Неловкость памяти народной

Протоиерей Павел Великанов

В день памяти священномученика Мирона (Ржепика), последнего настоятеля Пятницкого храма до его закрытия в 1928 г., с какой-то особой остротой почувствовалась глубинная внутренняя неправильность нашего отношения к новомученикам и исповедникам Российским. Формально - да, они прославлены, да, кому-то из них даже написаны службы, их имена включены в обязательное поминовение в ряду великих святых Православной Церкви - но при всём этом, положа руку на сердце, они почти не интересны большинству церковного народа. Странно ли это? Ещё как!

В Древней Церкви кровь мучеников воспринималась как живительное семя, из которого произрастает настоящая христианская жизнь. И это - вовсе не красивая аллегория: их подвиг был подражанием Христу, и неспроста на гробах мучеников и совершалась Божественная Евхаристия. В сознании ранней Церкви мученики вовсе не были «жертвами» кровавых репрессий со стороны безбожных гонителей: они были победителями, и рождали не жалость и сострадание, а восхищение мужеством и верностью Христу.

Так ли мы смотрим сегодня на наших, родных новомучеников? Едва ли. Нам почему-то как-то неловко с этими новопрославленными святыми: умом понимаем, что они заслуживают великой чести - а на практике получается, что мы и не знаем толком, что делать с их памятью. Неудобные они какие-то. Неформатные. То ли дело новоявленные чудотворцы и блаженные: сюда народ идёт потоком, акафистный глас не умолкает, и ни у кого не возникает даже сомнения в том, что здесь - какое-то парадоксальное смещение акцентов: чудотворцев - единицы, а новомучеников - тысячи и тысячи.

Конечно, эту «неловкость» с новомучениками можно понять: ведь среди тех, кто сбрасывал колокола, подписывал расстрельные приговоры, а то и просто не торопился воспротивиться закрытию приходского храма - в котором был когда-то крещён и венчан - скорее всего, были и наши с вами родственники. Неужели генетическая память настолько сильна? Но до тех пор, пока своим пристальным вниманием к новомученикам мы не отстранимся от этих жутких страниц нашей истории, не осудим предательство, косность, животный страх тех, кто отступил от веры - мы так и будем оставаться пусть невольными и молчаливыми, но все же соучастниками преступлений наших предков.

Икона "Собор Новомучеников и Исповедников Российских, за Христа пострадавших явленных и неявленных", фрагмент

У человеческой памяти есть удивительно свойство - избирательность. И то, как мы избирательно забываем, позволяет поставить достаточно точный диагноз нашему состоянию. Дерзну предположить: если мы не знаем, к чему должна подвигнуть нас память новомучеников,  это  может свидетельствовать о том, что внутри всё еще продолжает бродить хронический испуг перед страшной силой мира сего - перед его «мерзейшей мощью», которая может перемолоть любого: только одних - в чистейшую муку для Тела Христова, а других - просто раздавить и уничтожить - и физически, и морально. И, положа руку на сердце, мы не вполне понимаем, где мы можем оказаться, если - не приведи Господь! - совсем недавний сценарий гонений снова повторится. Не поэтому ли  - «на всякий случай» - мы и пытаемся «не переусердствовать» с почитанием новомучеников - а вдруг наше публичное осуждение гонителей кого-то заденет, кто по сей день грустит по славным годам советского прошлого? Разве где-то в глубинах подсознания мы не начинаем выискивать возможность - так, «на всякий случай» - куда-нибудь «схорониться», вжаться в стенку, стать прозрачными и незаметными - а вдруг да и мимо пронесется, не заметит, не затронет? И всё это - естественно, вполне искренне и неосознанно?

Особенно контрастно ситуация с почитанием новомучеников выступает на фоне ветеранов Великой Отечественной Войны. Они для народа - очевидные герои. И когда видишь на машине «Спасибо деду за победу!» - понимаешь, что это - от души. Эта благодарность за то, что они - выстояли, смогли, не сломались - висит георгиевскими ленточками на рюкзаках и сумках, да и не только: каких сегодня способов не придумает наш современник, когда его что-то цепляет!

А вот почему нас по сей день память новомучеников не особо-то задевает - вопрос открытый. Быть может, мы сегодня настолько изнежены, избалованы комфортом и игом потребления - в том числе, и внутри церковной жизни - что само понятие войны - и подвига  - способно вызывать лишь негативные эмоции? Но как же быть тогда с категоричным утверждением святых отцов, что кто не в борении - тот не со Христом? И что тогда делать с апостолом Павлом - вместе с его излюбленной военной риторикой - все эти «шлемы спасения», «брони праведности», «мечи духовные»? Неужели мы и правда - совсем уже не бойцы? Слишком нежны и избалованы, и слишком любим болеть простудой - которой в окопах, увы, никто не болеет? Откуда у нас этот «духовный астигматизм» - когда очевидная святость новомучеников, прямо перед нами, перед нашим носом - почему-то размывается и ну никак не оказывается в фокусе? А может, мы всё еще настолько сращены с той самой системой, которой наши новомученики противостояли до крови - и победили её? И вызов их  к нам - слишком резок для нашего миролюбивого и политкорректного слуха?

Пока здесь - одни вопросы. Ответы - в глубине. На которую - хотим мы, или не хотим - а спускаться придётся. Впрочем, этот процесс уже запущен - неспроста совсем недавно была создана специальная комиссия при Святейшем Патриархе по увековечению памяти новомучеников. Но пока не начнётся движение навстречу, снизу - никакая комиссия не в состоянии будет изменить привычную и давно наезженную колею приоритетов церковной жизни.

Дай Бог, чтобы я оказался неправ. Чтобы та самая «советскость», в которую ну  никак не вмещается почитание новомучеников, оказалась не более чем фантомной болью души - когда-то неизбежно проходящей. Чтобы наши новомученики в сознании церковного народа стали не жалкими «жертвами репрессий», а нашими славными и любимыми героями. Чтобы вернулись они из-за границы реальной церковной жизни в её сердцевину - туда, где они и должны быть.

Протоиерей Павел Великанов, по материалам сайта foma