Можно ли написать хорошую икону в 85 лет

Слово священника Георгия Кочеткова на открытии выставки Ефросинии-Ларисы Галкиной

Неоконченная картина художницы – «В узах»

В наше время вообще очень непросто со всем, что связано с художественной жизнью, с изобразительным искусством, с деятельностью художников, архитекторов, скульпторов и представителей других подобных профессий. Всё стало очень сложно. Эпоха настолько изменилась, что кажется: страница окончательно перевернулась, как когда-то в эпоху Возрождения, когда вдруг появилась новая живопись, появился интерес к натуре, к античным прообразам раннехристианского искусства, когда вдруг пробудился интерес к гуманитарной сфере настолько, что на какое-то время человек даже затенил собою, своим величием, величие Божье. Жизнь в те годы изменилась настолько, что люди были готовы пожертвовать тем, за что прежде умирали, что прежде составляло сердцевину, «сердце» жизни народов, государств, империй, многих общностей, духовных движений, общин. А вот потом всё это стало уходить; оно всё двигалось, двигалось, двигалось и так дошло до начала XX века. И вот в начале XX века наступает особое время: его можно назвать и временем модерна, декаданса и ещё как-то - своеобразным новым маньеризмом, с одной стороны утончённым, желающим впитать в себя всё, что было до него, с другой стороны, претендующим на особую, самостоятельную значимость. Но это время тоже надолго не удержалось по самым разным причинам. И XX век стал временем очередного кризиса и слома. Да, люди пытались всё-таки удержаться в рамках духовного интереса, что иногда приводило их прямо к церковности, иногда же лишь к некоему теософскому влиянию, увлечению мистическими учениями и течениями. Но и это не удержалось долго. В нашей стране этому мешал не только социалистический реализм, но и многое другое.

Наша эпоха - безусловно, эпоха переломная, кризисная, и никуда от этого не денешься. Уже не будет старого искусства - не только искусства, подобного Возрождению, или барокко, или классицизму, или ещё чему-то подобному, не будет и искусства модерна, не будет экспрессионизма в том виде, в каком мы его знаем, или символизма, или импрессионизма. Да, всё это уже ушло далеко в нашу духовную историческую память. Но мне интересно увидеть, что происходит сейчас. Ведь именно в такие переломные, кризисные эпохи появляются интересные феномены. Сейчас общество, с одной стороны, ждёт чего-то нового, с другой стороны, ему хочется чего-то старого. Хуже всего «полное отсутствие всякого присутствия», которое мы часто наблюдаем в нашей современной жизни, когда это касается именно искусства: литературы, театра, и прежде всего, всех «изящных искусств», которые когда-то были действительно изящными. Так вот, современным кризисом, как я полагаю, кончилась именно эпоха, начатая Возрождением в XIV-XV веке в Европе (у нас позже). Просто изменилась духовная «начинка», внутреннее духовное видение людей, их духовный опыт стал иным - хотя люди остаются людьми и поэтому хотят себя выражать, воплощать не только в том, что утилитарно важно для них и их сообществ. И в этом смысле сегодняшняя выставка вас, может быть, удивит. Она очень интересна.

Когда мы познакомились четверть века назад с Ефросинией-Ларисой, то я, конечно, сразу узнал, что она художник. Меня это всегда, с самого детства, довольно сильно интересовало, и мне было интересно то, что делает Лариса. Я сразу увидел, что человек она, во-первых, очень талантливый, во-вторых, профессиональный. Это далеко не всегда бывает среди современных художников: часто отсутствует как одно, так и другое, но люди почему-то при этом называются художниками. То же самое происходит в литературе, да и вообще где угодно. Так что мне было очень приятно, что есть вот такой талантливый человек. Но когда я смотрел на эти первые живописные вещи, которые мне были тогда доступны, мне казалось, что это совсем не конец, это только поиск. Все эти сферы, какие-то духовные тоннели, светящиеся духи, фигуры, выполненные в некоем антропософском и теософском стиле, эти явления света, эоны, перетекающие один в другой - то, что мы с вами могли видеть в те годы на выставках «Обкома», Объединённого комитета художников-графиков на Малой Грузинской, - мы ценили потому, что это было в то время символом свободы и духовного поиска, что само по себе уже представляло собой идеологический криминал. Какая может быть свобода, какой может быть духовный поиск в советское время! Советское время заменяет собой всё - так думали идеологи того времени. И мы видели, в какие формы - более или менее талантливые - может выливаться это искусство.

И вот проходят годы, и вдруг я узнаю, что наша Лариса стала писать иконы. Я подумал: как это интересно, столько лет работать в определённой манере, и вдруг начать писать иконы! Как это может получиться? Скорее всего, не получится. Человек, чьё призвание быть художником, не может стать иконописцем, а иконописец не может стать художником. Это разные вещи. Вот о. Зинон Теодор всю жизнь «выдавливает» из себя художника, и у него это всё равно не получается; он человек очень талантливый, но он всё равно не может избежать соблазна стилизации, хотя у него этого, может быть, меньше, чем у других. И я был необыкновенно рад, когда увидел, наконец, иконы Ефросинии-Ларисы. А когда я ещё узнал, что она до сих пор по-прежнему пишет картины... Если вы сравните годы создания всех ее вещей, то увидите, какой удивительный духовный процесс происходит в человеке, который по-прежнему умеет хорошо писать картины, но научился, в связи с расширением и углублением своего духовного опыта, своей духовной жизни, прекрасно писать иконы. Не всегда всё сразу получалось, хорошо написать икону, как вы прекрасно понимаете, нисколько не легче, чем хорошо написать картину, несмотря на то, что существуют каноны, где, казалось бы, всё утверждено, всё прописано, где ты как будто ни при чём, и никакого творчества от тебя не ожидается. Ничего подобного! Давно прошли те времена, когда считали, что канон сковывает полёт художественной мысли и талант иконописца, мы уже давно знаем, что это не так. Так вот, для меня творчество, настоящее творчество Ефросинии-Ларисы, - это именно удивительный символ нашего времени. Это время, с одной стороны, остаётся кризисным, и кризис это жестокий, настоящий: не будет в будущем живописи (не отдавайте своих детей учиться живописи!), не будет архитектуры (не отдавайте своих детей учиться архитектуре!), не будет литературы (те из вас, кто что-то пишет, пишет в помойку!). Для себя, просто для памяти записывайте, но это не литературное искусство, его уже не будет. И тем не менее, существуют такие феномены! Это притом, что есть творческий кризис. И еще есть этот удивительный навык, продолжающий традиции прошлого, навык созидания вещей в стиле вот этой символической, масляной живописи. И при этом есть еще третий корень - икона. Меня больше всего потрясли последние иконы Ефросинии, потому что я думал, что написать хорошую икону в 85 лет невозможно даже для гениального иконописца. На всё нужны просто какие-то обычные человеческие силы и возможности. Но мне кажется, что как раз Ефросиния-Лариса Галкина опровергает этот тезис. Я с удовольствием смотрю на её иконы, и на последние нисколько не менее, несмотря на то, что иногда её рука дрожит, иногда там несовершенны какие-то мелочи, в которых пусть разбираются искусствоведы. Вот она написала недавно икону великомученика Димитрия и великомученика Георгия и подарила её нам, и её вполне возможно признать настоящей иконой. А ведь далеко не всякую икону можно признать иконой, далеко не всякую картину можно признать картиной, - я думаю, для всех это уже давно стало ясно. Почему мы сейчас с таким удовольствием смотрим картины Анатолия Зверева? Потому что он настоящий всегда, даже когда что-то не получается, даже когда он был не в том состоянии, чтобы писать что-то такое, что можно назвать хорошей живописью и графикой. Но он гениальный человек, которому Господь дал гениальный талант, удивительное сердце и удивительный ум, проявлявший себя так, как он мог проявиться в то время в нашей стране. Его картины - всегда настоящие картины, даже когда они нам не нравятся. А вот у Ефросинии и картины, и особенно иконы, настоящие. И вы увидите это сочетание одного и другого. Это как бы несколько пластов жизни, несколько пластов опыта, а если хотите, несколько исторических пластов, заложенных в наш особый художественный генотип. И поэтому я думаю, что вы ещё не видели такого. Я, во всяком случае, аналогов просто не знаю. Поэтому с радостью приглашаю вас на эту выставку. Я очень рад, что к юбилею Ефросинии нам удалось её - правда, в очень экстремальных условиях - собрать и буквально наполнить этот зал, хотя мы собрали, конечно, далеко не всё.

Начинать осмотр, может быть, нужно отсюда, с вещи, которая висит здесь вне зала и называется «В узах». Это одна из последних работ, которая даже не закончена, чуть-чуть не завершена. И не случайно название «В узах»: тут всё, что в узах совершается. Здесь не случайна радуга. Я думаю, вы легко расшифровываете эти символы и понимаете, что за светлая фигура в центре. Это, конечно, с одной стороны, очень традиционно для творчества и художественного видения Ефросинии-Ларисы, а с другой стороны, всегда творится всё новое, ведь ничего нельзя просто повторить. Но давайте парадоксальным образом начнём с этой последней на сегодняшний день работы, которую взяли на выставку буквально с ещё невысохшими красками. И потом переходите, пожалуйста, в основной зал выставки. Там в центре есть монитор, на нём можно будет посмотреть небольшой фильм, в котором Ефросиния-Лариса рассказывает о своей духовной жизни, что необыкновенно интересно. Ещё никто не видел и не слышал то, что вы увидите и услышите сегодня...

7 апреля 2013 года

Во время открытия выставки. Ефросиния-Лариса Галкина (сидит в инвалидном кресле) среди братьев и сестер

КИФА №5(159), апрель 2013 года