманск, его давно туда приглашают. Я неожиданно откликнулся: «По пути в Мурманск загляните, пожалуйста, к нам».

 14-16 декабря Александр Михайлович побывал у нас. Мы прожили три необыкновенных дня. Всё обсудили, всё обговорили. Я задал все вопросы, которые накопились в моей жизни с момента принятия крещения. Многие вопросы и ответы вспомнились и разрешились окончательно. Стало понятно: для того, чтобы оглашать - мало хотеть, нужно ещё и уметь. Я не умел, хотя и хотел. Родилась простая, но строгая мысль - прежде чем оглашать людей, нужно огласиться самому. Нужно испытать и проверить всё на себе.

В те дни я молился так: «Господи, Духом Твоим Святым просвети меня, вразуми меня, научи меня жить по Святой воле Твоей. Огласи меня, Господи, Словом Твоим Святым, а через меня оглашай всех, кто ищет Тебя!»

Так, совершенно неожиданно и совершенно добровольно, я пошёл оглашаться сам.

КИФА № 15 (169), декабрь 2013 года