Священник Георгий Кочетков: неожиданный разговор об искусстве

Из проданных сокровищ Эрмитажа. Ян ван Эйк. «Благовещение». Теперь — в Национальной галерее искусства, Вашингтон

«Как прививать культуру массам?» - таким образом поставили вопрос о культуре в России в начале ХХ века и определили угол падения нравов страны на ближайшие сто лет. Народное искусство - это один из основных принципов марксистско-ленинской эстетики. Известно высказывание вождя революции, адресованное им Кларе Цеткин: «Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс. Оно должно быть понятно... массам и любимо ими». Трагедия, случившаяся в России вскоре после этого разговора, лишила народа значительной, если не большей, часть того, что ему было завещано. Сегодня мы по старинке ищем ответа на тот же вопрос. И, кажется, что делаем успехи. В Москве и многих других городах страны прошла давно знаменитая в Европе Ночь музеев. Это громкое событие привело нас к разговору с нашим постоянным автором священником Георгием Кочетковым.

* * *

Священник Георгий Кочетков: Сегодня я хотел бы сказать несколько слов по вопросу, который наверняка вызовет много разных суждений, возможно, противоречивых. Может быть, меня сочтут безумцем, или человеком, витающим в облаках, нетрезвенным или романтичным, не знаю. Но я хотел бы коснуться вопроса об ограблении России большевиками.

Прежде всего, непоправимый ущерб был нанесен самому русскому народу, а вместе с ним и другим народам старой России. Но важно помнить и о том, что такой же непоправимый ущерб - а вернее, полное разорение и разграбление - был нанесен всей нашей стране, в том числе и её культуре. И до сих пор никто не ответил за то, что уничтожались и продавались художественные ценности.

Все деятели того времени, осуществлявшие это, известны. Известно, как грабилась и уничтожалась церковь под руководством Троцкого. Известно, как под руководством того же Троцкого и по той же самой линии, предначертанной Лениным, грабились музеи, например - Оружейная палата Кремля. В результате, не осталось практически ни одного музея, где находилось хоть что-то более или менее ценное и значительное, который не подвергся бы жесточайшему разграблению (единственным исключением, кажется, является только театральный музей имени Бахрушина в Москве). Причём, как известно, присваивались, дарились в качестве «дипломатических подарков» или продавались за бесценок и величайшие произведения искусства. Мы помним очень хорошо, как грабился Императорский Эрмитаж: осталось не больше половины шедевров, которые когда-то входили в его великолепные коллекции. Мы знаем, как грабились другие музеи и усадьбы, а плюс к тому все храмы и монастыри, в том числе для прямого личного обогащения представителей новой власти. Они часто просто хотели набрать себе побольше драгоценных камней и жемчуга или завладеть золотом, серебром, платиной, ценными бумагами. Причем посланные на это дело люди делали это злодейски и крайне невежественно, с явной ненавистью к тому, что оказалось в их руках. Они издевались над этим. Я уж не говорю про императорские символы власти, про ценности всего высшего класса страны. И представители старой власти, и просто коллекционеры - купцы, дворяне, да и просто все, кто имел отношение к культуре, - оказались в одночасье обобраны, ограблены и унижены.

Сегодня, по моему убеждению,  было бы важно знать об этом всему нашему народу  и, таким образом, признать хотя бы одно: всё то, что было продано большевистским режимом и сохранилось в разных музеях мира или зарубежных хранилищах, явных и тайных (а здесь до сих пор не всё ещё известно мировой науке и культуре), является награбленным и поэтому подлежит возвращению законным хозяевам. Если современная Россия хочет считать себя наследницей царской России, Российской империи, она должна предъявить соответствующие требования ко всем их нынешним владельцам, в надежде, что они не хотят замарать своё имя присвоением или покупкой краденых вещей. К сожалению, к нашему времени часть этих шедевров уже перекочевала в крупнейшие музейные коллекции мира, но и их следовало бы вернуть законным владельцам.

Могут спросить, почему я считаю, что все это было именно грабежом? И еще: почему я считаю, что именно закон, требующий возвращения краденого, должен быть введён здесь в действие? По очень простой причине. Ведь все художественные ценности нашей страны были сразу национализированы советской властью. Значит, советская власть признала их собственностью государства и народа, нации. А это значит, что распоряжаться ими она должна была в соответствии с интересами всего нашего народа и с согласия народа. Однако, как известно, продажи художественных ценностей всегда, начиная с 1917-1918-х гг. и почти до конца советской власти, производились исключительно втайне от народа. Никто, кроме участвовавших в сделках, ничего об этом не знал. Более того, те, кто только заговаривал об этом, например, пытался написать возмущённое письмо или как-то по-иному защитить свое культурное и историческое наследие, подвергались личным репрессиям. Целый ряд выдающихся деятелей культуры поплатился за это своей жизнью. Взять хотя бы директора Оружейной палаты Дмитрия Иванова, или директора Русского музея Николая Сычева. Это сейчас довольно хорошо известно. Люди платили своей свободой, а то и жизнью за то, что они всего лишь возвышали голос против преступных деяний власти! А они творились именно втайне, потому что все понимали, что народ их не поддержит. Так поступают только воры! Так не поступают хранители даже национализированных ценностей! Хотя, конечно, в те годы вся Россия шла с молотка и, новым антирусским властям очень хотелось «задрать подол матушке России», как выразился тогда один из «революционеров».

Всё награбленное переправлялось на Запад целыми эшелонами, продавались целые дворцы с художественными ценностями, часто без описания, часто по таким мизерным ценам, что снизились мировые цены на драгоценные камни, золото, серебро и художественные ценности. Обрушился мировой рынок антиквариата. А страна осталась без очень многого, ценного, красивого и значительного в своей культуре и истории. Конечно, люди, которые считали, что  у нашей страны нет хорошего прошлого, нет истории, не могли и не хотели думать ни о чём другом, кроме как о своих интересах. Но дело не в этом. Дело именно в том, что национализированные ценности они использовали против народа и вывозили втайне от народа. Проводились тайные заседания высшей партийной и советской верхушки. Были закрытые решения политбюро по продаже, допустим,  Рембрандта. Интересно, что все и покупалось у большевиков зачастую тайно: покупавшие понимали, что это незаконно. Тот же Эндрю Меллон покупал шедевры Эрмитажа и прочих музеев в противоречии даже с американским законом. Уж я не говорю про поведение Хаммера, абсолютно типичного коммунистического деятеля, не имеющего ни чести, ни совести, или других подобных ему. Даже более-менее благородное поведение, скажем, Гульбенкяна было по меньшей мере двусмысленным.  С одной стороны, он говорил: продавать не надо, вас народ не поймёт, с другой же стороны, он просил: если уж продаете, продавайте мне самое лучшее. И сам устанавливал цены - только потому, что прежде занимался продажей советской нефти, торговал с советской Россией вопреки всем имевшимся тогда политическим решениям о бойкоте советской власти и запрете торговли с ней. Он заслужил весьма дурную славу, но в Португалии, в Лиссабоне до сих пор действует целый музей, забитый шедеврами из старой России. Потом он дарил какие-то вещи и в другие музеи, а что-то осталось у его наследников. Есть очень много мест, где находятся все эти проданные заграницу вещи. Прежде всего, в Вашингтонской национальной галерее и в других американских музеях, что-то есть в английских, что-то во французских и немецких музеях и т. д. Очень многое до сих пор находится в частных руках.

Священник Георгий Кочетков

Всё это требует поставить на повестку дня очень важный вопрос о возврате хищнически  вывезенных из России художественных сокровищ.  Россия была ограблена беззаконным образом. И нужно назвать вещи своими именами и, повторяю, потребовать возвращения краденого. Предположим условно, что советская власть даже имела право украсть вещи у их первых законных хозяев («национализировать их»), но потом, во второй раз, был ограблен уже сам русский народ, в пользу которого якобы шла эта национализация. А она шла под флагом той идеи, что весь народ (а не только частные коллекционеры единолично) должен иметь возможность наслаждаться всеми произведениями искусства. Но привела она к тому, что от многих музеев мало что осталось. И я считаю принципиально важным помнить об этом - для того, чтобы восстановить хоть какие-то ниточки связи нашей реальной истории с современностью.

Конечно, нужно было бы и вообще подумать о реституции хотя бы какой-то части собственности бывших владельцев, пусть их и осталось к нашему времени очень немного. Ведь это как-то делается по отношению к церкви. Но почему только к церкви? Непонятно.

Конечно, всё это может происходить лишь в контексте подлинной декоммунизации России, чтобы без всяких истерик, без паники происходил процесс восстановления чести и достоинства нашего народа, нашей страны, восстановления в ней исторической преемственности. Чтобы нашей родине было не 70 или 40, или 30, или 20 лет, а столько веков, сколько она реально существует в культурной и исторической памяти всех народов мира.

Я считаю, что это имеет принципиальное значение. Это необходимо делать, об этом надо говорить и писать. И нужно поднимать названные вопросы на самом высоком уровне. Понятно, какие эмоции это может вызвать, но справедливость есть справедливость, правда есть правда, и от неё не убежишь!

Информационное агентство «КИФА»