Литургический реализм о. Андрея Дудченко

Священник Андрей Дудченко

Весна пришла в Москву с небывалой жарой. Природа догоняет сезон и забирает долги после затянувшейся снежной зимы. Тем временем в культурном центре «Покровские ворота» продолжают внимательно следить за климатом, чтобы и в этот раз гостям было хорошо.

В пятницу 17 мая вечер  Досугового центра был занят презентацией книги о. Андрея Дудченко «Евхаристия. Прошлое, настоящее, вечное». Ведущий вечера - о. Павел Великанов - сразу задает пасхальный тон и настроение:  «Мы наблюдаем удивительное и исключительное для нашего времени явление - интерес православных к своему же православию, - говорит о. Павел. - Этот интерес связан с тем, что возникло разреженное поле внутри  Церкви, которое невозможно игнорировать. Оно существует и требует наполнения». Это наполнение о. Павел усмотрел в переходе от количества к качеству, от ширины к глубине, от внешнего возрождения к возрождению внутреннему. Примером одного из таких явлений качественного перехода было предложено рассмотреть и новую книгу о. Андрея.

Несмотря на скромность автора, течение разговора было довольно живым и быстрым. Во многом благодаря тому, что это была не просто похвала новой книге, но проблемная дискуссия. С постановки проблемы начал и сам о. Андрей, заявив, что книга - это не только осмысление того, что уже было сказано о. Александром Шмеманом и Робертом Тафтом, но и поиск языка, на котором можно говорить о евхаристии с теми людьми, которые сегодня приходят в церковь.

- Самый простой смысл литургии скрыт не только иконостасом, но и тайными молитвами. Причем их название  не означает их секретности, но говорит об их мистичности. И я, к сожалению, в последние годы не встречаю на широком православном рынке книг, в которых содержатся эти молитвы и полное чинопоследование литургии.

Обозреватель портала «Религия и СМИ» Андрей Зайцев попытался «снизить градус общей благостности», но только добавил в разговор сокровенности и личностности.

- Когда мы говорим о Боге, мы вовлечены в это. Мы переживаем этот момент как хоккейный матч и волнуемся. Мы понимаем неповторимость этого момента. Но литургия часто воспринимается как механическое повторение событий, прошедших в прошлом. Этот вопрос обсуждался на Предсоборном слушании в начале ХХ века. Мы можем всё понимать, но если мы не причащаемся, то зачем же мы пришли?

После выступления о. Владислава Каховского, который рассказал об опыте совершения литургии у себя на приходе, состоялся короткий, но очень интересный разговор о сослужении мирян и клириков на литургии. В частности, о. Андрей сказал:

- В литургии используется слово сослужение. Обычно, когда так говорят, то речь идет о епископах и священниках. Но если посмотреть на литургию как она есть, в ней зрителей и  быть не может, а могут быть только участники. Как на вечере или брачном пиру, где нет гостей, которые пришли просто посмотреть.

Действительно, это видно из строя самой службы, из текстов молитв и диалогичности литургии. «Аминь» должны произносить люди, чтобы молитва, сказанная в алтаре,  была полна. А что значит сказать «аминь»?  Можно ли это сказать на то, чего ты не знаешь, не понял или не разделил?

О. Федор Людоговский поделился своим размышлением о народной  любви к акафистам и обнаружил, что это в большой степени связано именно с недостаточностью внимания к литургии. «Акафисты - это суррогаты литургии, - сказал о. Федор. -  Люди жаждут общего дела, общей сознательной единой молитвы. А тут - пожалуйста: все участвуют, и  батюшка не за стенкой, а рядом». Кроме того, священник  рассказал о случайно  обнаруженной им книге «Молитвы во время литургии». В ней, вопреки ожиданиями, были собраны молитвы не литургические, но те, которые  могут использоваться мирянами, ничего не понимающими в службе. «Это закрепление нездоровой традиции, когда священник молится о своем, а народ - о своем. И всё единство рассыпается».

Александр Баженов сказал несколько слов о таком препятствии на пути к евхаристичности, как литургический клерикализм. Это по понятным причинам распространенное в церкви явление было раскрыто неоднозначно. С одной стороны, евхаристическое единство затруднено, когда священник берет на себя ответственность решать, достоин или не достоин причастия пришедший на службу мирянин. Но, с другой стороны, многие люди желают снять с себя эту ответственность и отдать её священнику. Причем в любых вопросах: как поститься, на ком жениться  и так далее.

Редактор нашей газеты Александра Колымагина поинтересовалась у о. Андрея, как он раскрывает в своей книге живую связь церковных таинств, а именно крещения и евхаристии. Но оказалось, что в книге об этом речи не идет.

В целом встреча оставила впечатление литургической весны. Да, все, что было сказано, уже звучало не однажды, но ещё 10-15 лет назад этим словам давались категорические оценки. Сейчас другое время. Время перехода от слов к делу. Или, как назвал это о. Андрей, время «литургического реализма», когда литургические слова «нас же всех от единого хлеба и чаши причащающихся соедини друг ко другу» становятся неотъемлемой частью нашей веры, молитвы и жизни.

Андрей ВАСЕНЁВ