Пять слов

Алтарник одного из московских храмов размышляет о проблемах перевода богослужения

Лучше скажу пять слов понятных, чтобы наставить других, чем тысячи на непонятном языке (1 Кор 14:19)

 

«Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?» (1 Кор 14:23). Эти слова исполнились  на мне буквально. Храм рядом со мной в советское время не закрывали. Почти каждый день со школьными друзьями мы ходили гулять на Воробьевы горы и иногда со страхом (потому что пионерам и комсомольцам нельзя) и любопытством заглядывали внутрь. Даже читаемое громким голосом абсолютно не доходило до сознания, поскольку удавалось проникнуть в смысл лишь немногих отдельных слов. Хотя, как к любому запретному, интерес был. Но отталкивала эта атмосфера фальши. В результате - более 20 лет, проведенных без Бога, и «подвиги», о которых теперь страшно и подумать.

Молитва предполагает проникновение в смысл слов, «погружение» в него. В полной мере она возможна лишь на том языке, на котором думаешь, чтобы не отвлекаться на перевод. А кто из нас думает по-церковнославянски? В результате остается лишь пустая форма, пусть даже иногда и красивая. Хотя трудно говорить о красоте, когда в богослужебных текстах встречаются матерные слова (1 Тим 5:13). Я уже не говорю про множество двусмысленностей, подчас граничащих с богохульством. «... яко непостоянно великолепие славы Твоея» (из  великого повечерия). Это как же великолепие славы Божией оказалось непостоянным? «Чадо Тимофее, гони же правду, благочестие, веру, любовь, терпение, кротость» (1 Тим 6:11). «Пролей теплую молитву ко Господу» - это что же, ни холодную, ни горячую? «Господь воцарися, да гневаются людие» (Пс 98:1). А почему бы им гневаться?

Есть, конечно, и масса более безобидных выражений, однако, также изменяющих смысл на противоположный. «Ты же человече равнодушне, владыко мой и знаемый мой» (из 6-го часа). При более детальном рассмотрении «человече» оказывается не «равнодушне», а единодушный поскольку «равно» раньше воспринималось как «едино».

Кто из нас не знает 90-го псалма? Лет 8 назад ко мне подошел студент пятого курса филологического факультета МГУ, отличник, и спросил, а что такое «срящ»? Ну ты ли не знаешь? Исследования словарей однозначного результата не дали: в одних зараза, холера, в других - нападение.

А 50-ый псалом, наверное, все знают наизусть. Хотите тест? Что означают слова «воздаждь мне радость спасения Твоего»?

Примеры можно множить. Чего стоят только «лядвия моя наполнишася поруганий» (шестопсалмие)? Или «...всем смертным пребывающий живот во веки веков дарова» (Пасхальный канон)?

- Да, но церковнославянский язык ведь сакральный! - скажет кто-то. - Как можно обращаться к Богу «несанкционированными» словами? Однако сакральность языка скорее присуща гностике, тайному знанию, магии и сектантству, нежели христианской церкви. Мы ведь произносим не заклинания. А стремление сакральностью отделить церковную жизнь от повседневной ведет к духовной шизофрении, когда в храме человек один, а на выходе уже совсем другой, и что немаловажно, и говорит по-другому.

Общение с Богом на неродном языке просто отдаляет человека от Отца Небесного, делает его иностранцем в Божием Царстве, хотя Творец нам ближе и земного отца, и матери, и жены, и детей. Так стоит ли бесконечно настаивать на этом лицемерии и лжи ради традиции и «предания старцев» (Мф 15:1-20, Гал 1:13,14)? Ведь далеко не все традиции хороши. На Руси и истуканам поклонялись. Кумира можно сотворить и из богослужебного языка. И служить ему. Фарисейство и буквализм убили Иисуса. Почему книжники и фарисеи искали убить Иисуса? Потому что Он нарушал субботу (Мф 12:1-14, Ин 9:16). Убивают они и живую веру христиан.

Хотя это не относится непосредственно к теме, не могу не остановиться еще на одном вопиющем примере костной бестолковости. Я имею в виду юлианский календарь. Когда наступает день весеннего равноденствия? Каждый знает - 21 марта. Да, - отвечают приверженцы старины, - но только 21 марта по старому стилю! Именно поэтому наша Пасха не может быть раньше 4 апреля, потому что она должна быть после дня весеннего равноденствия, т. е. если 21 марта по-старому, то, значит, 3 апреля по-новому. Но надо ли здесь о чем-то спорить? Достаточно взять хронометр и промерить время от восхода до заката! Чем же так мил календарь язычника Юлия цезаря, что приходится вести шизофреническую жизнь одновременно по двум датам, когда 23 февраля по-старому есть 8 марта по-новому? Неужели главным атрибутом нашей веры должна быть непроходимая глупость?

Я это пишу не потому, что всё так плохо и дальше жить нельзя. Богослужение на непонятном и неродном языке и по неправильному датаисчислению - тоже дар Божий, и это, конечно, лучше его отсутствия. И через такие службы Господь дает благодать. Но мы призваны к совершенству, и от меньших даров надо стремиться к высшим (1 Кор 13:31).

А.В.Белинский

КИФА №15(153), декабрь 2012 года