Корень проблемы

Вокруг документов Межсоборного присутствия продолжаются дебаты. Повлияет ли это на принятие итогового документа или нет - покажет время. Время ринга продолжится до 20 ноября. Потом дискуссия официально закроется. А пока не закрылась, мы вкладываем в наше общее церковное дело свои пять копеек. О том, где кроются коренные проблемы и почему именно сейчас настала пора серьезно говорить о наболевшем, нашей газете рассказал главный редактор научно-богословского портала «Богослов.Ru», настоятель Пятницкого подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры протоиерей Павел Великанов

прот. Павел Великанов

- За последние несколько лет в церкви начали происходить глубокие изменения. Это связано с завершением периода реставрации церковной жизни и острой потребностью в осмыслении уже не формы, но самого содержания этой жизни. Отсюда возникают вопросы. Насколько эти формы неподвижны? Насколько отреставрированная сегодня внешняя сторона церковной жизни является абсолютной и совершенной? Насколько эта форма соответствует задачам, которые стоят сегодня перед церковью, в виду реалий внешней жизни? При этом вопрос Евхаристии - центральный вопрос всей христианской жизни - начинает осмысляться иначе, нежели 20 лет назад, когда люди только приходили церковь и открывали для себя новый неизведанный мир. Они были готовы согласиться с самого начала со всем, что им предлагалось в церкви. Сегодня много людей достаточно хорошо представляют церковную реальность. При этом они не утратили способность задавать вопросы и стараются не ограничиваться внешними формами, но проникать вглубь, к самому содержанию.  

Очень важно, что вопрос церковного урегулирования участия мирян в таинствах стал таким актуальным и волнующим. Это самый лучший показатель возрождения христианской веры в России. Не форм, которые считываются внешним взглядом и, которые, может быть, не настолько важны - храмов, монастырей, каких-то церковных учреждений, - а именно этот интерес свидетельствует о начале  духовного ренессанса в России.

- С чем это связано?

- Немалое значение имеет то, что за последние десять - пятнадцать лет русские православные начали открывать для себя мир другого православия. Многие стали выезжать за границу и знакомиться с румынским, греческим, болгарским православием. С традициями дохалкидонских церквей. На фоне новых открытий стал возникать вопрос: откуда берутся такие существенные различия в формах и подходах к Евхаристии? К роли исповеди? В отношениях между епископом и паствой? Эти вопросы далеко не всегда имеют простые и очевидные ответы. И, конечно же, самый главный вопрос: что значит быть христианином в современном мире? Где здесь Христос? Что, собственно говоря, из церковной жизни нас делает полноценными христианами?

В массовом сознании Христос из главы общины превратился в одного из богов, которым люди служат, выполняя различные религиозные предписания

- Что, собственно, изменилось?

- Изменилось качество самих христиан. Но главное изменение - это то, что образ Христа слился с неким образом Бога вообще. В массовом сознании Христос из главы общины превратился в одного из богов, которым люди служат, выполняя различные религиозные предписания. Человек такой веры приходит в храм молиться Богу о своих проблемах, нуждах, бедах, благодарить за радости примерно по той же причине, по какой иудей приходит в синагогу, мусульманин приходит в мечеть, а язычник - к какому-то идолу.

Бог воспринимается инструментально. Как некое средство для достижения цели, которая может быть и самой высокой. Но христианство разительным образом изменяет акценты. Прежде всего в этих мотивах обращения к Богу.

- А как надо?

- В древней христианской общине человек приходил в храм не потому, что он заболел или ему нужно решить какую-то проблему. Он приходил потому, что для него было дорого общение со Христом. Единение в братской молитве с другими христианами было средоточием его жизни. Это давало силу жить в мире, враждебном ко Христу и христианам. К сожалению, произошел уход от общинного сознания. От понимания Церкви как присутствия живого Христа среди людей, а не как института управления церковным народом. Это произошло задолго до революции и всех последовавших печальных событий. Приходит время осмыслить этот опыт и понять, что без возрождения полнокровных христианских общин мы не сможем получить обновленный церковный организм. Можно издавать сколько угодно правильных распоряжений и даже пытаться их правильно исполнять, но без обновления первичной клетки церковного организма, какой является община, тело не обновится, тело не станет лучше, здоровее и крепче.

- Где искать главную проблему?

- Проблема не столько во внешних существующих нормах, сколько в сознании наших церковных людей. Я не считаю, что сейчас надо вводить какие-то новые подходы к регламентации таинств исповеди и причащения. В существующей традиции ничто не мешает священнику давать благословение своим духовным чадам причащаться так часто, как они хотят. Нельзя запретить священнику определять тот объем молитвенного правила, строгости поста и других форм говения, которые требуются для желающих причаститься. И в этом смысле у нас есть две проблемы: нежелание самих прихожан часто приступать к причащению и внутренняя боязливость духовенства допускать ревностных прихожан к этим таинствам.

- Насколько сегодня возможно изменение регламента в пользу отмены обязательной исповеди перед причастием?

Это и есть те самые оглашенные, которых надо выводить из храма, когда начинается Евхаристия, а не пускать их к Чаше без исповеди

- Если скажут: «Давайте отменим исповедь перед причастием» - то я буду категорически против. Почему? Потому что при нынешнем понимании большинством церковных православных людей самого содержания православной веры обязательная исповедь перед причащением - это единственный работающий инструмент, который позволяет избежать окончательной изоляции священника от паствы. Как только мы вслух произнесем, что можно причащаться без обязательной исповеди, мы получим огромное количество жаждущих причаститься. При этом многих из этих желающих лучше бы к Чаше не допускать. Просто потому, что они не созрели еще, чтобы вести нормальную церковную жизнь. Их надо сначала оглашать. Потом - исповедовать. Это и есть те самые оглашенные, которых надо выводить из храма, когда начинается Евхаристия, а не пускать их к Чаше без исповеди.

- Вы упоминали опыт зарубежного православия. Почему там это возможно?

-  В греческой традиции, например, нет жесткой связи между исповедью и причащением. Но надо понимать, что там совершенно другой уровень религиозного образования. Там, начиная с дошкольника и заканчивая выпускниками средней школы, все изучают Закон Божий. Поэтому там случайные люди к причастию не ходят. У них все-таки есть страх Божий независимо от того, насколько они воцерковлены. Это совсем не российская ситуация. И главное - у них нет нашего постсоветского синдрома - раз я соизволил переступить порог храма, вы мне все тут должны. Отказать крестить ребенка при полном непонимании родителями и крестными, зачем это Таинство, не допустить к Причащению - всё это, как правило, воспринимается у нас как личное оскорбление. С другой стороны, в обычной приходской практике в Элладской Церкви есть чёткая регламентация условий участия в Евхаристии. Если человек хочет начать духовную жизнь, он прежде всего ищет себе священника, с которым он мог бы вместе решать духовные вопросы. Ищет не прозорливого старца, который поможет ему разрулить все сложности его жития, как некий духовный менеджер. Он ищет того, с кем он мог бы советоваться - некого свидетеля жизни во Христе. Поэтому там есть глубокие внутренние тормоза, которые не позволяют профанировать таинства. Но нам нельзя эту практику механически транспортировать из-за кордона в наше отечество и надеяться на улучшение качества нашей духовной жизни. Такой перенос приведет к прямо противоположным результатам.

- В какую сторону в этом вопросе надо двигаться, на Ваш взгляд?

- Я думаю, что главное направление - это выделение достаточного внебогослужебного времени для общения духовенства со своими прихожанами. В нашем храме была такая традиция, когда настоятель храма один раз в неделю принимал людей для беседы в Лавре. Это старая традиция. Внутренний фокус я бы предпочел сместить с самой исповеди на такие встречи. Тогда и качество исповеди станет совершенно другим. Человеку не надо будет рассказывать первому попавшемуся батюшке всю свою жизнь, чтобы объяснить, откуда у него все его духовные проблемы. А батюшка не будет нервничать из-за очередей в пятьдесят человек с такими же проблемами.

Беседовал Андрей ВАСЕНЁВ